Амнезия творца
Шрифт:
– Интересная машина, – сказал Хаос. – Новая модель?
– Моя тачка, браток, – моя подруга. Куда я, туда и она. Опусти-ка стекла…
– Там, где я жил, таких нет, – сказал Хаос без особой уверенности. То есть он был прав, подразумевая Хэтфорк, но мог заблуждаться насчет далеких воспоминаний, растормошенных снами.
– Ну так ты, значит, точно нездешний, – сказал хиппи. – И не из Калифорнии. – Придя к этому выводу, он, казалось, раздулся от самодовольства. Как будто решил чрезвычайно сложную задачу.
Он расположился на водительском сиденье и открыл правую переднюю дверцу.
– Сюда
Лишь проехав пять или шесть миль по пустой автостраде, они заметили первые признаки Полосы. Всю дорогу хиппи не закрывал рта.
Полоса начиналась со стоянок для грузовиков и приземистых блочных мотелей, все они были необитаемы. Затем пошли бензоколонки, магазины сувениров, закусочные, автосалоны и топлесс-бары; все неоновые вывески горели среди бела дня, и нигде не было ни души. Полоса тянулась несколько миль, голова шла кругом от ее однообразия. Хиппи махнул рукой вперед.
– Все тут, браток, все на свете.
– А почему все светится? – спросил Хаос.
Хиппи похлопал по приборной доске.
– Солнечные батареи, браток. Полная автономность, чтоб ты знал. Наверное, так и будет полыхать, пока кто-нибудь не повырубает все к хренам собачьим. Но до этого еще целая вечность. А пока солнце льется на весь этот никчемный неон, а неон день-деньской подмигивает в ответ солнцу, и некому, кроме меня, поторчать от такой красотищи. Я вот что думаю: может, прошвырнуться по Полосе да и вырубить все на хрен? Так бы и сделал, да кто мне за это заплатит? Не солнце, браток, уж это точно.
Они въехали на стоянку перед зданием из оранжевой и желтой пластмассы. «Макдональдс», вспомнил Хаос. В Хэтфорке не было ни одного ресторана этой фирмы, но в Малой Америке был – конечно, заброшенный, все украшения содраны. Этот же бодро сиял. Благодаря солнечным панелям, разумеется.
Хиппи остановил машину и повел их в здание, снова пообещав по пути:
– Вам эти коты понравятся. Отпадные мужики.
В ресторане было светло, но тихо; ни единого человека на виду. «Не чокнулся ли этот хиппи? – возникла мысль у Хаоса. – Может, макдональдяне существуют лишь в его воображении?"
– Посетители! – заорал хиппи. И через лабиринт пластиковой мебели проводил спутников к стойке.
Макдональдяне появлялись один за другим, бесшумно выныривали из кухни. Три тощих, как жерди, белых привидения, каждое лет двадцати, может, чуть старше. На всех – замасленные белые комбинезоны с эмблемами компании. Двое задержались у жаровен, третий подошел к кассовому аппарату.
– Привет, Бойд, – выдавил он с печальной улыбкой. Хаосу бросились в глаза россыпи прыщей на щеках паренька.
– Салют, Йохансон, – ответил хиппи Бойд. – А у вас, котята, не ахти видок. Надо же и клевать чего-нибудь.
– Да ладно тебе, Бойд. Убавь громкость. Ты же знаешь, мы свое не едим. Запрещено.
– Брось ты, браток! Если б ты меня спросил, я б тебе сказал: самое время начхать на все запреты.
Йохансон пожал плечами:
– Чего хочешь?
– Погоди, браток, не гони. Я, браток, гостей привел в ваше распрекрасное закусочное заведение. Йохансон, это Хаос, Хаос, это Йохансон. –
Он назвал двоих на заднем плане:– Стоуни, Малыш, это Хаос.
Стоуни и Малыш кивнули и уставились в пол. Ни один не взглянул на Мелинду. Бойд указал на подсвеченное меню над стойкой:
– Выбирайте что хотите. Деньжата имеются?
– Деньжата? Нет. Там, где я жил, они больше не в ходу.
– Нет проблем, браток. На мой счет. – Он прошептал Хаосу на ухо:
– Бабок тут кругом уймища. Штабеля. Я этим котам все втолковываю: взяли б хоть маленько, чтоб за еду платить. Но они не имеют права самовольно оставлять заведение. Тоже запрещено.
Хаос изучал меню.
– Я возьму только бургер. Думаю…
– Э, браток, бери пару бургеров, они мелкие. И жареной картошки. Мы в Сэшэа все-таки.
Хаос не стал выяснять, что такое «Сэшэа».
– Ты не против бургеров? – спросил он Мелинду. Она кивнула, нервно стреляя глазами. – Хорошо, давай четыре бургера и две, гм, порции картошки, – сказал он Йохансону.
Йохансон наклонился и повторил заказ в микрофон, затем отстукал его на кассовом аппарате, на клавишах с рисунками блюд. За его спиной Малыш вытащил из морозильника коробку замороженных булочек, а тем временем Стоуни включил фритюрницу.
– Созрел? – спросил Йохансон Бойда.
– Конечно, браток. Мне – коронное блюдо.
– Да ладно тебе, Бойд, – заныл Йохансон. – Давай не будем, а? Коронное – это бургер-кинг. Ты же знаешь, я не умею…
– Ладно, пошутил, пошутил. Биг-мак, да как полагается: с грязью, машинным маслом и бумагой.
– Биг-мак, – сказал Йохансон в микрофон. Он вручил полный счет Бойду, тот расплатился.
– Давайте-ка сядем, – сказал хиппи. – Чтобы кухню раскочегарить, им время требуется. – К облегчению Хаоса, Бойд отвел его и Мелинду к столику у противоположной стены зала. Хаос не хотел за едой смотреть на макдональдян. Бойд откинулся на спинку стула и ухмыльнулся:
– Ну, что я вам говорил?
– Значит, на Полосе только они остались? – спросил Хаос.
– Не считая меня и енотов.
– Что-то не понимаю я… Почему…
– Браток, эти котята – с гор. Считай, что из яслей выползли. Может, даже телек ни разу не смотрели. Мы тут, браток, балакаем на аппалачском. Табачная дорога. Они сюда, на Полосу, с гор спускаются и находят работу за три пятьдесят в час, и это все, что им известно о жизни. Свод инструкций компании – их Библия. Короче, когда все смылись с Полосы, эти котята застряли, потому что ничего другого не знают.
– Но почему они думают…
– Браток, они вообще не думают. В том-то все и дело. Для этих сосунков Рональд Макдональд все равно что Элайн для котов из зелени. Они живут, чтобы служить. Я их зову макдональдянами, потому что теперь эта страна – Макдональдия. Просто еще одна хрень.
– Как же еда не кончилась?
– Шутишь? Тут холодильники – битком. Сами ни к чему не прикасаются, а я – единственный посетитель. Но я эту парашу жру не чаще двух-трех раз в неделю. Больше на консервы из супермаркета налегаю, да, кстати, не забыть бы: надо в следующий раз банок привезти, когда сюда наведаюсь. Овощей там или еще чего-нибудь с витаминами. Хреново эти котята выглядят, браток, ой, хреново.