Алый жакет

Ну и бог с ними. В эти два дня, оставшиеся до выходных, она привела в порядок свои бумаги и заодно выбросила всякий хлам, накопившийся в ящиках стола. На ленч у нее был салат. Мороженое она проигнорировала.

Ну и что? Полы жакета по-прежнему расходились на животе. Неужели теперь придется делать приседания? Как бы не так.

В пятницу после работы Глория пришла домой и сразу же побрела на кухню. Открыв дверцу холодильника, она уныло взглянула на почти пустые полки.

Почему бы не полакомиться мороженым? Ведь наступил вечер пятницы, в конце концов. Хотя бы крошечную пинту. Она не съест всю порцию, только попробует.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Глория уже надела куртку и проверяла наличность в кошельке, решив прогуляться пешком до супермаркета. В этом случае калории, затраченные на дорогу, сравнятся с теми, что поступили в ее желудок вместе с мороженым. Глория помедлила немного, а затем все же сняла трубку, втайне надеясь услышать голос Фила и презирая себя за эту надежду. Между тем она прекрасно знала, что Фил, как правило, наведывался без предупреждения.

Это была ее мать.

— Глория? Твой отец отбыл на свой великий Северо-запад.

Глория чуть было не выронила трубку телефона.

— Ты шутишь?

— Какие уж тут шутки, если его уже два дня нет.

Чувство вины захлестнуло Глорию. Нет, она не забыла о своем отце и его странном стремлении вернуться в лоно природы, но она надеялась, что все как-нибудь утрясется само собой.

И их жизнь вернется в прежнее русло. Поскольку никаких известий от родителей не поступало, она решила, что так все и произошло.

Глория уже давно считала себя взрослой и независимой женщиной, однако сейчас в ее душе шевелилось чувство ребяческой обиды. Ее отец уехал, не попрощавшись с ней…

Да, это по-мужски. Она никогда не думала о своем отце, как о человеке, способном на мужские поступки, но разве он не был мужчиной, в конце концов?

О, бедная мама. Теперь она пополнила ряды отвергнутых женщин. И здесь Глория могла ее понять. Ее мать была… женщиной. Вот это обстоятельство труднее осмыслить, но ничего, Глория постарается.

В голове у нее появилась какая-то тупая боль. Возможно, не замедлил проявиться эффект абстиненции, вызванный тем, что она сравнительно долго не ела мороженого. Случается же нечто подобное с заядлыми любителями кофе.

— Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе, мама?

— О нет! — Послышался смех, в котором Глория распознала наигранную бодрость. — Вообще-то я звоню из телефона-автомата на стоянке у твоего дома… Я ехала на бридж. Ты же знаешь, в первую пятницу каждого месяца мы играем в бридж у Бройлзов. Я поехала по привычке, но по дороге до меня вдруг дошло, что без Энди у нас не будет четвертого партнера. Я перезвонила сейчас Бройлзам и сказала, что не приеду.

— Мама, поднимайся ко мне. Я как раз собиралась сделать себе сэндвич с ветчиной.

— Только не с ветчиной. Я начала прибавлять в весе.

Глория повесила трубку и задумалась. Итак, впереди перспектива провести пятничный вечер в обществе матери? Не то, чтобы она не ладила с ней, однако их беседы скорее походили на обмен короткими фразами двух хорошо знакомых женщин за ленчем, а ей предстояло провести с матерью целый вечер.

Глория зажгла конфорку и поставила на нее кастрюльку с водой. Новым чайником она пока не обзавелась, а старый сгорел, когда она забыла выключить газ. Зеленый чай — вот что нужно истерической родительнице, склонной к полноте.

На лестнице уже раздавались шаги ее матери. Глория положила на стол пачку салфеток и направилась к двери в тот самый момент, когда мать постучала. Глория открыла. Ожидая увидеть рыдающую женщину, готовую забиться в истерическом припадке.

— Привет, Глория! Я так рада, что ты оказалась дома.

Рыдания и истерик пока не было.

— Я уже и забыла, когда мы сиживали с тобой вдвоем, — произнесла Глория.

— Это было в прошлом месяце за ленчем.

— Да, верно. — Патриция показала на куртку, надетую на дочери. — Ты собиралась уходить?

— Я хотела сбегать за мороженым, — сказала Глория.

Патриция окинула взглядом гостиную и опять посмотрела на дочь.

— Значит, на обед ты планировала съесть мороженое и больше ничего?

Глория молча пожала плечами. Усталым жестом отмахнувшись от дальнейших объяснений. Патриция тяжело опустилась на стул. Впервые Глория видела свою мать в таком подавленном состоянии.

— Были времена, когда я тоже хотела, чтобы мой обед состоял из одного мороженого… — Патриция вздохнула и села прямо. — Твой отец… Разве он ценил то, что я для него делала? Нет. Поставив меня перед свершившимся фактом, он увольняется, собирает свои вещички и уезжает в какую-то дыру…

Мать встала со стула, но, сделав несколько шагов по комнате, опять села, на этот раз на диван. При этом Глории показалось, что у матери подкосились колени.

— Я даже не знаю, достаточно ли у него носков. Он никогда в жизни не собирался сам. Ладно, теперь он — не моя забота.

Забренчала крышка на кастрюле, и Глория вышла на кухню заварить чай. Выключив плиту, она положила в две чашки по пакетику чая, а затем налила туда кипятку. Надтреснутый голос матери проникал на кухню через полуоткрытую дверь.

— Я считала, что у нас с Энди отношения равных партнеров. Я думала, мы такие умные. Мы не выкладывались на двух работах, как это делали все прочие. Вместо этого мы вкладывали все силы в одну работу — его. И у нас все получалось. Никто не выдержал конкуренции с нами. Он рассказывал мне, что люди часто спрашивали, в чем его секрет. Я была его секретом.

И ее заслуги так и не получили признания, подумала Глория. Должно быть, это очень обидно.

— Всю свою замужнюю жизнь я соотносила свои поступки с тем, что я — жена Энди. Я делала покупки только в надлежащих магазинах, пользовалась услугами только надлежащих фирм и никогда не покупала одежды, которая не соответствовал бы нашему общему имиджу. Нашей целью было стать безупречной парой в корпоративной упаковке.

Глория поставила кружку чая перед матерью и села рядом с ней на диван.

— Теперь эта упаковка распакована, — сказала Патриция.

Ее матери нужно было поплакаться в жилетку, что было не внове для Глории, которой неоднократно приходилось выступать по отношению к подружкам, как в роли плакальщицы, так и в роли жилетки. Она понимала, что сейчас от нее ожидают понимания и сочувствия.

Но ведь это была ее мать, которая говорила о ее отце. Возможно, следует подкорректировать правила.