Амариллис

Он чувствовал в ней ответное желание, и это моментально возбудило его. В сознании Лукаса возник каньон в джунглях, заполненный экзотическими цветами, и в следующую минуту он уже падал в манящее море нежнейших лепестков. Жгучее желание неумолимой лавиной захлестнуло Лукаса, подчинив себе все остальные чувства.

— Лукас, — нежно и призывно полувскрикнула Амариллис и обвила руками его шею.

Она желала его. У нее даже дух захватило. Ее влекло к нему с такой же силой, как и его к ней. Это безусловно проявлялось взаимное влечение. Без сомнения, возникший во время сеанса фокусирования эффект ощущался обеими сторонами, участвовавшими в контакте.

Лукас все сильнее прижимал к себе хрупкое тело Амариллис, пока не почувствовал упругость ее высокой груди. Его руки скользнули вниз, повторив плавный изгиб ее спины, и коснулись аккуратных ягодиц. Тонкий шелк платья не мешал ему чувствовать ее тело.

Амариллис вся затрепетала от его прикосновения и теснее прижалась к нему.

Наконец Лукас оторвался от ее губ. Довольно бороться с побочными эффектами. Он подхватил ее на руки и понес к двери, за которой, по его предположению, находилась спальня.

Амариллис крепко держала его за плечи, когда он шел с ней через прихожую. Она смотрела на него через полуопущенные ресницы, и он боялся утонуть в бездонной глубине зеленых глаз.

Совершенно непостижимым образом ему удалось открыть дверь, не выронив при этом Амариллис. Еще несколько шагов, и он увидел белевшую в ночном призрачном свете постель.

Лукас повернулся и опрокинулся на спину, прижимая к себе Амариллис. Она опустилась на него облаком мятущихся шелковых лепестков.

— Я никогда не слышала раньше ни о чем подобном, — изумленно охнула Амариллис, — честное слово.

— Все хорошо, все хорошо. — Он взял ее лицо в ладони и, не отрываясь, поцеловал. — Не думай об этом.

— Да, но… — Она вдруг умолкла на полуслове и принялась неистово целовать его, покрывая поцелуями губы, щеки, подбородок. Ее ногти больно впились в его плечи.

Радостное возбуждение охватило Лукаса. Ни одна женщина никогда еще не проявляла к нему такой страсти. Он повернулся, и Амариллис оказалась на спине. Шпильки выпали из ее волос. Лукас погрузил руку в распустившиеся пышные локоны. Полутьма скрывала цвет женских глаз, но хорошо было видно горевшее в них возбуждение.

Он продвинул ногу между ее колен. Даже сквозь ткань брюк Лукас ощущал жар ее тела. Он прижался к ее губам в страстном поцелуе, руки его никак не могли справиться с непокорным трепещущим платьем.

Казалось, прошла целая вечность, пока Лукас освободил одну ее грудь, но его усилия были сполна вознаграждены чудесным ощущением от прикосновения к упругому и нежному соску. Лукас осторожно провел по нему ладонью и замер, словно испугавшись, что может поранить его своей большой, с огрубевшей кожей рукой.

— Не бойся, — Амариллис сжала в руке ткань его рубашки, — я не сломаюсь.

Лукас издал звук, напомнивший одновременно стон и смех. Второй раз за этот вечер она уверяла его, что ей не причинит вреда его прикосновение.

— Это очень хорошо, — сказал он.

Лукас наклонил голову и обхватил губами ее сосок. Амариллис беззвучно застонала от удовольствия, сомкнув пальцы в его волосах.

Он выше продвинул колено между ее ног. Лепестки платья взволнованно затрепетали, словно в слабом протесте, и сразу же покорно разлетелись в стороны. Его рука легла на разгоряченный страстью центр ее тела. Он ощутил прохладный шелк белья.

Амариллис вся напряглась и замерла, глаза ее широко раскрылись.

— Ты тоже хочешь этого, так же, как и я, — выдохнул Трент, пьянея от ее ответного порыва. Он вдохнул щекочущий ноздри, будоражащий чувства запах женского тела. — И это совсем не иллюзия.

— Иллюзия?

— Я думал, что мои неожиданные ощущения во время фокусирования вызваны каким-то искусственным образом, — признался Лукас. — Мне казалось, что это иллюзия, но когда я понял, что ты почувствовала то же самое, мне стало безразлично, откуда взялось мое состояние. Не знаю, что чувствуешь ты, но мои ощущения абсолютно реальны.

— Постой, значит, ты занимаешься со мной любовью, потому что тебя возбудил контакт во время сеанса?

— Мне кажется, причина сейчас не имеет значения. — Его рука скользнула за края белья.

— Подожди. — Она выпустила из рук его волосы и схватила его за руки. — Прекрати, это зашло слишком далеко.

— О чем ты говоришь?

Он поцеловал ее в уголок рта.

— Ты слышал, что я сказала? — Она решительно оттолкнула его.

— Амариллис, что случилось? — Лукас недоуменно мигнул, сбитый с толку произошедшей в ней переменой. Он осознал, что она отвергала его.

— Отпусти меня.

— Успокойся, Амариллис, я совсем не имел в виду, что занялся с тобой любовью только из-за того, что произошло в этот вечер. Послушай же меня, Амариллис. — Лукас понял, что совершил серьезную ошибку.

— Пусти.

— Выслушай меня, извини, если я тебя обидел. — Он неохотно поднялся на локте, освобождая ее.

— Нет, извиняться следует мне, — решительно возразила она. — Не знаю, что это на меня нашло.

— За что ты собираешься извиняться?

— Я здесь в качестве сотрудника фирмы. — Она отодвинулась на край постели, спустила ноги и встала. — А вы — клиент.

— Только клиент? — Лукас подпер голову рукой и наблюдал за ней.

— Мой долг как профессионала придерживаться норм «Кодекса этики». Мне не следовало разрешать вам целовать меня. Это не вписывается ни в какие рамки. Вы же клиент, в конце концов.

— Вообще говоря, я больше ощущаю себя мужчиной, чем только клиентом вашей фирмы.

— Это моя обязанность рассматривать вас как клиента, ни больше ни меньше. Очевидно, что во время фокусирования вам пришлось ощутить неприятные побочные явления.

— Я бы не стал называть их неприятными, а необычными и неожиданными.

— Как опытному концентратору, мне следовало учесть, что сеанс фокусирования прошел с отклонениями от нормы. — Амариллис закрыла лицо руками. — Не могу поверить, что я позволила вам перенести меня сюда и… и… — Она бессильно уронила руки. — Я вела себя в высшей степени неосмотрительно.

— Наверное, непросто постоянно придерживаться норм профессиональной этики.

— До сегодняшнего вечера я не находила в этом ничего сложного.