Америка и американцы
Шрифт:
— Роуленд занимает крупный пост в телефонной компании. Его родители так этим пристыжены, что отказываются о нем говорить.
— Ну? — сказал мужчина, —Я очень огорчен. Но, в конце концов, это же не светопреставление?
— Да дело не только в том, что он работает в телефонной компании, — объяснила женщина, — айв том еще, что он женился, обзавелся двумя ребятами и приобрел дом в фешенебельном пригороде. Его родители так и не могут понять, на каком этапе его воспитания они допустили ошибку.
КОЛЛЕДЖ ДЛЯ МАЛОГРАМОТНЫХ
Тимкены послали свою дочь Лауру в колледж,
«Мы рады сообщить, что открыли для первокурсников специальные курсы по обучению чтению, и настойчиво советуем вашей дочери записаться на эти курсы. Если она этого не сделает, то ей, по нашему мнению, не справиться с занятиями. Стоимость — 250 долларов».
Тимкен прочел письмо и сказал жене:
— А я думал, что Лаура умеет читать…
— Конечно, умеет. Мне кажется, суть в том, что она не понимает прочитанного.
— Чему же ее учили в школе?
— Право, не знаю, но если колледж считает, что необходимы специальные курсы, нам лучше согласиться— иначе зря пропадут наши семь тысяч долларов.
Несколько дней спустя пришло новое письмо от декана:
«Кафедра английского языка привлекла наше внимание к тому факту, что ваша дочь Лаура не умеет писать. Они рекомендуют ей заниматься в специальном классе письма, который мы открыли два года назад, когда обнаружили, что это общая проблема для большинства учащихся колледжа. Если вы согласны с тем, что Лауре необходима такая помощь, пришлите, пожалуйста, чек на 250 долларов».
Тимкен на этот раз разозлился не на шутку:
— Что ей делать в колледже, если она не умеет писать?
Миссис Тимкен была настроена гораздо оптимистичнее.
— Лаура, — сказала она, — писать умеет. Только ей, видимо, трудно справляться с распространенными или сложносочиненными предложениями. Ты что, забыл? Преподавателей в школе гораздо больше интересовало развитие живого мышления у учащихся, чем то, как они излагают свои мысли на бумаге.
— Вздор! — вскричал Тимкен. — Они сделали мою дочь малограмотной!
— Ты преувеличиваешь. Лаура окончила школу с отличием за навыки аналитического мышления. Мне кажется, что это не так уж плохо.
— Но она не знает правописания!
— Уверена, что колледж восполнит этот пробел. Какое же без письма высшее образование?
— А мы теперь будем платить еще двести пятьдесят долларов за то, чему ее должны были обучить в начальной школе…
— Не забудь, что, когда мы с тобой ходили год назад на собрание АРП [39] , директор школы говорил, что они несут ответственность за то, чтобы сделать из учащихся хороших граждан страны, а наша обязанность— обучить детей чтению и письму. Так что это наша ошибка!
39
АРП — Ассоциация родителей и преподавателей.
Тимкен послал в колледж чек и уже не был удивлен, когда неделей позже поступило очередное письмо:
«Наше внимание привлек тот факт, что ни один из первокурсников не умеет складывать, умножать, вычитать и делить простые суммы. Мы ощущаем, что
этот недостаток должен быть неотложно исправлен, и организовали поэтому специальный исправительный курс по арифметике. Стоимость обучения — 250 долларов. Если вы не пожелаете, чтобы ваша дочь посещала этот курс, мы не гарантируем, что она получит диплом об окончании колледжа».Тут Тимкен снова пришел в ярость:
— Я думал, что она как раз по математике успевала в средней школе!
— То была абстрактная математика, — сказала миссис Тимкен, —В школе нашу дочь учили математически мыслить. А вычитать и делить она никогда не умела. Вспомни: когда ты пожаловался на это, учительница ответила тебе: «Лора всегда может научиться складывать и вычитать в колледже!»
ДОЛГО ЛИ МЫ БУДЕМ ГОЛОДАТЬ?
Родитель в наши дни никогда не может предвидеть, какого рода телефонный звонок раздастся от отпрыска, находящегося в университете. В один из недавних вечеров моему приятелю позвонила дочь, занимающаяся в небольшом колледже на Среднем Западе.
— Хэлло, папка, — сказала она. — Угадай-ка, что делается. Я объявила голодовку.
Мой друг от удивления поперхнулся.
— Прелестно, Марта. Как долго она продолжается?
— Уже два дня… Я умираю, так хочу есть!
— Откуда ты звонишь? — спросил мой приятель.
— Из студенческого общежития. Почти все наши девочки тоже бастуют.
— Как интересно! — снова поперхнулся мой друг. — Скажи, пожалуйста, из-за чего вы бастуете?
— Подожди минутку, — сказала дочь, и он услышал, как она спрашивает кого-то поблизости: «Пз-за чего мы бастуем?»
Немного погодя она ответила:
— Мы объявили голодовку потому, что рекрутируют наших ребят.
— Кто их рекрутирует?
— Что ты подразумеваешь, говоря «кто их рекрутирует»?
— Бастуете ли вы против компаний, которые рекрутируют ребят на работу, или же речь идет о военном наборе?
— Подожди! — сказала ома. Из глубины трубки донеслось, что она спрашивает: «Против чего мы бастуем? Это коммерческая рекрутировка или военная?»
Она вернулась к аппарату:
— Это коммерческая, папочка. Они набирают людей для химической компании.
— Как долго вы собираетесь продолжать вашу голодную забастовку? — спросил мой друг.
«Как долго мы будем голодать?» — услышал он голос дочери, обращенный к кому-то. Последовала пауза, а затем:
— Никто не знает. Это ведь впервые мы голодаем.
— Можешь ты все-таки дать мне хоть какое-нибудь представление о происходящем? — спросил мой друг.
В трубку донесся отдаленный разговор.
— Сюзи говорит, что Ганди провел шестьдесят дней без пищи, он пил только апельсиновый сок.
— Он же заранее тренировался, — сказал мой друг. —Он на протяжении месяцев сокращал приемы пищи.
Дочь сказала окружающим ее друзьям: «Он говорит, что Ганди специально тренировался перед голодовкой».
Слышен был гул голосов. Затем снова раздался голос дочери:
— Так вот, мы потому тебе и позвонили. Как долго, по–твоему, мы должны голодать?
— Очень польщен вашим вниманием, — сказал мой приятель, —но, говоря откровенно, я никогда сам не голодал. По–моему, ребята в таких случаях просто захватывают университетские здания.