Американец приходит вторым

— Не надо ничего отменять, концерт я отработаю весь.

Сокол мой ясный, да ты уже и мысли стал читать?

— Нельзя! Я не разрешаю, — вмешалась Ольга.

— Я смогу! Ничего не отменяй! — Айс быстро встаёт. — Без фонограммы. Буду петь сам.

Герман взглядом делает ей знак, чтобы просто не спорила с парнем. Он сейчас « на слабо» еще и не то пообещает вгорячах.

Герман всё еще решает. Он, вообще, решает здесь всё.

— Останешься здесь до вечера. Хотя бы поспишь нормально. Со школой я сам договорюсь. Что заказать из еды?

— Что-нибудь простое, как всегда.

— Герман, привези продукты. Список напишу. Сама буду готовить, — вздыхает Ольга. Её здесь снова никто не слушает, хоть сто раз на дню их предупреждай.

Даже если есть служебный буфет и деньги парню не нужны. Повара просто вобьют, как обычно, в компьютер и под конец месяца отнесут Герману на подпись. Айс всё еще вполне способен набрать себе на обед жареного да жирного. Все они одинаковые.

Даже если Герман крепко держит всё и вся в своих руках.

После долгих раздумий, она и сама решила перейти к нему окончательно. Только немного еще подучится.

Частые командировки, но зарплата значительно выше, чем продолжать сидеть на потоке в муниципальной поликлинике.

Муж поймет. Тем более, что служебный роман здесь ей не грозит. Парни воспитанные, а Герман продолжает общаться со своей бывшей женой Светланой. Ему лишь бы блистать и очаровывать. Дальнейшее Герману не интересно. Победы такого рода, видно, не коллекционирует…

— Остаешься? — снова испытующе спрашивает у своего-шоу мальчика.

— Остаюсь.

Айс уходит в свою гримерку. Телефон Герман забрал у него на ревизию и для профилактики.

Ольга Сергеевна пришла в школу с утра.

И да, обещала директору поговорить с дочерью. Но не о том, как «держать себя в рамках», как-то предлагалось. Она бы сама, своими руками, поломала бы те рамки, которые её ребенок нагородила себе дополнительно. С детства на режиме, много дополнительных занятий, спортивные нагрузки. А теперь она уже сама привычно накладывает себе на плечи всё больше и больше.

Поэтому Ольга Сергеевна была благодарна за ту причину, по которой состоялся вызов в школу. Франческа повела себя, как обычная девчонка. Наконец-то! Роман вчера так просто смеялся, узнав про поцелуи в школе. Брат Франчески ночевал у них. Забрал её с собой после хореографии и они снова репетировали до пол-ночи где-то далеко от дома.

Франческа выбежала в коридор после первой пары с чужим рюкзаком в руках. Заметив её, стоящую у окна, наскоро поцеловала и, торопясь, набрала вызов на чей-то быстрый номер. Даже пальцы у неё дрожали.

Разговор был короткий. И дочка явно не успокоилась.

— Меня не слишком ругали?

— Нет. Всё в порядке. Если хочешь, заберу тебя сегодня с занятий.

— Не надо. Я всё равно ничего не могу сделать.

Дочка подняла глаза. Она напряженно о чем-то думала и теперь.

— Чей это рюкзак? — спросила Ольга Сергеевна.

— Лауринаса. Не хочу, чтобы кто-то чужой прикасался к его вещам.

— Ты уже рассуждаешь, как его жена.

— Да, так. Я сама хочу быть с ним. А то, что мы поженимся, это он мне сразу сказал. Я верю ему, так и будет. Когда-нибудь там, наверху, всё сложится правильно и как надо. Тогда мы будем вместе. А ждать я умею.

Дочь говорила очень уверенно, без тени сомнений. Но слишком необычные для себя и очень взрослые вещи.

— Дочка, ты не заболела?

— Нет, мама, нет. Я теперь выздоравливаю. Как будто только начала жить.

— А где сам Лауринас?

— Не знаю. С ним что-то случилось. Страшно уже.

— Ему звонила?

— Да, ему.

Франческа быстро обнимает её. И уходит на урок в другой класс.

С помощью мальчиков-поваров Ольга всё приготовила и попросила накрывать.

А сама пошла посмотреть Лауринаса.

Спит спокойно.

Она легонько взяла его за руку, проверила пульс.

Бедный мальчишечка. Что такое с ним приключилось, не понятно. И Герман еще не говорит, откуда он его такого привез…

— Лауринас, просыпайся!

— Да, встаю, — ответил он с закрытыми глазами.

— Пойдём обедать.

Герман уже успел в школу сгоняться. Сказал там, что Лауринас до конца дня не вернется, а, может, и завтра тоже. Забрал его рюкзак у какой-то девочки.

В телефоне у парня ничего подозрительного не нашел и вернул ему. Вот же, так бережет и не углядел.

Только пообедали, Лауринас, без слов, взялся за учебники. Хотела остановить, но Герман снова запретил: пусть учится.

Никита прибежал в «Центр» после полудня. Что за дела! Такого еще не было, чтоб солист с утра не на связи. Он буквально влетел в гримерку Айса, вполне уверенный, что от него что-то скрывают.

Только увидев его лично, успокоился.

Лауринас рассказал только другу, что было утром. Он снова начал прикашливать.

Не вернусь к нему, пусть что хочет делает, -закончил так рассказ.

Никита старался не подавать виду, но вся история ему очень не понравилась.

Да, правильно. Найдешь себе другого тренера. Тело подкачаешь, а душу пусть не трогают.

Ник обнимает его:

— Не бережешь себя, брат. Когда будешь осторожным? То куклу тебе под дверь с иголками подкинут, то фанатки лицо обдерут. Правильно Герман говорит, под замок тебя нужно.

— Вам скучно без меня будет.

— Так это да. Родители приедут, всё им расскажу.

— Ник, не надо. Отец меня сразу в Америку отправит доучиваться. Одного и насовсем. Как я без вас там буду жить? Я уже здесь привык.

И потом, у отца сейчас проблемы в клинике. А тут я еще со своими.

— Так что? Спасать чужие жизни, конечно, благородно, а собственный сын обойдется.

— Ты не понял. А я сегодня в церковь ходил. Там так хорошо! Сходим потом вместе?

Так бы если…я бы уже сегодня умер.

Ник взял его за руку.