Аметистовый венец

Тьерри изумленно заморгал:

– Молятся ей?

Старик перевел свой проницательный взгляд на Лвид.

– Старые обычаи очень живучи. К тому же в наши дни не скажешь, кто христианин, а кто нет. А есть и такие, – добавил он с многозначительной усмешкой, – которые умудряются придерживаться и старой и новой веры. Они разводят костры в День Всех Святых и летом в праздник Белтейн, [9] и все видят, что старые боги еще живы. Так же они празднуют и Рождество. Когда молодые девушки гадают по миске воды, кто станет чьим мужем, это, ей-богу, не по-христиански. Честно вам признаюсь, если кто-нибудь скажет мне, что леди Морле – девушка-ива и что они молятся, чтобы она осуществила их желания, я ни словом не возражу. И моя жена Гундри тоже ничего не возразит.

9

Белтейн – древний кельтский праздник, отмечавшийся в мае в Шотландии и Ирландии.

– Святой Иисусе. – Тьерри оглянулся, ища глазами Сенреда, но его высокий друг уже шагал по дороге. – Я должен идти, – торопливо сказал он. – Послушай, пожалуйста, держи язык за зубами. Ради бедных путешественников.

– Не беспокойся, буду нем как рыба, – сказал кучер. – Сегодня спозаранок, только-только запел петух, я сказал моей жене Гундри…

В этот момент мимо него прошла Лвид. Посмотрела в лицо старику и улыбнулась своей странной улыбкой. Старик вздрогнул и сразу закрыл рот.

Старый кучер был прав, погода менялась, сильно похолодало. Вчерашние лужи затвердели прочным льдом. На этот раз Констанс, хотя и не очень быстро, шла пешком.

– Что он дал вам? – полюбопытствовала Лвид.

– Еду. – Констанс поднесла узелок к носу и обнюхала его. – Судя по запаху, овсяные лепешки. Кажется, еще репа. И, по-моему, о Пресвятая Дева, сыр. Запах сыра не спутаешь ни с каким другим.

Валлийка пристально на нее поглядела.

Сенред шел шагах в десяти впереди, Тьерри был сзади.

– Вы ведь видели меня в замке Морле, – хрипло сказала Лвид. – Скажите, вы помните меня?

Констанс быстро глянула в ее сторону.

– Да, ты та самая валлийская колдунья, которую ирландские отцы попросили отвезти для суда в Баксборо, они хотели, чтобы ты была подальше от епископа Честерского.

Лвид кивнула и продолжала идти рядом.

– Скажите, вы несчастливы, миледи?

Констанс едва не споткнулась. Лвид и молодой школяр всю ночь провели на чердаке, конечно, они хорошо слышали все происходившее. Она посмотрела вперед, на Сенреда, который размашисто вышагивал по промерзлой дороге.

«Как могу я быть несчастлива, – подумала Констанс, – когда почти всю ночь лежала в объятиях единственного человека, к которому стремится мое сердце».

В глубине души она знала, что не имела никакого права на эту поразительную, необыкновенно счастливую, полную обжигающей страсти ночь, буквально украденную ею у судьбы.

Она аристократка, уже несколько раз побывавшая замужем, а он бродячий менестрель. Это было единственное время, дарованное им для счастья, время, которое уже никогда не повторится. Будет просто чудом, если они смогут живыми и невредимыми добраться до замка Морле. Но даже и там им будет угрожать опасность.

«Ну как я могу назвать себя несчастливой? – подумала она. – Клянусь Крестом, никогда в жизни я не была так безумно счастлива».

– Миледи, наверное, странно чувствует себя с коротко стриженными волосами и в поношенной мальчишеской одежде, – сказала Лвид.

– Что поделаешь, такое уж опасное время, – серьезным тоном ответила Констанс. – И я всей душой благодарна тебе за все, что ты для меня сделала. И, конечно, не стану жаловаться на короткую стрижку или грубую тунику.

Валлийка тщательно обдумала ее слова.

– Люди правильно делают, что обращаются к вам с просьбами в своих молитвах, – наконец сказала она и показала свой сжатый кулачок. – Когда я разожму пальцы, вы должны взять камешек.

– Камешек? – Констанс переложила узелок в другую руку. – Ты хочешь мне погадать? – спросила она, глядя в лицо валлийке. – Но я не очень-то верю в гадание.

Но когда Лвид раскрыла пальцы, она восхищенно воскликнула:

– Какие чудесные камешки! Откуда они у тебя? – Женщины остановились посреди дороги, чтобы Констанс могла хорошенько рассмотреть камешки. – Могу я их взять?

Лвид покачала головой.

– Только один, девушка-ива. Только один.

Констанс выбрала округлый, с белыми прожилками голыш.

– Вот этот, – сказала она, вертя его в пальцах. – Он что-либо означает?

Глубоко вздохнув, Лвид продекламировала:

Сердце твое не достигнет того, к чему так стремится. Сердце твое не получит того, чем так дорожит. То, чего опасаешься ты, разобьет твое сердце. Но счастье, которое сердце твое потеряло, еще возвратится.

– Стало быть, такова будет моя судьба. – Констанс положила голыш обратно на ладонь валлийки. – А я хотела выбрать красный камешек.

Лвид поспешно убрала руку.

– Только не красный.

Что-то бормоча, она запрятала камешки в карман плаща и повернулась к Тьерри.

– Только не красный. Красный не для вас.

Констанс пожала плечами и пошла следом за ней.

…Посыпал снег, ветер утих. С серого неба, кружась, падали большие бабочки-снежинки, устилая поля и оголенные зимние деревья. Мимо, окинув их внимательными взглядами, проскакала группа торговцев. Поравнявшись с запряженной ослом телегой, они спросили у возницы, далеко ли до следующего селения. Он ответил, что еще несколько миль.

Обеспокоенный тем, что с обеих сторон дороги простираются открытые поля, Сенред повернул к лесу. Едва они отошли от дороги, послышался стук копыт. Прислушавшись, Сенред жестом велел им бежать. И они побежали, взрывая рыхлый, только что выпавший снег. Запыхавшись, они спрятались в канаве около леса.

По дороге проехала длинная колонна рыцарей в черных и красных туниках поверх доспехов. На пиках у них висели флажки с геральдическими цветами Клеров.

Затаившись, они наблюдали за колонной.

– Куда они едут? – шепотом спросил Тьерри.

Сенред искоса взглянул на него.

– Если не ошибаюсь, они едут через Рэксхем в замок Морле. По моим прикидкам, их больше сотни. – Помолчав, он добавил: – Если бы я был Робертом Фицджилбертом, я послал бы этого несклифского ублюдка занять поместье графини в Баксборо, а сам бы укрепил Морле своим гарнизоном.

Подумав, что Жюльен может и впрямь захватить Баксборо, Констанс побледнела.

– Мои девочки.