Американская трагедия

– Да, это я.

– Вы ведь из компании, которая расположилась тут лагерем?

– Да, сэр.

– Отлично, мистер Грифитс. Извините за револьвер. Мне приказано задержать вас при любых условиях, вот в чем дело. Меня зовут Краут, Николас Краут. Я помощник шерифа округа Катараки, и у меня имеется ордер на ваш арест. Надо полагать, вы знаете, в чем дело, и спокойно последуете за мной?

И Краут еще крепче сжал свое тяжелое, грозное на вид оружие и настойчиво и решительно посмотрел на Клайда.

– Но... Но... нет, я не знаю!
– бессильно ответил Клайд; но разом побледнел и осунулся.
– Разумеется, если у вас есть ордер на арест, я последую за вами. Но я... я не понимаю, - его голос слегка задрожал, почему вы хотите меня арестовать?

– Вон что, не понимаете? А вы случаем не были на озере Большой Выпи или на Луговом в среду или в четверг? А?

– Нет, сэр, не был, - солгал Клайд.

– И вам, видно, ничего не известно про то, что там утонула девушка, с которой, по-видимому, были вы, - Роберта Олден из Бильца?

– Господи, да нет же!
– нервно и отрывисто возразил Клайд: настоящее имя Роберты и ее адрес в устах совершенно чужого человека... это его потрясло. Значит, они узнали! И так быстро! Они нашли ключ. Его настоящее имя и ее тоже! Господи!
– Так меня подозревают в убийстве?
– прибавил он слабым голосом, почти шепотом.

– А вам неизвестно, что она утонула в прошлый четверг? Разве вы не были с нею в это время?

Краут не отрывал от него жестких, пытливых, недоверчивых глаз.

– Нет, конечно, не был, - ответил Клайд, помня только одно: он должен все отрицать, пока не придумает, что еще говорить и как действовать.

– И вы не встречали троих прохожих в четверг вечером, часов в одиннадцать, когда шли от озера Большой Выпи к Бухте Третьей мили?

– Нет, сэр, конечно, не встречал... Я же сказал вам, что я там не был.

– Прекрасно, мистер Грифитс, мне больше нечего вам сказать. От меня требуется только одно - арестовать вас, Клайда Грифитса, по подозрению в убийстве Роберты Олден. Следуйте за мной.

Главным образом для того, чтобы продемонстрировать свою силу и власть, он вынул пару стальных наручников; при виде их Клайд отшатнулся и задрожал, словно его ударили.

– Вам незачем надевать их на меня, сэр, - сказал он умоляюще. Пожалуйста, не надо. Мне никогда не приходилось их надевать. Я и без того пойду с вами.

Он тоскливо, с сожалением посмотрел в глубь леса, в спасительную чащу, где еще так недавно мог бы укрыться... Там была безопасность.

– Ну что ж, - ответил грозный мистер Краут, - это можно, если вы пойдете спокойно.

И он взял Клайда за безжизненную руку.

– Можно мне попросить вас еще об одном?
– тихо и робко сказал Клайд, когда они двинулись в путь (мысль о Сондре и обо всех остальных ослепила его и отняла последние силы. Сондра! Сондра! Вернуться туда к ним арестантом, убийцей! Чтобы его увидели таким Сондра и Бертина! Нет, нет!). Вы... вы намерены отвести меня обратно в лагерь?

– Да, сэр. Мне так приказано. Там сейчас прокурор и шериф округа Катараки.

– О, понимаю, понимаю!
– истерически воскликнул Клайд, потеряв почти все свое самообладание.
– Но вы... вы не могли бы... ведь я иду совсем спокойно... понимаете, там все мои друзья, и это будет ужасно!.. вы не можете провести меня как-нибудь мимо лагеря... куда хотите! У меня есть особые причины... то есть... я... о боже! Очень прошу вас, мистер Краут, не ведите меня назад, в лагерь!

Он показался теперь Крауту очень слабым и почти мальчиком... тонкое лицо, вроде бы невинный взгляд, хороший костюм и хорошие манеры... ничуть не похож на грубого, дикого убийцу, какого ожидал встретить Краут. Явно человек того класса, к которому он, Краут, привык относиться с уважением. И в конце концов у этого юноши может оказаться могущественная родня. Из всего, что до сих пор слышал Краут, он ясно понял: этот молодой человек принадлежит к одной из лучших семей Ликурга. И потому Краут решил быть по возможности любезным.

– Ладно, молодой человек, - сказал он, - я не хочу поступать с вами чересчур сурово. В конце концов я не шериф и не прокурор, я обязан только арестовать вас. И без меня есть люди, которые скажут, как с вами быть. Вот мы дойдем до них, и вы попросите, может быть, они скажут, что не обязательно вести вас обратно в лагерь. Только вот как с вашими вещами? Они, верно, остались там?

– Да, но это неважно, - торопливо ответил Клайд.
– Их можно будет взять в любое время. Просто я не хотел бы сейчас идти туда, если только можно...

– Ладно, пошли, - ответил мистер Краут.

И вот они молча идут среди высоких деревьев, стволы которых в сумерках возвышаются торжественно, словно колонны храма, - они идут, как молящиеся по нефу собора, и Клайд беспокойным и усталым взглядом следит за багровой полоской, еще сквозящей за деревьями на западе.

Обвинен в убийстве! Роберта умерла! И Сондра умерла - для него! И Грифитсы! И дядя! И мать! И те, в лагере!

Господи, ну почему он не бежал, когда нечто - все равно, что это было, - твердило ему: беги?

9

В отсутствие Клайда впечатления Мейсона от общества, в котором тот здесь вращался, подтвердили и дополнили впечатления, полученные прежде в Ликурге и Шейроне. Этого было достаточно, чтобы отрезвить его и поколебать прежнюю уверенность, будто нетрудно будет добиться обвинительного приговора. Из всего, что он тут видел, было ясно: найдутся и средства и желание замять подобного рода скандал. Богатство. Роскошь. Громкие имена и высокие связи, которые, конечно, потребуется оградить от огласки. Разве не могут богатые и влиятельные Грифитсы, узнав об аресте племянника, каково бы ни было его преступление, пригласить самого талантливого адвоката, чтобы оберечь свое доброе имя? Несомненно, так будет, а такой юрист сумеет получить любые отсрочки... И тогда, пожалуй, задолго до того, как он мог бы добиться осуждения преступника, он сам автоматически перестанет быть обвинителем и не будет не только избран, но и намечен кандидатом на столь желанную и необходимую ему должность судьи.

Перед живописным кружком разбитых на берегу озера палаток сидел Харлей Бэгот в ярком свитере и белых брюках тонкого сукна и приводил в порядок свои рыболовные снасти. У некоторых палаток были откинуты передние полотнища - и внутри можно было мельком увидеть Сондру, Бертину и других девушек, занимавшихся туалетом после недавнего купанья. Компания была столь изысканная, что Мейсон усомнился, благоразумно ли с политической и общественной точки зрения напрямик заявить о том, какие причины привели его сюда; он предпочел пока смолчать и погрузился в размышления о контрасте между юностью Роберты Олден или своей собственной - и жизнью этой молодежи. Понятно, думал он, человек с положением Грифитсов вполне может так подло и жестоко поступить с девушкой вроде Роберты и при этом надеяться на безнаказанность.