Американская ария князя Игоря

— Это чье имя святится? — возмутился Сергей, который, как старый фидошник и маньяк-линуксоид, «Майкрософт» традиционно не любил.

— «Майкрософта» святится, — повторил Вадик. — Это из-за них я теперь в таком классном доме живу. Полностью выкупленном, заметьте!

— Как это?

— А так это. Ты же помнишь, Серег, что мы уезжали уже в перестройку.

Сергей кивнул.

— Уезжали, считай, как короли — квартиру нормально продали и все такое. Да и когда приехали — сразу устроились очень прилично, не нищенствовали, как ребята из семидесятых.

— Да, у тех был вообще кошмар, — согласился Игорь. — Уезжали совершенно с голыми задницами.

— Ну вот, — продолжил Вадик. — У меня через несколько лет появились кое-какие денежки свободные, и я в начале девяностых купил акций «Майкрософта» на две тысячи баксов. Хотел купить на пять, но что-то пожлобился.

— Это был умный ход, — сказал Игорь. — Эх, знать бы тогда…

— Ну да, — кивнул Вадик. — Я и сам тогда не особо на акции рассчитывал. Думал — так, немножко заработаю. А в конце девяностых, когда дом этот подвернулся, продал акции за четверть лимона. И рвал на себе волосы, что тогда не потратил пятерку, — получил бы полмиллиона.

— Теперь ты как честный человек, — сказал Сергей, — обязан Биллу Гейтсу на каждое Рождество открыточку присылать. Со словами: «Спасибо товарищу Гейтсу за наши счастливые окна в новом доме».

— Да я ему что хочешь пришлю, — сказал Вадик. — Такие деньжищи на ровном месте получить. Я там, конечно, заначил кое-что, поэтому на бирже теперь и развлекаюсь. Но больше даже рядом так удачно не вкладывал.

— Скоро уже Атлантик-Сити, — заметил Игорь. — Только что указатель проехали.

— Там сразу ищи «Тадж-Махал», — распорядился Вадик. — Он где-то слева стоит.

— Ну, раз слева, — рассудительно ответил Игорь, — тогда обязательно найду. Он же вылитый Тадж-Махал, да?

— Ага. «Тадж» — так просто один в один, а «Махал» похож приблизительно, — объяснил Вадик.

***

По Атлантик-Сити машина ехала уже почти в полной темноте. В том смысле, что после заката прошло изрядно времени, так что ни один солнечный луч не тревожил море огней отелей с казино.

— Классно тут, — сказал Сергей, глядя во все глаза на ярко освещенные причудливые здания.

— Да ну, — скривился Вадик и махнул рукой. — Это так, фигня фигней. Вот Вегас — это, старички, Вегас…

— Ну, не знаю, — ответил Сергей. — Мне и здесь нравится. Красотища…

Игорь между тем подъехал к целому комплексу зданий, на котором было написано Trump Taj Mahal.

— Оно, — сказал Вадик. — Трамповский «Тадж-Махал». Рули на парковку — вон, например, башня стоит левее.

— Ой, — испугался Игорь, — а что это на ней сверху установлено?

Сергей пригляделся — и точно, на крыше башенки гаража стояли аж три здоровые скульптуры, издали до боли напоминавшие родного советского «Лукича». И даже правую руку надгаражные «Ленины» держали вытянутой, как бы указывая путь в светлое будущее.

— А и точно, — обрадовался Сергей. — Один в один дедушка Ленин на «Октябрьской», которого в народе зовут «ежик» за шипы на башке от голубей. Только чего это он тут расстроился? Пьет много?

— Не хотелось бы вас обламывать, мужики, — заметил Вадик, — но это ни черта не Ленины. Это Гаи Юлии Цезари. Ну или просто какие-то римские центурионы. Там рядом «Дворец Цезаря» — это их парковка. Просто советские скульпторы любили изображать Лукича в позе Гая Юлия — повышали его значимость как военачальника и тирана.

— Ну вот, — загрустил Сергей. — А я-то думал, что это родной Лукич…

— Не расстраивайся, — обнадежил его Вадик. — Ильич тут точно присутствует — стоит, голуба, рядом с кабаком «Красная площадь». В городе есть один дурик, который периодически судится с требованием убрать Ильича, потому что он, мол, антиамериканский. Владельцы кабака радуются как дети: дурик за свои деньги им отличную рекламу делает, потому что некоторые СМИ об этих судах пишут заметки, так что посетителей у «Красной площади» увеличивается в разы.

— Ладно, — сказал Игорь, заруливая на стоянку «Тадж-Махала». — Ильичи, Лукичи… Меня они у нас-то давно достали: не хватало еще, чтобы всякие Ленины еще и в Атлантик-Сити в глаза лезли со своими указующими перстами.

— А Гаи Юлии Цезари тебя не достали? — спросил Сергей.

— Герои Рима меня, однозначно, не достали, — ответил Игорь, припарковывая машину. — Потому что Гаями Юлиями меня все школьное детство не дрюкали. А Лениным чертовым — дрюкали постоянно. Вот скажи, Серег, ты когда-нибудь делал доклад на тему «Ленин и «Аппассионата»»? Делал?

— Ну, не делал, — пожал плечами Сергей. — И что такого-то?

— А ты сделай, — злобно сказал Игорь, — я на тебя тогда посмотрю. Темы, понимаешь, они мне давали про Ленина. Что можно сказать в этом докладе? Что Ленин тащился от «Аппассионаты» и даже под нее частенько плясал польку-бабочку? Ну и все! А доклад должен был занимать двадцать-тридцать минут.

— У него это явно рождает какие-то детские комплексы, — сообщил Сергей Вадику. Тот кивнул.

— Ладно, — внезапно успокоился Игорь. — Что-то я разошелся, не стоит Лукич этого. Пошли уже куда-нибудь в бар — дринкнем. А то концерт скоро начинается.

Сергей обрадовался: он давно мечтал побывать в типичном американском баре, которые так часто показывали во всяких голливудских фильмах…

Впрочем, бар в «Тадж-Махале» ничем таким не отличался от бара любого приличного московского кабака. Разве что народу тут было раз в пять больше, так что Сергей, пробиваясь к бармену, сразу вспомнил толкучку в Турции, где выпивка была бесплатной.

Добравшись, наконец, до бармена, Сергей небрежно, как ему казалось, сказал по-английски: «Скотч».

— What? — переспросил бармен.

— Скотч, — повторил Сергей с просительными интонациями.

— You mean scotch? — уточнил бармен, произнеся последнее слово как «скатч».

— Year, baby, — подтвердил Сергей словами из «Остина Пауэрса».

— Soda, ice? — снова спросил бармен.

— Скатч, — твердо сказал Сергей, решив стоять на своем до последнего.