Амариллис день и ночь

Амариллис выкопала из сумки скомканный платок и высморкалась.

– На самом деле он не был нам другом, – заметила она.

– По сравнению с этим типом – был. Знаешь, можно ведь прекрасно прожить и не веря в этот мир. Только смотри в оба, когда переходишь дорогу, ну и все такое прочее.

– Ах, как замечательно! – хмыкнула она. – Спасибо огромное, это решает все мои проблемы. До чего же приятно слушать, как ты городишь всякую чушь.

– Кстати, о проблемах, – начал я. – Понятно, что мотель «Сосны» был не люкс, но, когда ты пришла из-под дождя, мы, кажется, неплохо поладили. А потом ты увидела картину, вскочила и была такова.

– Живот прихватило, – пожала плечами Амариллис. – Я и до того неважно себя чувствовала, а в студии все эти запахи, понимаешь…

– Понимаю. Бывает такое от запахов.

– Я думала, на подрамнике будет мой портрет. Что с ним?

– Давай-ка я сначала принесу тебе добавки. Да и себе возьму.

Нелегкое это дело – прокручивать в голове предстоящую исповедь. Так что несколько минут передышки, пока бармен наполнял стаканы, пришлись очень кстати.

Я вернулся за столик и поднял стакан.

– За тебя? – спросил я.

– За друзей, которых с нами нет, – сказала Амариллис. Мы сдвинули стаканы, и наши взгляды тоже встретились. – Так что там с картиной? – напомнила она.

– Понимаешь, странное дело… Твой портрет, кажется, превратился в то, что ты увидела на подрамнике.

– Как это «превратился»?

– Ну, я, понятное дело, сам его написал, но как это произошло – ума не приложу. Я не был ни пьян, ни под кайфом, но, видно, ни в чем не отдавал себе отчета.

Объяснение не из лучших, но спорить она не стала.

– Ты хорошо знал Ленор?

– Более-менее. А ты?

– И я. Но, по-моему, Ленор никто не знал настолько хорошо, чтобы дать ей то, что ей было нужно.

– И что бы это могло быть? Есть гипотезы?

Амариллис покачала головой. Мы взглянули друг на друга и опустили глаза, выпили и отодвинулись бочком от этой скользкой темы.

Амариллис посмотрела на часы.

– Я иду в театр «Ангелочек» на «Спящую красавицу», – сообщила она. – Взяла два билета – на всякий случай. Хочешь со мной?

– Конечно. Спектакль, кажется, в нашем духе.

– Занятная сказка, – улыбнулась Амариллис. – Я о ней столько думала… Пыталась представить, что же видела принцесса во сне все эти годы. Может, ей снилось, что она и дальше живет как ни в чем не бывало? А ведь даже мухи в том замке погрузились в сон, и высоченная терновая изгородь разрослась и отгородила его от всего мира. В детстве я так и не посмотрела ни одного спектакля по этой сказке. Хочу наверстать.

Мы допили и двинулись на «Саут-Кенсингтон». Поезд Пиккадилли-лайн громыхал и бубнил себе под нос, пока в Найтсбридже не вошла тоненькая девушка с длинными темными волосами и аккордеоном. Она была в джинсах и футболке с надписью: «О Галуппи, Балътазаро…»

– Что скажешь? – спросил я Амариллис.

– Думаю, она ждет, пока появится кто-то подходящий и закончит цитату. Как по-твоему, что она сыграет?

– Скарлатти, наверно. А может, Солера. [106]

Вагон был почти пустой; девушка уселась на свободное место между дверьми, расчехлила инструмент, раскрыла рот и запела что-то из «Plaisirs d'amour», [107] аккомпанируя себе на аккордеоне. Тени и огни фонарей мелькали в ее кисло-сладком голосе. Все в вагоне умолкли и стали слушать. Мы огляделись – не появится ли сборщик денег, но никого больше не было. Девушка допела, проиграла последний куплет еще раз без слов, закрыла инструмент, улыбнулась и сошла на «Гайд-Парк-Корнер».

106

Солер(Soler), Антонио (1729–1783) – испанский композитор, органист.

107

«Plaisirs d'amour»(«Любовные услады», 1998) – сольный альбом композитора и исполнителя Рене Обри (Aubry, p. 1956).

35. Лесной дух [108]

Театр «Ангелочек» рассчитан на сотню зрителей, и свободных мест оставалось раз-два и обчелся. Зал заполняли чистенькие, аккуратненькие дети при нескольких взрослых, очевидно, сопровождавших и своих, и чужих отпрысков за компанию. Представление еще не началось, но сцена была на виду: король и королева восседали в тронном зале. Слева высилась башня – все три этажа просматривались в разрезе насквозь, как интерьер кукольного домика.

108

Лесной дух.В этой главе описана постановка сказки «Спящая красавица» в лондонском кукольном театре «Ангелочек»; инсценировка – Грегори Моттон (Motton), режиссер – Кристофер Лейт (Leith). В спектакле задействованы марионетки выдающегося мастера-кукольника Джона Райта (Wright); в качестве музыкального сопровождения использована музыка из балета П.И. Чайковского «Спящая красавица».

Появились кукловоды и под гром аплодисментов заняли свои места на мостике. Перегородка доходила им только до пояса, так что руки и лица были отчетливо видны. Аккомпаниаторша села за спинет.

Как только огни в зале погасли и действие началось, Амариллис тотчас же влезла в шкуру марионеток. [109]

– Чьи-то руки там, наверху, дергают их за веревочки, – зашептала она мне на ухо. – Чьи-то рты там, наверху, произносят их реплики. Какая ужасная жизнь!

109

«…Амариллис тотчас влезла в шкуру марионеток» – оживающая марионетка– один из излюбленных мотивов в творчестве Р. Хобана.

– Они же не живые, Амариллис! – шепнул я в ответ. – Просто деревянные куклы.

– Я понимаю, но ведь они же – сама сказка! В них она оживает. А между представлениями они висят на крючках в темноте, безмолвные, бездвижные. Тебебы понравилось?!

– Не особенно, – согласился я, и мы стали смотреть, что будет дальше.

Сказка между тем продолжалась своим неспешным чередом. Публика подобралась внимательная и отзывчивая; все дружно рассмеялись, когда в королевскую ванную прискакала лягушка и сообщила, что наконец-то, после стольких бездетных лет, у королевы будет ребеночек. И вот принцесса родилась, и на праздничный пир пригласили всех фей королевства – всех, кроме одной, потому что для нее в королевском хозяйстве не хватило серебряной тарелки.

Приглашенные феи выглядели совсем несолидно – какие-то крохотульки в прозрачных светленьких платьицах. Зато колдунья, которой не хватило тарелки, сразу внушала уважение: ростом втрое выше своих товарок, она блистала красно-фиолетовым нарядом, а на макушке у нее торчали витые рога, целых три штуки.

Обнаружив, что ей не отвели места за столом, трехрогая фея рассвирепела не на шутку и предрекла, что в пятнадцатый свой день рождения принцесса уколет пальчик веретеном и умрет. Но остальным феям с грехом пополам удалось смягчить приговор: принцесса не умрет, а только погрузится в беспробудный сон на сто лет, и вместе с нею уснут все обитатели замка – все-все, даже мухи.

Когда на выручку принцессе явился по стопам многих неудачников прекрасный принц, навстречу ему выскочил лесной дух, эдакий зеленый сатир, и попытался сбить его с толку. Сначала сам прикинулся принцессой, а когда номер не прошел, принялся доказывать принцу, что тот просто-напросто спит. «Нет, не сплю!» – возразил принц. «Нет, спишь, – стоял на своем лесной дух. – Тебе просто снится, что ты не спишь». Рогатый, козлоногий и длиннохвостый, лесной дух хоть и звался лесным, но держался вполне по-городски и не скрывал, какое удовольствие доставляет ему эта перепалка. Красные глаза его горели огнем, и была в нем какая-то потайная тьма совсем не из детской пьесы; в общем, он один здесь казался настоящей личностью, не в пример другим марионеткам.