Американский Шерлок Холмс

— Отчего же нет? Здесь мы можем быть вполне уверены, что нам никто не помешает, — отозвался Ник Картер, по-видимому не понимавший столь сильного волнения своего спутника. — Скажите мне, пожалуйста, как вы себе объясните присутствие этих немых гостей здесь в этой комнате?

— При всем желании не могу вам объяснить это, мистер Картер, так как я и сам не понимаю этой ужасной загадки.

— Но ведь трупы на самом деле находятся здесь в этой комнате, ведь это неоспоримый факт, не так ли?

Служащий только кивнул головой.

— Вероятно, совершенно нельзя допустить возможность, чтобы эти лица, да еще и в таких комнатах, прошли через вестибюль, оставшись незамеченными?

— Это совершенно невозможно.

— Когда именно эта комната в последний раз была занята?

— Я уже говорил вам, мистер Картер, что наше помещение для новобрачных еще ни разу не было занято.

— Входил ли вчера в гостиницу кто-нибудь, похожий на одно из этих трех лиц.

— Никто за исключением господина, прибывшего в полночь вместе со своей женой.

— Если оставить в стороне костюм, то остаетесь ли вы еще при убеждении, что тот молодой супруг и этот покойник представляют собой одно и тоже лицо?

— Да… хотя теперь, когда я немного более спокоен и трезвее обдумываю это дело, я должен сознаться, что тот и другой не могут быть одним и тем же лицом — и все же это мне кажется весьма похожим на истину.

— Не нашли ли вы какого-нибудь внешнего сходства между трупом молодой женщины в следующей комнате и молодой женой, собиравшейся вместе со своим супругом снять помещение для новобрачных?

— Нет, хотя такое сходство пожалуй все-таки есть. Да, теперь, когда вы об этом заговорили, мне и самому начинает так казаться! Но конечно это не может быть одно и тоже лицо.

— Разумеется нет, так как ведь обе женщины встретились здесь. Правда, одна из них была мертва. Равным образом и двое мужчин не могут быть одним и тем же лицом. Но все-таки вы допускаете, что между обеими женщинами есть сходство?

— Возможно. Но покойница гораздо красивее, чем та женщина — и волосы ее не так темны.

— Займемся другой женщиной. Когда она от ужаса вскрикнула, показался ли вам этот крик естественным?

— Такой крик не издаст и самая лучшая актриса.

— Ладно, дальше: вы говорили мне, что дама как раз сняла вуаль и вам удалось взглянуть в искаженные ужасом черты ее лица. И что же, выражение ее лица в этот момент также показалось вам естественным, вызванным настоящим испугом — или, быть может, тут была тонкая игра? Думаете ли вы действительно, что эта женщина была на самом деле ошеломлена неожиданным зрелищем?

Старший служащий энергично покачал головой.

— Я повторяю, мистер Картер: по моему мнению тут не было игры.

— Хорошо. А затем женщина эта опять закрыла лицо вуалью?

— Нет, она не была в состоянии сделать этого, это сделал ее муж, когда они вместе пробежали обратно через коридор.

— Женщина была близка к обмороку?

— Больше того: в течение короткого времени она на самом деле была в обмороке, и мужу пришлось трясти ее очень сильно, а потом он что-то шептал ей.

— Вы не слышали, что именно он ей говорил?

— Ни одного слова.

— А когда вы после этого заговорили, он казался очень раздосадованным?

— Только в первый момент, а потом он извинился.

— Какое впечатление произвел он на вас?

— Он казался таким же испуганным и ошеломленным, как и его жена. Но он лучше умел владеть собой.

— Разумеется, на то он мужчина. Будьте добры, опишите мне его, как только можете подробно.

— Он был очень бледен и очевидно, был весьма взволнован. Когда он говорил, он постоянно лизал губы, как будто они у него пересохли, и хотя он был весьма возбужден, мне все-таки показалось, что он часто хватался за задний карман брюк, как бы для того, чтобы удостовериться, тут ли его револьвер. Я вырос в блокгаузе в прерии и знаю это движение.

— Отлично подмечено, — вставил сыщик, — а как обстоит дело с швейцаром, который нес два ручных чемодана — вы больше его не видели и не говорили с ним?

— Нет, — сознался Гаррис, — во всей этой суматохе я еще и не подумал о нем.

— Где он теперь находится? — осведомился Ник.

— Он дежурит только до полуночи. Услуга, оказанная молодой чете, было его последним делом и, вероятно, он прямо после этого ушел домой.

— Да это ясно. Он, вероятно, проводил молодых супругов к боковому выходу и больше уж не вернулся в гостиницу.

— Я так думаю.

— А все-таки это не совсем понятно, — задумчиво произнес сыщик, — ведь швейцар присутствовал при том, как молодая чета сделала в комнате для новобрачных то ужасное открытие. Казалось бы, в нем должно было пробудиться любопытство, которое заставило бы его остаться, несмотря на то, что его рабочие часы кончились.

— Пожалуй, это так, и теперь, когда вы заговорили об этом, мне это тоже кажется странным, тем более что этот швейцар, очень еще молодой человек, всегда был крайне любопытен.

— Так вот, — решил сыщик, — когда вы спуститесь в контору, то сейчас же пошлите кого-нибудь за этим швейцаром — лучше всего послать полисмена — и затем пусть он побудет в конторе, пока я с ним поговорю. Но я не думаю, что его уже найдут, я опасаюсь, что он бросил свое место у вас навсегда. А теперь скажите мне, не кажется ли вам, что молодая чета знала уже заранее, какое зрелище ее ожидает в комнате для новобрачных?

— Откровенно говоря, сначала вся эта история показалась мне искусно подстроенным делом, но теперь, когда я спокойно обдумал все происшествие, я пришел к обратному заключению.

— Почему именно? — внимательно спросил сыщик.

— Видите ли, мистер Картер, — ответил Гаррис, слабо улыбаясь, — если служащий в гостинице чего-нибудь стоит, то он должен быть хорошим наблюдателем и уметь судить по выражению человеческих лиц. Могу только повторить, что испуг на лице молодой женщины был неподдельным, и это равным образом относится и к ее супругу.

— Благодарю вас. Вы дали мне три превосходных ответа. А теперь скажите мне еще, какое впечатление произвел на вас этот господин, когда он немного пришел в себя?