Амнезия [СИ]
Шрифт:
— Что же ты хочешь, дружище. Профессия обязывает. Без гипноза в моей работе никуда. Да это, в общем-то, не так сложно. Знание, опыт и сила воли. Я думаю, что многие, если бы захотели, смогли владеть силой внушения. Просто вам — обывателям это не нужно, ну а мне по работе положено. Если хочешь — могу научить.
— Подумаю… Давай-ка вернемся к нашим баранам. А нельзя предположить в этой истории криминала? — спросил он Якова.
— Ты о чем, родной? Какой криминал? Ладно, я бы понял, если бы у этих людей взяли донорские органы. Почку там или селезенку. А так. Они же абсолютно здоровы. Вот в чем парадокс. Хотя мы живем в такое время… что исключить я ничего не могу. Только зачем? Зачем кому-то забирать у людей память? Вот если ты мне ответишь на этот вопрос, то я смогу объяснить и все остальное. Думаю, что только стрессовая ситуация могла дать такой эффект. Весь вопрос в том — какая? Ведь некоторых наших пациентов родственники опознали и забрали домой. Из десяти пациентов с потерей памяти, опознаны только трое. Все они мужчины от 20 до 35 лет. Все с периферии и поехали по необходимым делам в город.
— Зачем кому-то стирать память? — удивился Чернов и недоверчиво взглянул на приятеля.
— Вот, вот. И ты задаешь мне тот же самый вопрос. Да кто их знает… Может быть кому-то нужны рабы… Которые бы работали, и не задавали лишних вопросов. Может быть, проводятся некие опыты по превращению человечества в зомби… Не знаю. Только ни одна из этих версий не подтвердилась. Разные сроки отсутствия обследуемых. Один, например, исчез на неделю, другой на один день, а третьего разыскивали два месяца. Один мой сотрудник выдвинул версию, что из них делают террористов. Некая мафиозная группировка, а может и силовые структуры, внушают моим подопечным, где, когда и что нужно взорвать. Мол, в определенном месте хранится взрывчатка и достаточно лишь сигнала, это может быть условное слово и камикадзе идет на дело. Но это все из области фантастики. Хотя… Научная медицина уходит вперед семимильными шагами. Мы, провинциалы, не поспеваем отследить все научные разработки, да и многое от нас просто скрывают.
— У меня даже мурашки по коже побежали от твоих предположений, — передернул плечами Чернов. — Ну, допустим. Допустим, что это все имеет место быть. Только откуда немец то в селе взялся? Что ему там было надо? Ведь он же там тормознулся и никуда не уходил. Что-то здесь не так. А может, давай завтра в эти Воронки смотаемся? Народ расспросим. А?
— Пусть органы этим занимаются. У меня отпуск, — возразил Шереметьев и широко зевнул. Лучше давай завтра на Тьмаку вернемся. Рыбки половим. Лука ушицу варит по высшему разряду. Пальчики оближешь. Встанем на зорьке и на речку. У меня снасти импортные. Приятель из Швеции привез. Во всей Твери ни у кого таких нет. Хотя ладно. Заедем. Там крюк небольшой. Всего километров двадцать будет. Мне и самому интересно, откуда он такой взялся. Только дай слово, что ненадолго.
ЭНСК
В то время, когда отпускники разбирались с молодым человеком говорящим по-немецки, Марина решила еще раз проверить свою беспризорную гвардию. Закрыв кабинет на замок, она, купив, пять упаковок чипсов, отправилась вдоль железнодорожных путей к депо. В отстойнике, на боковой ветке стояли полуразрушенные вагоны, которые подлежали списанию или ремонту. Весной, летом и осенью мальчишки обычно обитались там. В зимнее время их можно было найти в подвале районной бойлерной или в подземных ходах разрушенного много лет назад мужского монастыря. Бездомных детей в городе было много, но вокзальные беспризорники были ей как-то ближе. Может потому что знала их не первый год, а может, были они менее испорченными, чем ребята из других групп. Её мальчишки не нюхали клей, не кололись бутерфанолом, в просторечье стадолом, не выбривали макушки и не отравляли себя ацетоном. Сколько раз ей приходилось наблюдать за маленькими волчатами пытающимися уйти от действительности и травящими себя этой гадостью. Что они там видели в своих уходах-галюцинациях? Некоторые рассказывали, что им являются прекрасные замки, другие кайфовали в джунглях, а третьих заносило аж на небеса, в райские кущи. По любому это был уход от страшной действительности. Не надо было думать о том, где переночевать и что забросить в рот, чтобы не умереть от голода. Да и просто от скуки, от безделья, от нежелания бороться за свое будущее. Ее мальчишки были получше. Один из компании мечтал стать, когда вырастет художником, другой поваром, третий медбратом. И все эти профессии для них были реальностью. Ведь не мечтали же они стать космонавтами и открывать новые планеты. Марина часто им говорила, что жизнь и так хороша, чтобы уродовать свое восприятие. Можно было радоваться всему. Первой капле дождя, морщинистой руке бабушки, погладившей тебя по голове, умным глазам собаки, облаку странной формы. Снежному комку, попавшему в спину, интересной книжке, вкусной булке, щебету птиц. Да мало ли чему можно радоваться в этой жизни! Главное не закрывать глаза! Не уходить от действительности! Стараться преодолевать трудности и самое главное — верить! Верить в то, что завтра будет лучше, чем вчера!
Жухлая осенняя трава, разросшаяся за лето непроходимым бурьяном, больно стегала Марину по ногам и мешала идти. Приметив сбоку узкую тропинку, она спустилась с насыпи вниз и пошла по ней. В отстойнике было тихо. Невеселые вагоны мрачно ожидали нерадостной участи переплавки и печально смотрели на мир пустыми окнами-глазницами.
— Эй! — прокричала Марина. — Есть тут кто-нибудь? Ребята, отзовитесь. Я поговорить пришла.
Но на ее голос никто не откликнулся и лишь из ближнего к ней вагона, выскочила худая, облезлая собака, опасливо посмотрела на незваную гостью и потрусила прочь. Марина заглянула во все вагоны — мальчишек нигде не было. Тут и там, виднелись следы их недавнего пребывания. Пепел от кострища, потерянная сушка, куча тряпья на которой они видимо спали. Марина открыла пакет с чипсами и захрустела картофельными пластинками. Бомжат нет, угощать некого, теперь это можно съесть самой. В расстроенных чувствах она пошла назад, по направлению к площади, обдумывая, не съездить ли ей домой, чтобы переодеться и не поискать ли мальчишек в катакомбах монастыря.
Что-то явно происходило и происходило не так. Сначала эта история с Митькой Вихровым. Не пришел на работу — думали, заболел. А его нашли почти замороженным на хладокомбинате. Лежал среди туш в утробной позе, дрожал и собирался, видимо, умирать. Как он туда попал — никто не знал. Отвечать на вопросы не мог — память отшибло начисто. Слава Богу, при нем оказались документы, по которым то его и опознали, сообщили родственникам и на работу. Но этим дело не кончилось…Буквально на следующий день, исчез бомжонок Васька Маленький. Теперь вообще никого нет. Куда же все пропали? Что здесь творится? — думала Марина, подходя к зданию вокзала и безнадежно оглядываясь вокруг. Вдруг у одной из палаток, мелькнул силуэт и исчез, скрывшись за фургоном "Тонара". Марина со всех ног бросилась вдогонку и через минуту уже догнала Тузика. Тузиком прозывался десятилетний мальчишка с рыжими волосами и веснушками на лице размером с чечевичное зерно. Услышав, что его преследуют, он рванул еще быстрее и сжался в комок, когда Маринина рука схватила его за воротник рваной куртки.— Помогите! — завопил он. — Не хочу! Не поеду! — вырывался он из ее рук.
— Ты чего, Тузик? Куда ты не поедешь? Это же я — Марина. Ты чего? — пыталась успокоить она ребенка.
Узнав Марину, мальчишка затих и уткнулся сопливым носом в форменную юбку. Плечи его продолжали вздрагивать от не отпустившего до сих пор страха, а из глаз катились слезы.
— Я… Я… — пытался что-то ей сказать Тузик. Наконец рыдания стихли, и он поведал Марине странную и еще больше испугавшую ее историю.
Несколько дней назад к болтающимся по площади беспризорникам, подошел мужчина и предложил заработать. Работа мальчишкам была знакома — мыть машины на бензоколонке. Обычно беспризорников туда не брали из-за их неряшливого вида отпугивающего клиентов. Теперь же кто-то у них там заболел и требовался мальчишка на подмену. Первым вызвался Васька маленький. Мужчина посадил парнишку в машину и увез в неизвестном направлении. Ночевать в депо Васька не пришел. На следующий день мужчина появился снова, и на этот раз предложил работу, уже двоим. На вопрос мальчишек, где их приятель, ответил, что тот поехал домой отдать заработанные деньги матери. Мать у Васьки была пьющей, но он действительно иногда возвращался домой и передавал соседке случайные деньги, чтобы та подкармливала его трехлетнюю сестренку. Он даже подумывал забрать малышку с собой на железную дорогу, но боялся, что та не выдержит лишений бездомной жизни. Ответ незнакомца удовлетворил "генералов песчаных карьеров" и в авто на этот раз без опасений сели уже Стриж с Бананом. И вот уже вечер, а ни Васьки маленького, ни Стрижа с Бананом, до сих пор не было. Мальчишки перепугались и их главный заводиловка — четырнадцатилетний Веник, увел всех в подвалы монастыря. Кто был тот человек, куда пропали мальчишки, зачем они были ему нужны — Тузик не знал. Единственная хорошая новость, в череде последних неприятностях — это то, что они запомнили номер машины, на которой увезли их друзей.
Марина покачала головой, недоумевая, что делать и чем помочь ребятам. Записав номер машины в блокнот, она отдала оставшиеся пачки с чипсами Тузику и вернулась к себе. Оперши голову о ладони, она грустно посмотрела на календарь, подсчитывая, когда же вернется ее замечательный Юрка, и подумала, что ей его не хватает. Буквально через пол часа раздался шквал телефонных звонков, которые отвлекли ее от выяснения, кому принадлежит номер зловещей машины, и ко второй половине дня она была уже никакая. Работы было по горло. Из поезда исчез мальчик, из Москвы дали ориентировку на пропавшую девочку и прочее, прочее связанное с ее так необходимой людям работой. И вот когда она измученная и уставшая пила крепко заваренный в кружке чай, в дверь ее кабинета просунул голову Тузик и сказал:
— Тетя Марин! Там снова этот. Меня зовет машины мыть. Я хотел, было убежать, а потом думаю хорошо бы, чтоб Вы на него посмотрели. Вон он у черной "Волги". Видите?
Марина всмотрелась в мутное от железнодорожной копоти окно, отругала себя, что не вымыла его сама, а все ждет уборщицу, и в румяном свете закатного солнца увидела сухощавого мужчину прислонившегося спиной к машине и читающего газету. Не в ее характере было оставлять ребят на произвол судьбы. Она решительно поднялась с обитого коричневым дерматином стула и пошла вслед за Тузиком. Мужчина при виде красивой девушки в форме, сложил газету и нервно стал похлопывать себя по бедру. Он не испугался, не пытался скрыться, не стал изображать, что не имеет к мальчишкам никакого отношения. Он просто стоял в ожидании и постукивал себя мятой прессой.
— Гражданин! — употребила Марина слово, которое так любят люди, работающие в органах правопорядка. — Гражданин! Я сотрудник детской комнаты милиции и ответственна за детей, пусть и беспризорных, которые находятся на прикрепленной к вокзалу территории. Мне хотелось бы знать, куда Вы их увозите, и для какой цели.
— Простите, как Вас зовут? — улыбнулся в ответ мужчина.
— Марина Сергеевна, — ответила Марина, не зная как себя вести с незнакомцем, улыбающимся добродушной улыбкой.
— Что вы там себе напридумывали Мариночка? Неужели я такой страшный? Прям злодей — людоед. Вилочкой, ножичком ваших деток ем? Да работают они на моего приятеля. Машины моют. Только беда с ними. Как деньги получат — так смываются. Словно алкаши какие.
— Допустим, — остановила его объяснения Марина. — Но куда же они потом деваются? Вот Тузик говорит, что от вас уже трое не вернулись.
— Да шут их знает! Может, клея накупят, да по подвалам нюхают. Вы же сами знаете, какие они. Пока деньги не получили — шелковые. Стоит дать, так ищи-свищи. А работа-то стоит. Клиенты, знаете ли, ждать не любят. Да и пропали куда-то они все. Только вот этот рыжий и остался. Вы случаем не знаете где они обитаются?