АНАФЕМА: Свобода Воли. ТОМ 5. Часть XII

Плевать. Пусть даже так, главное, что он теперь жив! Жив и здоров, а значит, имеет все шансы восстановить наследие их семьи! Так что иметь некие предпочтения в аксессуарах и вовсе мелочь по сравнению с этим. Конечно, подросток с тростью может выглядеть немного комично, то какие его годы?! Молодость — это недостаток, который очень быстро проходит. Да и выглядел он в свои шестнадцать на все двадцать, имея уже сейчас седину в волосах.

Всё же годы смертельной опасности не прошли для его внешности даром.

Так что пусть…

— Мх-а-ах… — Вдохнув свежий запах влажного кедра, Добромир продолжал свою любимую утреннюю прогулку. Он любил гулять ранним утром по таким вот местам, где влияние человека казалось почти эфемерным. Конечно же, здесь были дорожки, покрытые брусчаткой, по которой весело щёлкала стальная пятка его чёрной трости, трава летом всюду была подстрижена, а снег зимой лежал ровно и не выбивался из общей аккуратной картины. Ну и, конечно, ни одного гнилого дерева на примете, но зато атмосфера живой природы была всеобъемлющей!

Что могло быть лучше в пять утра, чем прохлада предрассветного осеннего леса?! Разве что морозное очарование леса зимнего, укутанного белой шубой и подсвеченного архитектурной подсветкой…

— Доброго Вам утра, Добромир Святославович, как ваше самочувствие? — Чуть подзабытый голос вырвал юношу из степенных раздумий, заставив собраться в сжатую пружину. Резко оглянувшись в сторону голоса, он, тем не менее, сразу расслабился — на одной из узорчатых чугунных скамеек, что стояли вдоль тропинок всей парковой зоны их особняка, сидел сам Азраил.

— Благодарю, самочувствие моё более чем… — Машинально ответил молодой глава почти сгинувшего рода, — А вам, не сочтите за дерзость, не стоило бы сидеть на этой скамейке — осень сейчас, и весьма поздняя. Ещё и дождь ночью был — застудите ведь почки или чего похуже. Проблем потом не оберётесь…

— Хе, ну что вы, какая же это дерзость? Очевидная забота о госте. Так что обижаться мне не на что. Да и скамья ваша на удивление тёплая. Видите? Даже брусчатка вокруг неё высохла… — Нежданный гость очертил своей белоснежной тростью круги сухого искусственного камня вокруг себя, что выглядело посреди мелких луж остального парка будто какая-то аномалия, — Присаживайтесь, не бойтесь. Косточки вместе погреем.

Юноша медленно опустился на чёрные прутья чугунной скамьи и сразу ощутил жар, что от них шёл. Тотчас тепло разлилось по его телу, наполняя Добромира энергией и ощущением бодрости!

— А ведь и правда тепло… Опять какой-то ваш трюк?

— Можно и так сказать… — хмыкнул молодой мужчина в белых одеждах. Опёрся на трость обеими ладонями, опустил на них подбородок, после чего шумно вздохнул: — Время пришло. Я пришёл сделать тебе предложение, Добромир.

— Предложение, от которого нельзя отказаться? — иронично заметил парень, забросив голень первой ноги на левое колено и положив сверху уже свою чёрную трость.

— Почему же? Очень даже можешь. Откажешься, и я просто уйду. Уйду и более никогда не стану участвовать в жизни твоей семьи. Согласишься — и твоя семья станет служить мне лично. Мне и более никому. Законы стран, правила корпораций, ультиматумы родственников — над тобой не будет довлеть ничто! Взамен же твоя семья получит силу, долголетие и огромные ресурсы, а также моё покровительство и море грязной работы.

— О каком сроке долголетия идёт речь? — чтобы хоть что-то ответить, спросил Добромир. Начало его не то что удивило — скорей шокировало. Предложение звучало словно сделка с самим Дьяволом! И теперь, пребывая в некоторой растерянности, он пытался хоть как-то дать себе время на обдумывание. Пусть даже и таким неуклюжим способом.

— Тысячелетия. Десятки тысячелетий. Пока ты сам не захочешь, или пока Земля не превратится в космическую пыль — ты будешь жить. Ты и все твои дети. Но ни коленом ниже — твои дети будут бесплодны, если согласятся принять бессмертие. И за их косяки будешь тоже отвечать лично ты! И карать их, если потребуется, лично… Если же они откажутся принять бессмертие — они уйдут из основной семьи, сменив фамилию, и состарятся как обычные люди. Но также и сохранят способность иметь детей. Подумай, готов ли ты будешь видеть столетие за столетием, как твои дети, внуки и правнуки стареют и умирают… Не каждый выдержит подобное в течение вечности.

— Это… звучит страшно… Даже жутко, я бы сказал. — Попытавшись представить, как он хоронит своих потомков, превратившихся на его глазах в стариков, Добромир внутренне содрогнулся. — Но… при такой цене… какие же будут возможности? Зачем вообще вам… тебе верные люди? В чём твоя цель?

Добромир, на самом деле, не был идиотом. Скорей даже наоборот — скрытым гением! Сражаясь со смертью наперегонки, он уже давно окончил обычный школьный курс и даже зацепил по верхам высшие курсы из сохранённых семейных архивов — он торопился жить как никто! И не просто учился, а поглощал как одержимый программы высшего образования прошлого, с материалами, учебными заданиями и копиями древних фундаментальных учебников: физика, прикладная математика, химия, общая биология, механика и математическое моделирование, история. В свои шестнадцать он был чертовски умён! И представлял как никто другой, как на самом деле устроен этот жестокий мир…

И Азраил скорей всего знал об этом, раз сделал ему столь серьёзное предложение…

— Изменить человеческую цивилизацию. Изменить людей. Перевоспитать их! Искоренить те пороки, что пожирают нас! С каждым поколением стремиться делать людей всё лучше и лучше… Изменить нашу Землю. Вывести людей в большой космос. Научить их путешествовать между галактиками! Вот мои цели: изменить весь наш прогнивший до основания мир!.. Ты хочешь пойти со мной, Добромир? Не просто увидеть начало, но участвовать, влиять на предстоящие изменения, узреть своими глазами результат многовековой работы? Если да, готовься отдать этому делу всего себя. Именно поэтому моя цена столь высока… И вот почему я не стану гневаться, если ты откажешься от предложения — слабые духом мне не нужны…

— Ты серьёзно?.. Это же… — Они оба как-то сами собой перешли на «ты» в своих разговорах. Как-то естественно и даже буднично, интуитивно почувствовав, что так найти общий язык им будет проще.

— Звучит как бред? Не больший бред, чем проклятье, насланное твоими дальними родственниками через мумию выкидыша младенца.

— Могу я подумать? — спустя десяток секунд спросил Добромир, сев уже совсем по-другому. Никакой расслабленности и фривольности как раньше — только предельная сосредоточенность.

Азраил кивнул.

— Можешь. Даю тебе двадцать минут…

Время шло медленно… очень медленно… И всё же двадцать минут слишком быстро закончились.

— Твой ответ? — Азраил меж тем уже встал со скамейки, вырвав своими словами Добромира из тяжкой задумчивости.

— Я согласен. Стать частью чего-то великого и пожалеть лучше, чем всю жизнь сожалеть о не сделанном выборе!

— Золотые слова, товарищ Меньшиков! — улыбнулся ему в ответ Азраил, перехватив свою неизменную трость левой рукой за середину. — Идём, я сейчас же подарю тебе твоё бессмертие! — после чего бесхитростно протянул свою правую ладонь Добромиру, помогая подняться.