Америка off…

Окраина Джорджтауна показалась из-за метелок слоновьей травы, когда солнце уже вовсю карабкалось в зенит, поливая все вокруг нестерпимым зноем. Нестерпимым опять же только для смешных белых, обливающихся потом в своих одеждах в то самое время, когда аборигенам погода кажется весьма комфортной или даже несколько прохладной.

Дальше идти в привычной одежде было нельзя, и Бо Тагонао облачился в одежду белых — вылинявшие от долгой носки до белизны обтрепанные внизу джинсы и майку с кровожадным огнедышащим «Red Bulls» на груди. Надо сказать, что храбрый охотник поначалу немного побаивался страшного тотема, пока колдун племени (не тот белый толстяк, а настоящий, живущий, как положено уважающей себя лягушке, на болоте) не решил проблему, пририсовав чудовищу две закорючки возле глаз (теперь, конечно, совершенно стершихся), превратив его тем самым в добродушного буйвола Аагу, не раз становившегося законной добычей лесных охотников.

Свое грозное копье Лулу Бо Тагонао тоже на всякий случай спрятал в траве, хорошо запомнив место. Белые не очень-то любят, когда черные, что таго, что вотаго, берут в руки острые предметы, видно, наивные, боятся, что те порежутся случайно. Даже когда приезжают другие белые — не местные, а совсем белые, как лягушачье брюхо, — танцорам, которые должны кривляться перед ними, изображая пляски (как же, покажет кто-нибудь в здравом уме чужакам настоящие пляски!), выдают яркие копья, совсем не похожие на настоящие. Бо Тагонао как-то прочел на древке такого попавшего ему в руки надпись мелкими буковками «Made in China»…

— Хорошо, что ты пришел, Бо Тагонао. — Муж сестры Уто Вотагоне, добродушный великан, на две головы выше своего родича, выглядел озабоченным. — У меня плохие новости…

Уто Вотагоне поведал Бо Тагонао о том, что великий бог белых (не Христос, а главный бог, со странным именем «Америка») умер, и теперь бумажные деньги, которыми те расплачивались между собой и приучили расплачиваться черных, ничего не стоят.

— Как же так? — не понял Бо Тагонао. — Я же копил эти бумажки, чтобы заплатить выкуп хромому Ю Вотагоне за невесту, его дочь Нангодагоне-Роро, за которой приду перед началом дождей!

— Так вот! Хромому Ю Вотагоне они теперь не нужны, — развел руками Уто Вотагоне. — А разве у тебя нет настоящих денег?

— Очень мало, — признался Бо Тагонао; настоящих железных денег с дыркой [37] давно уже не попадалось, и люди Леса подозревали, что они вообще закончились в мире. — Все, что у меня есть, оставил мой отец.

— Я тебе одолжу, у меня есть немного… Ты принес с собой что-нибудь?

— Да. — Бо Тагонао показал свой пакет.

— Маловато… Ладно, что тебе нужно, я знаю и достану у лавочника Пао Вотагоне. А ты спеши назад и передай людям Леса, чтобы держали ухо востро.

37

Имеются в виду бронзовые, медно-никелевые и алюминиевые монеты разного достоинства, с круглым отверстием посредине, которые чеканили для своих колоний в Африке британские, германские, бельгийские и французские власти.

Бо Тагонао кивнул и поднялся на ноги. Если Уто Вотагоне обещал, он не обманет — не такой он человек, чтобы обмануть родственника.

— Как ты думаешь, — обернулся он в дверях, — это надолго?

— Как решат боги… — вздохнул здоровяк, пересчитывая выложенные на циновку пакетики с сушеной травой тана, которые он должен обменять на соль, разноцветные бусы, китайские пальчиковые батарейки, джинсовую ткань, нитки, бензин для зажигалок, стрептоцидовую мазь и массу других необходимых для лесных родственников вещей.

Бо Тагонао снова кивнул и выскользнул наружу, под палящее белое солнце…

Глава 9

— Зачем я только потащилась с тобой… — ворчала едва видимая в плотном молоке вечного тумана, повисшего на «терминаторе» [38] , как прозвали местные жители по обе стороны линию, разделяющую отныне штаты Аляска и Флорида, Мэгги, кутаясь в ярко-оранжевый пуховик: температура здесь царила, мягко говоря, некомфортная, особенно после удушающей флоридской жары. — Сдала бы с рук на руки местным агентам ФБР, написала бы отчет…

38

Терминатор — здесь не робот-убийца, а линия смены дня и ночи (между освещенной и теневой сторонами) у небесных тел, например, Меркурия.

— Вряд ли. — Сергей внимательно глядел на небольшой дисплей приборчика, напоминающего пульт допотопной игровой приставки «Денди», и в сотый уже раз мерил шагами узкую полосу трансформированной почвы, где полярная трава была перемешана с мелкой тропической растительностью. — Во-первых, неизвестно, сколько времени у тебя ушло бы на то, чтобы доказать, что ты не верблюд…

— Как это? — изумилась Мэгги.

— Во-вторых, — не слушая подругу, продолжил Извеков, — думаю, тебе все же хочется увидеть своих родных живыми и здоровыми. Причем вовсе не через десять–пятнадцать лет, когда ваши крючкотворы и перестраховщики, изучив все за и против, обеспечив максимальную безопасность, которая все равно останется не стопроцентной, и подготовив группу суперпуперкрутого спецназа, половина которого поляжет убитыми и ранеными еще до начала операции, решатся на проникновение в Сферу.

— Ты насмотрелся голливудских боевиков, Серж, — печально вздохнула Мэгги. — Ручаюсь, что наши спецслужбы вовсе не так непроходимо тупы и бездарны, как их изображают режиссеры Голливуда. По крайней мере, ничуть не хуже ваших суперменов из КГБ и ГРУ…

— Не КГБ, Мэгги, — возразил Сергей, топчась на одном месте, прямо-таки по-ленински делая шаг вперед и два шага назад, — а давным-давно уже ФСБ. Прямо как у вас: Федеральная служба безопасности… А других боевиков, кроме ваших, у нас почти не показывают, да и скопированы наши с американских один к одному… Неси-ка лучше колышек!

— Нашла! — подскочила на месте девушка и, безжалостно пачкая свои белоснежные пушистые варежки соком травы, принялась распутывать связку колышков.

Яркие пластиковые стерженьки, на которых полагалось по инструкции крепить петли для растяжки палатки, приобрели в местном супермаркете, едва сумев убедить искренне недоумевающего чернокожего продавца, что сама палатка им не требуется. Не улыбалось как-то тащить на себе огромный тюк многослойной, непромокаемой и самоподогреваемой ткани, по инструкции дающей приют двум туристам, но, на глазок, рассчитанной минимум на взвод солдат — естественно русских, а не американских. Взамен была приобретена надувная походная собачья будка. Непонятно, на каких таких сенбернаров она была рассчитана (в ярком рекламном буклете из широкого входа выглядывала веселая лохматая собаченция никак не крупнее обычной дворняжки), но по прикидкам бывшего морпеха в ней с лихвой разместились бы два таких не слишком громоздких путешественника, как они с Мэгги. И вес у нее, принимая во внимание массу багажа, оказался приемлемым…

Сергей по русскому народному обычаю хотел было вырубить подходящие вешки прямо на месте, не мудрствуя лукаво, но Мэгги, как истинная американка, запротестовала против вопиющего надругательства над дикой природой и настояла на покупке «экологически нейтрального» реквизита. Стоило это красочное удовольствие китайского производства аж 49 долларов 99 центов, и то по специальной цене…

Увидев, как напарница неумело тюкает обушком стилизованного под индейский томагавк топорика, пытаясь загнать ядовито-зеленый (кажется, даже светящийся в темноте) карандаш в не самый неподатливый на свете грунт, Извеков вздохнул и отобрал инструмент…

* * *

Лайнер совершил посадку в аэропорту Майами ранним утром шестого июля, повергнув в состояние, близкое к прострации, и аэродромные службы, и экипаж с пассажирами. Первых — тем, что «боинг» рейса Амстердам — Нью-Йорк, долженствующий исчезнуть вместе с самим Нью-Йорком в роковое четвертое июля, возник на экранах локаторов в сотне с лишним миль над морем из абсолютной пустоты, причем приближался к Майами с ост-зюйд-оста, там, где до самых Азорских островов синел океан. Вторых же — сначала тем, что они, по заверениям диспетчеров, не существовали в природе почти двое суток, уложившихся в несколько минут турбулентности по всем часам на борту, а уж на закуску — описанием Катастрофы, которую они счастливо «прозевали»…