Амулет Самарканда

Тут голубка заворковала прямехонько мне в ухо. Я повернул голову — и едва не наткнулся на клюв этой чрезмерно любвеобильной заразы. Она с чисто женской хитростью воспользовалась удобным случаем, чтобы подобраться ко мне вплотную. Мой ответ был краток и выразителен. Она получила кончиком крыла в глаз и пинок в бок. А я тут же взлетел и кинулся в погоню за бесом.

Было ясно, что это посыльный, и, вероятно, он несёт некое сообщение, нечто чересчур опасное или чересчур секретное, чтобы его можно было доверить телефону или почте. Мне уже доводилось встречаться с подобными существами. [Примечание: В некоторых краях, где мне доводилось бывать, волшебники вовсю использовали бесов-посланцев. Крыши и финиковые пальмы старого Багдада (в котором тогда ещё не было ни телефона, ни электронной почты) после завтрака и вскорости после заката просто кишели мелкими бесами — по традиции именно в это время волшебники чаще всего отправляли послания. ] Что бы он ни нес в данный момент — это было моей первой возможностью разнюхать, чем занят Лавлейс.

Бес плыл над чьими-то садами, паря в восходящих воздушных потоках. Я следовал за ним, усердно работая своими короткими крылышками. Попутно я тщательно обдумывал сложившуюся ситуацию. Безопаснее всего — да и разумнее к тому же — не трогать конвертов, которые несёт гонец, а вместо этого постараться найти общий язык с ним самим. Можно, например, принять облик ещё одного беса-посланца, завязать беседу и постараться втереться к нему в доверие при помощи нескольких «случайных» встреч. Если я буду терпелив, дружелюбен и осторожен, он, несомненно, прольет свет на происходящее…

Или можно просто выбить из него всё, что нужно. Так будет быстрее и вернее. Именно на этом способе я и остановился. Потому я продолжал лететь следом за бесом, а над Хэмпстед-Хит набросился на него.

Мы находились уже достаточно далеко от виллы, и потому я, воспользовавшись моментом, превратился из голубя в горгулью, камнем обрушился на несчастного гонца, подхватил его на лету и вместе с ним приземлился среди каких-то жалких низкорослых деревьев. Утвердившись на земле, я перехватил беса поудобнее и как следует встряхнул.

— Пусти! — завизжал он, беспорядочно молотя всеми четырьмя когтистыми лапами. — Щас как дам! Я тебе шею сверну!

— Да ну? Неужели?

Я отволок беса в заросли и придавил небольшим валуном; теперь наружу торчали только его рыло и лапы.

— Ну вот, — сказал я, уселся на валуне, скрестив ноги, и вырвал у беса из лапы конверты. — Сперва я это прочту, а потом можно будет и побеседовать. У тебя появится прекрасная возможность рассказать мне всё, что ты знаешь о Саймоне Лавлейсе.

И, не обращая внимания на несущиеся из-под валуна ругательства (в которых явственно слышалось глубокое и искреннее потрясение), я принялся изучать конверты. Они оказались очень разными. Один был совсем простой и совершенно чистый. На нём не было ни имени, ни адреса — совсем ничего, кроме небольшой печати из красного воска. Другой оказался более помпезным: мягкая желтоватая веленевая бумага и печать, выполненная в виде монограммы волшебника, «СЛ». Это письмо было адресовано некоему Р. Девероксу, эсквайру.

— Первый вопрос, — сказал я. — Кто такой Р. Деверокс?

Голос беса был приглушенным, но наглым.

— Ты чё, издеваешься? Ты чё, Руперта Деверокса не знаешь? Дурак или только прикидываешься?

— Один небольшой совет, — сказал я. — Чрезвычайно неразумно хамить тому, кто крупнее тебя, особенно когда этот кто-то засунул тебя под валун.

— Засунь свои советы себе…

***

[Примечание: Этими звёздочками я из врожденной вежливости заменил здесь небольшой эпизод, заполненный сквернословием и некоторой дозой насилия, к которому, как это ни прискорбно, пришлось прибегнуть. Когда занавес снова раздвинулся, в декорациях ничего не изменилось, не считая того, что я слегка вспотел, а бес теперь являл собою образец готовности к сотрудничеству.]

— Итак, повторяю вопрос. Кто такой Руперт Деверокс?

— Это премьер-министр Британии, о Милосердный и Великодушный.

— Что, правда? [Примечание: В ту ночь, когда я украл Амулет, я слыхал, как Лавлейс очень скептически отзывался о способностях премьер-министра, и только что обнаружившийся пробел в моих познаниях заставлял заподозрить, что он прав. Будь этот Деверокс выдающимся магом, я бы непременно знал его имя. Слухи о могущественных волшебниках, способных причинить нам крупные неприятности, расходятся быстро. ] Однако Лавлейс вращается в высших сферах, как я посмотрю. Ну-ка, глянем, что он желает сказать самому премьер-министру…

Я осторожно поддел восковую печать острым когтем, снял её и сохранности ради положил рядом с собой на валун. После чего открыл конверт.

Скажем прямо, мне приходилось перехватывать куда более пикантные письма.

«Дорогой Руперт!

Я вынужден смиренно извиниться перед Вами: я немного опоздаю сегодня в Парламент. Меня задерживает одно неотложное дело, связанное с событием, которое мы наметили на следующую неделю, и мне просто необходимо попытаться уладить его сегодня. Мне очень бы не хотелось, чтобы вся подготовка пошла насмарку. Искренне надеюсь, что Вы простите меня за опоздание.

Позвольте мне воспользоваться случаем и ещё раз выразить нашу глубочайшую признательность за возможность провести эту конференцию.

Аманда уже обновила зал и теперь подбирает для Вашего кабинета новую мягкую мебель в новоперсидском стиле. Она также заказала множество Ваших любимых деликатесов, включая свежие язычки жаворонков.

И снова приношу свои извинения. Я непременно буду присутствовать при Вашем выступлении.

Ваш покорный слуга Саймон».

Вот типичная для волшебников манера изъясняться: сплошное угодничество и пресмыкательство. Льстивое пустословие, от которого во рту появляется противный маслянистый привкус. А информации — с гулькин нос. Ну что ж, по крайней мере, я мог с уверенностью предположить, что за «неотложное дело» задержало Лавлейса — пропажа Амулета, больше нечему. И ещё одна примечательная подробность: Лавлейсу позарез необходимо вернуть Амулет до начала «события», намеченного на следующую неделю, — до начала какой-то конференции. Аманда — это явно та самая женщина, которая была с Лавлейсом во время моего первого визита на виллу. Пожалуй, не помешало бы разузнать о ней побольше.

Я аккуратно вложил письмо в конверт, взял печать и при помощи слабой вспышки тепла предусмотрительно разогрел её с обратной стороны. Потом я приложил печать на прежнее место — и алле оп! Будто так и было.

Затем я вскрыл второй конверт. Внутри оказался листок с нацарапанной на нём запиской.

«Билетов по-прежнему нет. Возможно, придётся отменить представление. Пожалуйста, обдумай возможные варианты. Увидимся сегодня вечером в П.».

Ага, вот это уже горячее! Второе послание куда подозрительнее: ни тебе адреса, ни подписи в конце. Всё очень мило и совершенно неопределённо. И, как это подобает тайному посланию, истинное содержание скрыто. Ну, по крайней мере оно было бы скрыто от любого тупицы-человека, которому письмо могло бы случайно попасться на глаза. Я же сразу проник за дымовую завесу и болтовню о «билетах». Лавлейс снова вел речь о своем пропавшем амулете. А ведь, похоже, мальчишка прав: кажись, Лавлейсу и вправду есть что скрывать. Пожалуй, пора задать моему приятелю-бесу несколько прямых вопросов.

— Ну, а этот неподписанный конверт? — сказал я. — Куда ты его несешь?

— В резиденцию мистера Скайлера, о Устрашающий. Он живёт в Гринвиче.

— А кто такой мистер Скайлер?

— Я полагаю, о Светоч Джиннов, что это старый наставник мистера Лавлейса. Они регулярно обмениваются письмами при моём посредстве. Оба они занимают министерские должности в правительстве.

— Ясно.

Ну что ж, негусто, но с этого уже можно начинать. Что же они затевают? И что это за «представление», которое, возможно, придётся отменить? Судя по некоторым деталям, содержащимся в обоих письмах, Лавлейс и Скайлер намерены сегодня вечером встретиться в Парламенте и обсудить свои дела. Неплохо бы послушать, о чём они будут беседовать.