Американский гамбит

Сколько их там будет в чужих окопах – триста миллионов с гаком?

Нормально! С китайцами было бы сложнее, тех вообще полтора миллиарда. Перевес в технике?.. Имеет место быть – авианосные группы, спутники, висящие на геостационарных орбитах, стратегические и фронтовые бомбардировщики, ракеты разных классов и возможностей, подлодки мазутные и атомные, танки, артиллерия всевозможных калибров, береты, которые не головной убор, а профи, натасканные на чужую смерть… Ну и по мелочи еще – военные базы, флоты под номерами, миллионы стволов, сотни тысяч тонн боеприпасов, миллионы резервистов, ВПК, который кует и приумножает, пехотные и морские дивизии, союзники по блокам…

Много их, очень много… Невозможно много, так что никто за всю историю к ним с войной даже не совался, а ему вот пришлось!.. Так что теперь? Сдаваться на милость победителя? Или погибнуть в неравном бою? Предпочтительнее в бою. Но еще лучше не сдаваться и не погибать, а победить. Возможно такое, когда без соседей справа и слева, без снабжения и поддержки авиацией и больших калибров? Когда ты один, как есть, с чем есть и в чём есть?..

Конечно, нет! Однозначно, нет! Но надо пробовать, потому что война объявлена и отступать некуда. Там, позади, его тоже никто не ждет. И никто не пожалеет. Тут либо пуля в лоб, либо в затылок. Ну, либо сам себя. Без альтернативы!

А коли воевать, так надо воевать, чего откладывать? Поздно откладывать! Вылез из окопа, так не стой – беги! Вперед беги! Может, и добежишь. А если просто стоять, то мишенью станешь. Война – не манёвры, тут кто раньше успеет. Тут или ты, или тебя!

* * *

Одинокая, неподвижная фигура посреди моста, как стержень, как ось, вокруг которой, подобно броуновским частицам, снуют, суетятся люди. Десятки, сотни людей, которые осматривают, ощупывают, заглядывают в лицо, что-то спрашивают… И другие, там дальше, висят на парапетах, смотрят вниз, смотрят через бинокли, в оптику снайперских винтовок… А по берегам колоннами разбегаются фигуры в камуфляже и даже в воде по пояс бредут, словно рыбу бреднем ловят. И еще кареты «скорой помощи», вертолеты, самолеты, полицейские мигалки сплошняком, как гирлянды в Новый год, грузовики на шоссе, выгружающие личный состав…

– Живей, живей!..

Суета. Армейская операция. Из-за одного-единственного человека…

Но вице-президент не обращал внимания на эту, вокруг него, мельтешню, он стоял и о чем-то напряженно думал.

– Вам плохо? – вплотную, распихивая руками телохранителей, придвинулся к нему его первый помощник.

– Как минимум – нехорошо.

– Что, ранение?

Потому что спекшаяся кровь, на шее, воротнике, рукавах. И лицо!..

– Нет. Это всё пустяки, царапины. – Повернулся, глянул как-то растерянно. Сказал тихо, чтобы никто не слышал: – Он объявил нам войну.

– Что? Кто?

– Тот, который упал с моста.

– Кому объявил?

– Нам… Соединенным Штатам Америки.

Помощник опешил и заморгал. Как Дядя Сэм тогда, раньше, в кабинете. И подумал так же. И спросил:

– Он что, сумасшедший?

– Боюсь, что нет, – криво усмехнулся вице-президент. – Или наоборот – сумасшедший, что еще хуже, потому что без тормозов. И тогда… Я думаю, что он что-то попытается сделать. Потому что война.

– Что? Что он может сделать? Один.

– Не знаю… Взорвать Белый дом, захватить воинскую часть… Вряд ли больше. Но он не шутил. Люди, которые берут в заложники второго человека в стране и сигают с моста в реку – не шутники. Я не знаю, кто он и кто за ним стоит, но я имел возможность убедиться в его способностях еще раньше. Это очень опасный тип.

– Но, может, его уже нет? Может, он… Потому что с моста, при такой высоте…

– Вы что, нашли его труп?

– Нет, пока не нашли.

– И боюсь, не найдете.

– Нам свернуть поиски?

– Нет, продолжайте искать, можете перевернуть здесь всё вверх дном. Ищите! И готовьтесь.

– К чему?

– К боевым действиям. Считайте, что с этой минуты мы находимся в состоянии войны.

– С кем?

– С ним!

– Кто находится? – опять не понял, переспросил совершенно обалдевший первый помощник второго человека в стране.

– Мы. Америка.

– Вы всерьез?

– Боюсь, что да. Он не сможет нас победить, он даже не сможет причинить нам сколько-нибудь серьезного вреда, но он может нас укусить. Больно. Он обязательно нас укусит, если до того мы не найдем его и не вырвем ему клыки.

– А что с операцией?

– С этой? Дайте информацию, что… что это были учения. Проанализируйте действие охраны и всех служб, решите, кого наградить, а кого понизить в должности или вообще уволить. Потому что в целом – это провал. Вы все вместе не уберегли вверенный вам объект: меня! И если бы нападавший был настоящим, то ваш вице-президент теперь был бы уже покойником. И ничего не докладывайте президенту. Вообще ничего, кроме того, что были проведены масштабные учения, по итогам которых будут сделаны соответствующие оргвыводы.

– А как быть… с этой… с войной?

– Воевать, – криво усмехнулся вице-президент. – Нам объявили войну, мы приняли вызов. Или вы предпочитаете почетную капитуляцию?

– Нет!

– Вот и ответ.

– Но как дальше? Надо как-то объяснить…

– Никому ничего не надо объяснять. Пусть это останется между нами. Или вы хотите, чтобы сумасшедшими посчитали нас? Об этой войне знаю я, и знаете вы. И мы понимаем, что это не шутка, что это война. Всерьез. И должны мобилизовать все возможные ресурсы…

Вице-президент замолчал. Потому что всё равно это был какой-то бред! Если послушать со стороны… Но на его воротнике и рубашке была кровь, а там, внизу, под мостом копошились сотни солдат и полицейских, а над головами сновали дроны, барражировали вертолеты, а выше, под облаками, крутили восьмерки истребители.

– Да, воевать! Поднять на ноги все, отвечающие за безопасность страны, службы. Все! Можете считать это приказом. Приказом военного времени! Мы переломили хребет всем нашим врагам, переломим и этому. Потому что мы нация победителей!

И вице-президент гордо вскинул голову, глядя на своего первого помощника и с высоты моста на свою страну. И где-то, если бы это было кино, должен был зазвучать гимн и случайно оказавшиеся поблизости граждане Америки замереть и прижать ладони к левой стороне груди.

Но звучал со всех сторон не гимн, а сирены и десятки охрипших голосов:

– Ну, куда ты, куда?! Твою… Там посмотри, левее, под корягой. Да мне по … хоть в каске ныряй! Ну, не мог же он уйти, некуда ему уйти! Ищите, ищите, труп ищите…

* * *

Любая война, если она всерьез, начинается в… читальных залах. Потому что надо понять с кем придется иметь дело, так сказать, узнать вероятного противника в лицо, для чего учесть массу факторов: рельефы, погоду, численность и состав населения, считай – мобилизационные ресурсы, просчитать экономические возможности. Посмотреть сколько тонн чугуна, стали и алюминия выплавляют металлургические заводы и как близко они располагаются к границам, добывается ли нефть, как и где перерабатывается и какой имеется суммарный суточный выход бензина, посчитать запасы зерна и мяса, и какие в каких районах собираются урожаи, которыми противник будет кормить армию, дороги, покрытия, мосты, броды, чтобы не увязнуть в распутице, как мухи в варенье, залежи полезных ископаемых… Без этого никак! Потому что войну выигрывают не одни только военачальники и пехотные батальоны, но еще архивариусы. Те самые книжные черви, которые копаются в справочниках, рисуя общую картину театра военных действий, где будут развернуты полки и батальоны. Иначе даже самый талантливый полководец, не зная, что на острие главного удара располагается бездонная трясина, утопит там все свои войска. И вся армия встанет, если вдруг выяснится, что в той стране в декабре жуткие морозы. И любое наступление захлебнется, когда вдруг в один из месяцев зарядят обложные дожди так, что ни один самолет не взлетит, чтобы поддержать наступление пехоты, и ни один грузовик не прорвется к фронту со снарядами и продуктами, буксуя глубоко в тылу.