Амарант

— Она была особенной, — как-то веско заявил он, прямо глядя в глаза. — Не такой как все. И Хельга пошла в её породу. Своевольная, сильная и красивая, — волк вновь замолчал, нахмурив кустистые брови. — Когда Райво пришёл ко мне, Хельга была ещё девочкой. Только-только превратилась в первый раз. Импульсивная и любопытная. Она часто сбегала из замка и исследовала окрестности с другими детьми. Она становилась женщиной на его глазах. Неудивительно, что он захотел её. Ведь она особенная, как и мать, — Вель допил янтарь и под его тяжёлым взглядом, я сделала глоток, закашлявшись от боли.

— Я был против любых отношений дикого с моей семьёй. Тот факт, что король через нас заключил сделку с ними, не отменяло сомнений. Я чувствовал, что что-то не так, но не знал, что именно. Когда начались убийства, даже не подумал на них, ведь диких не было в городе. Но когда пропала Хельга, я уже знал где искать. Вместе с Гроном и отрядом мы отправились к диким, и попали в ловушку. Мой бета предал семью. Он убил Ольгу на моих глазах, чтобы пробудить во мне дикость. Потеря любви — один из самых мощных побудительных мотивов, — Вельямин умолк и потянулся за бутылкой. — Дельмир с подмогой прибыл вовремя. Только благодаря ему я сижу перед тобой, а этот замок существует. Я убил Грона, Хельга справилась сама. Мы вернулись домой, но Райво не оставил своих попыток. Видимо в нём слишком много волчьего — он следует за своими инстинктами.

В кабинете воцарилась тишина. Только сквозняки и ветер за окном нарушали её. В отдалении слышались неразборчивые голоса, топот ног — стража прочёсывала замок, но я знала — это безрезультатно. Гораздо важнее понять всю историю. Вельямин не вдаётся в детали, а ведь именно в них скрывается ответ. Давить — не имею права, а молчать… могу? Или нет?

Медленно поднявшись, подошла к нему и положила руку на плечо, легонько сжав. Моё лицо — все оттенки сожаления и сочувствия. Я не могла говорить, но иногда достаточно и взгляда, чтобы передать тепло. Вельямин поднялся, перехватывая мои руки и сжимая их в кулаках. Он притянул их к губам, целуя замёрзшие пальцы, неотрывно глядя в глаза. Сердце застучало сильнее, смущение окрасило алым щёки, желание отстраниться так далеко, что его почти и нет рядом. А Вельямин притянул к себе резко, сжимая в объятиях, шепча на ухо:

— Спасибо…

Он слышит, как забилось моё сердечко. Он удерживает меня и всё становится далёким, а Вель таким близким. Мы не успели. Тишину нарушил негромкий бой. Едва слышимый, но такой пугающий. До мурашек. Я отстраняюсь, вслушиваясь в нарастающий грохот.

— Что с вами? Вы побледнели, — моментально насторожился мужчина. Тень понимания пришла чуть позже.

— На сегодня всё, — посуровел он, с тоской освобождая из своих объятий.

Бой усилился, теперь звучал так близко, будто стучат на территории замка. Жестами задала вопрос, и Вельямин скупо ответил:

— Они приглашают на охоту. Скоро полнолуние. Если к этому моменту мы не уничтожим их, среди нас появятся новые дикие.

***

Я не знала, что в этом ритме особенного, почему барабаны звучат так близко, почему волки так сильно реагируют на него. Во мне эти звуки будили воспоминания и тревогу. Желание бежать, двигаться, сражаться.

По лицам стражи блуждали схожие эмоции. Вельямин отослал обратно в мою комнату, выделив в сопровождении одного из них. Молчаливая глыба, скрипящая зубами от усиливающегося ритма за окном. Он не потребовал моей истории, как и не добавил ничего более к своей. Завтра на рассвете он отправится с отрядом в лес на поиски диких. Эта история должна завершиться, но что-то подсказывает, что всё пройдёт не так гладко.

В комнате ожидала сонная Лидия. Девушка порывисто обняла, как только переступила порог. Запричитала, сожалея о случившемся. Даже при таком скудном освещении видно, как покраснели её глаза от слёз. Она нервно вздрагивает, кусая губы и поглядывая на окна. Помогая раздеться, вспоминает прошлое:

— Я тогда совсем девчонкой была. Жила с матерью в городе, отца-то давно уже нет в живых, мать тащила нас с братом сама. Пять лет прошло, а кажется вчера это было.

Девушка споро заплетает мои волосы в косы, чтобы ночью не сильно спутались, затем помогает умыться — сегодня правая рука совсем не слушается после произошедшего. Меня как паралич схватил, всё валится из рук.

— После первых же смертей запретили выходить после заката. А когда начались барабаны… — девушка поёжилась, споткнувшись на ровном месте. — Мы ж не знали, что это такое. Когда наш сосед свихнулся и пошёл на Марту, превращаясь в зверя, мы сидели дома. Всё слышали, но как тут поможешь? Мама травку кой-какую подожгла, чтобы запахи отвадить, да ему всё равно было — удрал как подружку свою задрал. Следующую ночь провели в подвале. Дядя Мирт засовы крепкие поставил, так и сидели. Тогда многие волки сами себя заковывали в цепи, чтобы близких не тронуть, так ведь барабаны по-другому действуют. Не будешь же всю жизнь на цепи сидеть, верно? Многие ушли тогда, — Лидия помогает раздеться, а затем набрасывает на голое тело ночнушку и одевает на ноги тёплые вязанные носочки. — Всё закончилось резко, как и началось. А приходить в себя стали только сейчас и вот опять… — девушка шмыгнула носом и с мольбой посмотрела на меня, — лэри Елена, можно я с вами сегодня заночую? Одной страшно! А этот шум…

Мы синхронно обернулись на закрытое окно. Бой стих и стало так жутко от навалившейся тишины, что схватились за руки. И когда барабаны вновь застучали, стыдливо отвернулись друг от друга. Что может быть страшнее тишины во время боя?

Я жестами разрешила ей остаться. За дверьми стоит охранник. Та тварь, что напала, мимо него не пройдёт. Окно выходит на обрыв и какой бы хищной не была зверюга — лазать по стенам она точно не умеет.

— Хорошо, что вы здесь, лэри, — прошептала Лидия, гася свет и накрывая нас обеих тёплым одеялом. — Рядом с вами совсем-совсем не страшно!

Тепло сжав ручку девушки, выражая поддержку и заботу, закрыла глаза, стараясь изгнать и звуки боя, и воспоминания о ярких злых глазах напавшего волка. Всё прогнать. Особенно те мысли…

***

Этот сон не такой как все. Я знаю, что мои сны необычны. Они как предсказания цыганской гадалки, туманны и неопределённы, но несут в себе смысл. Либо воспоминания о прошлом, либо зов грядущего. Жизнь помогает в них разобраться.

Сегодняшний сон — дикий. Он полнится кровью, ритмом и явно перекликается с боем барабанов, звучавших издалека. Я ем. Я поглощаю пищу, купаясь в жарких объятиях костра. За его оранжево-солнечной стороной, кутаясь во мрак, движутся тени, издавая нечеловеческие стоны и даже крики. Их голоса сливаются в унисон единой дикой песней, я вижу на пламени огненные лики, угли вместо глаз. Тьма поглощает, тьма питается мной, а я питаюсь ею. Небо переворачивается, выворачивается, обрушивается оземь и я вижу красный. Один лишь красный на белом фоне.

Оборачиваюсь, а там он. Вельямин. Его лицо обезображено трансформацией, с губ на обнажённую грудь стекает кровь, а глаза безумны невыносимой жаждой. Стоит, сгорбившись, без одежды, а вокруг снег. Метель завывает, скрашивая остроту красного цвета. Он улыбается мне. Словно у нас есть одна тайна на двоих.

Мужчина протягивает руку и когда тянусь к нему, падаю сквозь снег вниз.

***

От холода сводит скулы, зубы ноют, слезятся глаза. Как оказалась на краю башни, прижимаясь к стенке, в шаге от пропасти? Земля теряется в туманной дымке, долина прячется, только сквозняки рождают тоскливые звуки да ветер пытается сбросить вниз.

Я задеревенела. Из последних сил втягиваю себя внутрь башенки, едва не соскользнув вниз. Пальцы-крюки, всё запорошено снегом, скользко и падать на камень больно — разбиваю коленки. Не сразу замечаю кровь. Мои руки по локоть в ней. Лицо заскорузлое — кровь въелась в кожу. Ночнушка изодрана и тоже вся измазана бурой грязью. Я как будто побывала на бойне.

Ветер завывает, свистит, выдувая остатки тепла и сознания. Холодно, одиноко и страшно. Что увижу, когда спущусь вниз? Барабаны смолки, ничего не слышно и не видно с такой высоты. Медный привкус во рту отвращал, от тошноты темнело в глазах, а в голове вились вопросы — что случилось? Как оказалась здесь? Откуда вся эта кровь?!