Амена

Правитель Мазарата дал свое согласие на наш с Эфином союз, ответ был отослан в тот же день. Уже через неделю Эфин прибудет в город, чтобы в ночь прихода третьей луны жениться на мне и забрать с собой. Этого дня я ждала с ужасом, теперь как никогда хотелось бежать, бежать без оглядки, мама чувствовала это и с того рокового дня у моих дверей каждый день и ночь дежурил солдат. Они буквально загнали меня в угол, будто бы у меня никогда и не было семьи, теперь я лишь узница, которую скоро отдадут на потеху монстру.

Сестры обходили стороной, не желая разговаривать, даже Сомье не разрешали подходить ко мне. Это чудовищно, несправедливо и отвратительно. Мне всего лишь хотелось счастья, даже согласилась на брак с Тарту, но сейчас оставалось одно - оплакивать себя и готовиться к самому худшему. Только Скайре известно, что эти чудовища делают с несчастными женщинами, попавшимися к ним в лапы. Я видела глаза Эфина, в них горит пламя ярости и злости, он умело это скрывает, но меня не проведешь, в его душе нет ничего, кроме жажды крови. Скорее всего, получив меня, Эфин не успокоится и придет за остальными, номарам нельзя верить, они искусно лгут, а потом вставляют нож в спину. Хотя, если случится так, то я буду отомщена.

На этот раз время летело быстро, несмотря на то, что приходилось дни и ночи проводить сидя взаперти. Родители ко мне совсем не заходили, они полностью отстранились, не желая видеть свою старшую дочь. Странно, то ли совесть им не позволяла посмотреть мне в глаза, то ли они уже заведомо распрощались со мной, но, за день до свадьбы, в комнату неожиданно пришел Минекая, он отпустил своего воина и велел ему идти в казармы. Наставник нервничал, не знал с чего начать, но через минуту собрался с духом и заговорил:

– Я выпущу тебя. Ты сможешь сегодня же уйти из Мазарата, только так спасешься, – он крепко сжимал свой шлем, так как понимал, что идет против Правителя и тем самым предает все свои идеалы. – Сегодня ночью, когда все будут спать, я выведу тебя, лошадь уже будет ждать за воротами.

– Но, Минекая?! Ты понимаешь, на что ты идешь?

– Я все прекрасно понимаю, но видеть, как тебя превращают в наживку для номаров, не могу. Не для того учил тебя все эти годы защищаться, не для того выслушивал все твои девичьи капризы. – Минекая усмехнулся, но глаза его заблестели. – У меня тоже была семья, был сын, которого я растил, надеялся, что он будет моей поддержкой и опорой в старости, что будет приходить к нам со своей женой и приводить внуков. Мне хотелось, чтобы он был достойным воином и защитником Мазарата, своего народа и своей семьи. Но, подчинившись приказу, я потерял их.

– Что же случилось с твоей семьей?

– Я никогда этого и никому не рассказывал, так как это моя боль, мой позор и бесчестие по отношению к ним. В те годы, когда крианцы еще вели хозяйство за городскими стенами, моя жена и сын были на полях, я каждый вечер забирал их и вез домой. Но в тот день на земледельцев напали тумо, я же находился в казармах, когда узнал о том, что случилось, хотел бежать к ним, но Нитте приказал закрыть ворота и оставаться внутри, дабы не пустить врага в город.

– И ты остался внутри?

– Да, – у наставника ручьями полились слезы, он поднимал глаза вверх и не мог ничего с собой поделать. – Остался, отдав этим монстрам свою семью на съедение. Тумо не пошли к городу, они получили то, зачем пришли и вернулись в леса. Когда мы прибыли на поля, то узрели ужас. Моя жена лежала на земле, прикрывая собой сына, но они оба были уже мертвы, их кровь на моих руках. Я обязан был идти к ним, несмотря на приказ. После того дня для меня больше не существовало власти, только долг перед крианцами. Я не мог позволить, чтобы и они лишились своих семей. Потом появилась ты, Нитте привел тебя в казармы и разрешил подержать меч, тогда в моих глазах был сын, который так часто прибегал ко мне. Я учил тебя, а потом привязался и полюбил как родную дочь. Поэтому не могу позволить, чтобы они и сейчас сломали жизнь тому, кого я люблю.

– Я и не знала. Прости, Минекая.

– Тебе не за что извиняться, как бы ни старалась Скайра, в мире все равно много несправедливости. Мою семью уже не вернуть, а вот ты еще можешь спастись. Так что жди ночи, я приду за тобой.

И наставник вышел из покоев, я же осталась сидеть на кровати. Оказывается, моя семья давно лишилась совести, для них нет ничего святого, раз они так просто и безжалостно распоряжаются чужими жизнями. Минекая прав, я не хочу становиться игрушкой, в чьих бы то ни было руках. Они не заслуживают этого.

После дневного разговора ждала с нетерпением наступления ночи, а к вечеру я решила немного прогуляться по саду, конечно же, под присмотром моего стражника. Сегодня не хотелось сидеть в комнате и слушать тишину, душа желала ветра и шепота деревьев, поэтому спустилась во двор и направилась в сторону сада, который расположился сразу за воротами. На улице было тихо, только легкий шорох листьев и звуки засыпающих Тэрр, перед сном они всегда долго укладываются и постоянно сбрасывают ветки, которые им мешают. Бродя среди деревьев и цветов, не думала ни о чем, кроме того, что сказал наставник, его слова прокручивались в голове снова и снова, но меня отвлек кто-то, кто искусно прятался за кустами. Это была Сомья, она осторожно выглянула из своего убежища и поманила к себе, а когда я зашла за куст, сестренка тут же бросилась и обняла меня так крепко, как только смогла.

– Амена, почему ты больше не с нами? Почему не гуляешь и не играешь со мной как раньше?

– Сомья, - я улыбнулась, а в душе что-то дрогнуло, - просто многое изменилось и мне скоро придется покинуть вас.

– Но, ты же вернешься? – ее большие и добрые глазки так пронзительно смотрели, что захотелось расплакаться, но этого делать нельзя, ведь моя маленькая сестренка, моя славная малышка тоже расстроится.

– Возможно. Когда-нибудь…

– Ты все время ходишь грустная, перестала улыбаться и радоваться, может, поиграем в прятки? Тебе сразу станет легче, я знаю.

Сомья взяла меня за руку и потянула за собой, вглубь сада, я шла за ней, а сердце сжималось все сильнее. Возможно, злость и обида на отца и мать затмевали все остальные чувства, но сейчас все начало проясняться, в голове все чаще возникали мысли о том, что если я уйду из Мазарата, то обреку на гибель всех тех, кто ни в чем не виноват, а главное, потеряю свою маленькую сестренку. Тогда я буду так же ненавидеть себя, как и Минекая, но изменить уже ничего не смогу. Кто знает, может быть Эфин и сдержит свое слово, а я стану последней жертвой в этой войне. Зачастую мы все поддаемся воле чувств и молниеносных желаний, но когда в голове затихает ураган эмоций, то наступает время холодной логики, так и сейчас, я поняла, что сбежав, не получу ничего кроме угрызений совести и пожизненных мук. Лучше страдать физически, чем просыпаться каждый день с мыслью о том, как погубила тех единственных, кто был так дорог.

Наигравшись с сестрой и вспомнив все то, о чем успела забыть, приняла решение, оставалось лишь дождаться Минекая. Когда все разошлись по своим комнатам, а на улице стихли последние шорохи, я легла на кровать и закрыла глаза. Мне не хотелось думать, поэтому отбросив все мысли, просто тихо лежала и боялась потревожить тишину своим дыханием, так продолжалось около часа, пока моя дверь не заскрипела. В нее вошел Минекая в плаще:

– Амена? Пора вставать. Слышишь? Нам надо уходить.

– Минекая. Прошу, сядь рядом.