АН -7

3. Лакобрижская пуща

— Рэкс! Атака! — на дичь помельче я дал бы традиционную команду "Фас!", но зубр, хоть и не матёрый ещё, а молодой — уже вполне взрослого размера и вооружённый весьма нехилыми рогами, слишком серьёзен даже для крепкого волкоподобного пса, так что мы обойдёмся без самоубийственного героизма, ограничившись имитацией "фаса".

Нам ведь что, собственно, нужно-то? Чтобы бычара бочиной к нам повернулся, открыв под выстрел убойные места. Именно это Рэкс и должен нам обеспечить, изобразив атаку и приковав к себе внимание этого рогатого пережитка плейстоценовой эпохи.

Дождавшись момента, когда зубр отвлёкся на перебежавшего ему дорогу пса и повернул за ним, но ещё только начал разгон, мы с Володей прицелились, выстрелили и тут же передёрнули рычаги наших винчестеров, выбрасывая стрелянные гильзы и досылая в патронники новые патроны. То ли удачно мы попали на этот раз, то ли ему с прежнего залпа как раз успело похреноветь, но пробежав с пару десятков шагов, бык остановился и тяжело рухнул на бок. Подъезжаем, а он ещё дышит — ну и крепок же зверюга! Спецназер достал револьвер, взвёл курок, прицелился и добил его между глазом и ухом. Хоть и не сорок пятый калибр, а всего навсего тридцать восьмой по американской системе, то бишь девятка, но длинная безоболочечная пуля, да ещё и с экспансивной засверловкой в ейной головке — аргумент серьёзный и убедительный, граммов на двадцать свинца.

Я ведь рассказывал уже, как мы в Мавритании улепётывали от весьма некстати заинтересовавшегося нами носорога? Там у нас тогда винтовки Холла — Фалиса были — того же калибра и с такими же пулями, но кремнёвые однозарядки. Хоть и многократно удобнее и скорострельнее дульнозарядных егерских штуцеров времён Буонапарте и его войн, но и с казённой части перезаряжаться бумажным "дульным патроном" на скаку — занятие, я бы сказал, для экстремалов. Естественно, мы и не пробовали отстреливаться, а просто и незатейливо делали ноги. А даже и будь при нас тогда вот эти винчестеры — ну не носорожью же шкуру пробовать на прочность патроном револьверного класса! Мы по делу там были, а не за приключениями. Строго говоря, девятка и на быка маловата, тем более — на стойкого на рану дикого вроде тура или зубра, если реальную охоту со всеми её неизбежными на море случайностями рассматривать, а не этот образцово-показательный расстрел. Но мы ведь и не рассчитывали наших винтовок на быка, а рассчитывали мы их на человека, который и сам помельче, и на рану послабже. Не собирались мы тут вообще на этого зубра охотиться, и не напросись он сам — был бы жив и имел бы хорошие шансы прожить ещё долго и наплодить немало потомков…

Пока слуги совместно с подъехавшими лесничими начинали свежевать тушу, я указал Рэксу на ещё дымящийся ствол и послал разыскать стреляные гильзы. Это нам с нашим слабеньким нюхом приматов нелегко, а для собаки сила этого запаха — ну, как если нам слон прямо под нос пёрднет, наверное. Пёс, обежав вокруг того места, с которого мы стреляли, легко нашёл пропажу, сперва мою, затем володину, и посланный вслед за ним слуга аккуратно подобрал обе. Не то, чтобы они для нас были прямо таким уж страшным дефицитом — я их штампую, как-никак, а не на токарном станке из цельного прутка точу, но если есть время и возможность найти и подобрать, то и нехрен оставлять их тут после себя. Во-первых, лишние вопросы возникнут у тех, кто найдёт. Это лесничие заповедника — служащие Тарквиниев, и мы для них хоть и не их прямое начальство, но представители вышестоящего, и если мы сказали, что им послышалось и померещилось кое-что, чего на самом деле не было, то стало быть, так оно и есть для всех посторонних. Посторонним же лишнее знать никчему — крепче и безмятежнее спать будут. А во-вторых, эти гильзы нам и по делу нужны — годные для переснаряжения, если есть возможность их собрать, должны собираться и по новой переснаряжаться, и детей к этому надо сразу приучать. Вот как раз на примере этих гильз мы и продемонстрируем им, как это делается. Пули можно отлить, порох и ударный состав можно сделать, даже новый колпачок капсюля можно в принципе и на коленке штампануть, но гильза — это хайтек, посильный далеко не везде.

Тушу тем временем освежевали, отделили вырезку для нас с семьями и часть мяса для наших людей, шкуру и остальное мясо забрали лесничие, пообещав поделиться и с пострадавшими от этого зубра крестьянами. Собственно, по их жалобам мероприятие и проводилось. В заповеднике охота запрещена, и один браконьер, например, успел даже и повиснуть высоко и коротко. Не за пустяк, конечно. За кроликов никто никого даже и не штрафует, а только мягко журят за сам факт промысла в неположенном месте. За кабана и косулю штраф уже есть, но небольшой. Побольше и заметно побольше — за оленя, лося или медведя. Сурово штрафуют и жестоко порют витисами за тарпанов, туров и зубров, вне заповедника уже довольно редких, а повесили этого ухаря за львицу, убитую в сезон размножения. Хищников ведь во многие десятки раз меньше, чем их добычи, и понимать же надо такие вещи! Вот сколько сотен оленей, лосей, лошадей и быков на той или иной территории водится, столько же примерно пар львов может ими прокормиться, не более. Поэтому и такие наказания за злостное браконьерство. Но на территории вне заповедника — дело уже другое. Ведь не запретишь же окрестным крестьянам защищать свой скот от гибели и увечий, а поля с огородами и садами — от потрав, да и просто охотиться на дичь тоже никогда никому не возбранялось. Не дело это, когда кому-то можно, а всем прочим нельзя. А заповедник не столь уж и велик, и его ограда далеко ещё не полна, и когда зверь размножается, то оказавшиеся лишними выходят за его пределы. И вот тут у кого-то уже и проблемы могут возникнуть — или у самого зверя, или у местного населения. Зверь ведь не приучен к тому, что здесь ему — уже не тут. Если это хищник, то не найдя в достатке привычной добычи, он начинает пошаливать с домашней живностью, а каков сам хищник — таковы у него и шалости. Я ведь рассказывал уже про того повадившегося промышлять крестьянских коров льва, которого мы за это множили на ноль? Его бы, конечно, местные и сами сделали, но с немалым риском. Да только ведь и с травоядными не всегда гладко — вот как с этим зубром, например. В матёром зубре больше тонны веса, и эта тонна очень не любит, когда ей заступают дорогу. Этот был молодой, и в нём веса поменьше, но тоже ни разу не домашний бычок — ни силой, ни характером. И хотя его интерес к крестьянским бурёнкам был совсем не того сорта, что у того льва, без злостного хулиганства с тяжкими телесными повреждениями один хрен не обошлось.

Не планируя в эту поездку охоты на столь крупную и живучую дичь, мы даже наших стареньких арбалетов из Оссонобы не прихватили. Были, конечно, роговые луки того же образца, что поставляются и для вооружения наших лучников-вояк, и в принципе гойкомитичи североамериканские в реале с луками на бизонов в прерии охотились, но как охотились? Конными, ни разу не пешими. Скачет чудо в перьях параллельным курсом с тем бизоном на смехотворной дистанции, ну и стреляет с неё наудачу, а после выстрела, не дожидаясь его результатов, сразу же в сторону, потому как если в убойное место не попал — угрёбывать от разъярённого подранка надо со всех конских ног. Но во-первых, мы — ни разу не гойкомитичи, и дела у нас тут поважнее их геройского выгребона. Во-вторых, тут ни разу не плоская прерия, а местность пересечённая, и нагребнуться на всём скаку тут вероятность далеко не нулевая. Делать нам, что ли, больше нехрен? А в-третьих, даже сами гойкомитичи, заполучив наконец "громы и молнии бледнолицых", предпочитали промышлять бизонов уже ими, а не по старинке — ну, у кого выбор был, ясный хрен. А у нас он был, поскольку мы как раз проводили испытания опытной партии винчестеров.

Имея оружие, рассчитанное на человека, а не на здоровенного бычару, мы и не собирались, естественно, устраивать охоту спортивного типа, а хотели, подобравшись к нему сбоку, тупо расстрелять его — просто, незатейливо и наверняка. Ну, чтоб и самим зря не рисковать, и животину зря не мучить. Так бы и случилось, если бы не вспугнувшие его не по делу пернатые, отчего наш первый залп оказался куда менее удачным, чем хотелось бы нам самим. Мнение зубра, подозреваю, с нашим в этом вопросе не совпадало, но тут уж, как водится, прав тот, у кого больше прав. Признал бы себя неправым сразу — помер бы гораздо легче, чем оно вышло на деле.

Когда мы решали вопрос, какой быть нашей винтовке под унитарный патрон, то и вопрос-то был больше риторическим, чем реальным. При нашем компактном патроне револьверного класса система Генри — Винчестера напрашивалась сама собой. Я ведь уже объяснял наши резоны для унификации гильз револьверного и винтовочного патронов? Ну не нужно нам по здешним античным реалиям огневой мощи трёхлинейки или калаша — от лёгкой индивидуальной стрелковки, по крайней мере. А учитывая наши масштабы, нам чем меньше схожих, но разных изделий производить, тем лучше, так что девять на сорок пять для нас — оптимум. Чисто теоретически под револьверный патрон можно было бы и классику замутить, то бишь винтарь со срединным магазином и затвором, запирающимся поворотом. Но практически это хайтек конца девятнадцатого века, а механизм винчестера с его скобой-рычагом и трубчатым подствольным магазином — проще и кондовее. Армии ещё однозарядными винтарями воевали, когда винчестер — и тоже, кстати, модификация под револьверный патрон — прочно занял на тогдашнем безрыбье экологическую нишу пистолета-пулемёта, то бишь высокоскорострельного оружия для ближнего боя. Ближний — оттого, что однозарядные винтари и сами были длиннее, и патроны кушали помощнее, но то в известном нам реале, в котором они были практически у всех, потому как кто сам их не производил, мог их у других купить, лишь бы только купилки у него в достаточном количестве имелись. Бизнес, как говорится, ничего личного. Но тут-то ведь античный мир, и покажите мне в нём хоть одну античную армию, вооружённую хотя бы уж кремнёвыми фузеями петровских времён — не то, что берданками. Я такой не знаю ни одной, так что и на дальних дистанциях винчестер в античном мире — вне конкуренции.

Наш патрон, конечно, длиннее тех револьверных, что в реальных винчестерах применялись, так что пятнадцать их у нас в подствольном магазине никак не помещается, а помещается только десять. Ну, одиннадцать можно запихнуть, если подающей пружины не жаль, но я бы не советовал, потому как запасная в комплекте только одна. Когда будем в серию эту модель запускать, так помозгуем и над ограничителем, дабы и возможности такой у долбодятлов не было — хватит с них и нормальных десяти выстрелов. Но десять — это для винтовочной модификации патрона, у которой пуля наружу из гильзы торчит, чем и добавляет патрону длины. А мы ж разве просто так унификацию предусматривали? Не просто так, а очень даже по поводу. В комплект запчастей для нашего винчестера входит и сменный подаватель — в смысле, не тот толкатель, которым пружина патроны подаёт, а тот, который в ствольной коробке подымает очередной патрон от магазина к стволу. Вот он у нас двух типов — основной с длинным винтовочным патроном работает, а сменный — с коротким револьверным, у которого пуля вся в гильзу утоплена. И поскольку патрон револьверной модификации короче винтовочной, их в магазине помещается двенадцать.

Правда, подствольный магазин накладывает и некоторые ограничения. Пулю, например, в винтовочной модификации не только остроконечную, но и закруглённую не применишь, потому как патрон — центрального боя, и совершенно незачем кончику пули упираться в капсюль следующего патрона. В реальных винчестерах патроны кольцевого воспламенения из-за этого применялись, вроде мелкашечных, но нам это не подходит — у нас ударный состав не тот. Классика на основе гремучей ртути делалась, которую в виде жидкого раствора заливать можно, а у нас вместо неё пистонный состав из бертолетовой соли и красного фосфора, который по фланцу хрен зальёшь, так что центральному бою у нас реальной альтернативы нет — не считать же таковой экзотику наподобие шпилечных патронов Лефоше, гы-гы! Поэтому и пулю мы применяем для винтовочной модификации патрона экспансивную, с углублением в головке, дабы она в гильзу следующего патрона в подствольном магазине упиралась, а не в его капсюль. С классическим для магазинных винтарей срединным магазином этой проблемы нет, так что применяя трубчатый, мы тем самым отсекаем себе возможность значительно улучшить баллистику за счёт применения остроконечной пули. Но во-первых, как я уже сказал, нам не с кем в античном мире этой баллистикой меряться, во-вторых, как тоже уже сказал, система со срединным магазином похайтечнее, и у нас не тот ещё уровень развития промышленности, а в-третьих — труднее со всеядностью. Там ведь по скосу патрон из магазина в патронник ствола направляется, и безотказность работы как раз выступающей из гильзы пулей обеспечивается, а вот патрон нагановского типа, в котором пуля наружу не торчит, может и уткнуться. В нашем реале первый отечественный пистолет-пулемёт Токарева был как раз под нагановский патрон, так ему дульце гильзы для этого на конус завальцовывали, дабы утыканий избежать, но один хрен они происходили то и дело, а вдобавок, ещё и разрывы завальцованного дульца при выстреле были нередки, что затрудняло извлечение гильзы из патронника. Понятно, что при работе затвором врукопашную всё это не столь критично, но задержки неизбежны и для винтаря, так что противопоказан для надёжной работы такой системы нагановский патрон. А это значит, что до тех пор, пока именно этот тип револьверного патрона для нас оптимален, а производственные мощи ещё не таковы, чтобы отказываться от унификации гильз и всеядности винтарей — противопоказан нам и винтарь со срединным магазином…

Закончив делёж мяса, слуги присоединяются к нам, и мы возвращаемся обратно к конному заводу, где детвора — под присмотром, естественно — катается на лошадях. Что самое интересное, не только пацанве, но и шмакодявкам и даже "гречанкам" куда больше нравится катание не на статных породистых нисейцах, а на тарпаноидах, приземистых и коренастых. Я ведь упоминал уже о Рыжике, тарпаноидном жеребёнке, на которого мои в прошлом году чуть ли не в очередь выстраивались? Сейчас-то он уже вымахал до почти взрослого размера, так что выдержит и меня, если недолго и галопом не гонять, а уж их-то всех — запросто. Судя по отцу, он обещает вырасти покрупнее обычного тарпаноида, и это для нас особенно ценно, потому как делает его весьма перспективным производителем для выведения более крупной породы. Шутка ли — получить в конце концов лошадей уже современных размеров, способных нести одоспешенного катафракта, но при этом ещё и выносливых и неприхотливых как тарпаны? Ну, не во всём, конечно — на подножной траве и крупный конь долго того катафракта не проносит, так что от необходимости подкормки зерном это не освободит, но в остальном, если не спешить со сдачей выведенной породы всенепременно ко дню рождения фюрера или там к какой-то юбилейной дате основания государства, а отбирать тщательно и вдумчиво — тарпан размером с рыцарского дестриэ в перспективе вполне возможен. Ну а те, что не подойдут в качестве дестриэ — найдут себе не менее достойное применение и в качестве упряжных тяжеловозов. Много ли навоюют те катафракты без подвижного и не отстающего слишком далеко обоза с припасами? И много ли напашет тяжёлым колёсным плугом крестьянин на сильных, но медлительных волах? Млять, обидно вдвойне! Во-первых — хрен доживём мы до вменяемых результатов. А во-вторых — не для Испании те упряжные тяжеловозы на ближайшие века, потому как конский хомут перед римскими глазами засвечивать — категорически противопоказано.