АНАФЕМА: Свобода Воли. ТОМ 5. Часть XII

— Держитесь позади остальных, да повыше, так, чтобы вся картина боя была как на ладони!

— Так точно! — гаркнули два мелодичных женских сопрано. Со мной они говорили всегда без обратки и маскировки своих настоящих голосов.

— Действовать чётко по программе боя. Вылет! — тут же скомандовал Крон, и десять тяжёлых доспехов взревели ионными двигателями, отправившись в небо. Пять куда-то на север, а другая пятёрка чётко над нами, на высоту в три километра, откуда и будет произведён хладнокровный расстрел уёбков, пришедших ко мне с оружием в руках.

На максимальной мощности импульсного выстрела лучевое орудие «НОВА» способно порождать в точке попадания плазменное облако диаметром двадцать метров, выжигая в этом радиусе не только кислород, но и лёгкую пехотную броню вместе со всей органикой внутри. Попадание же в бронированную технику, не обладающую силовыми полями, тупо испаряет её вместе со всем экипажем! А если необходимо вскрыть что-то особенно прочное, несколько орудий в потоковом режиме работы наводятся в одну точку и прожигают десятки метров любой материи за пару минут! Словно мощные лазеры! Правда, «НОВА» работали на ином принципе и несли своими выстрелами не только энергию, но и массу. Что усиливало поражающий эффект попадания многократно. Что и позволяло экономить энергию малых реакторов, делая такую связку возможной.

— Ещё одна камера установлена на крыше аванпоста. Чтобы, так сказать, все видели картинку с земли, — опять взял слово Крон, когда рёв двигателей отдалился достаточно.

— Ты ведёшь три трансляции одновременно? На двенадцати площадках разом?! Трафика-то хватит? Помнится, качество идёт максимально возможное.

— Хватит. Он по трём спутниковым каналам идёт — должно хватить.

— Так ты что, ещё и спутники их взломал? — ухмыльнулся я на эту новость.

— Естественно! Как бы ещё я получил полный контроль над их серверами?

— Ха! Ну ты и тип, братишка. Идём, Лёха, будем смотреть трансляцию из первых рядов!

Я пошёл обратно к машинам, на одной из которых уже была смонтирована система голографического экрана. Грех было бы не показать местным кино о том, какие мы тут крутые. Чтоб уважали и не цеплялись к моим гвардейцам по пустякам. А то ведь нарываются ежедневно, дегенераты. Не понимают, что живы только потому, что я приказал утихомиривать всех без летальных исходов!

При этом на Лёшку смотреть было и больно, и смешно одновременно. Парень попал в какой-то новый для него мир, где мировые корпорации не страшное зло, осаждающее твою родину, а свора мелкого хулиганья, которое два отбитых мужика в лесу собираются гонять ссаными тряпками.

У парня явно начинался слом восприятия.

То ли ещё будет! Скоро и культурный шок сверху накроет, как только мои девочки раздавят северные орды работорговцев! Ну ничего, пускай привыкает к веселью.

Не зря же просился ко мне в ученичество.

* * *

Никита «Череп»

Никита родился сорок пять лет назад в одной речной деревеньке в многодетной семье рыбака. Родился крупный, почти шесть килограмм весом и ростом в шестьдесят три сантиметра. Отчего роды были тяжёлые, и мама его их, естественно, не пережила. Только не с той медицинской помощью, какую могла оказать деревенская повитуха.

Так он неосознанно и стал причиной смерти первого человека в своей горькой жизни — собственной матери. Которая и дала ему перед тем, как уйти за грань, имя Никита, как самое доброе имя, какое тогда смогла вспомнить.

Словно в насмешку судьбы…

Смерть жены родами не добавила отцу Никиты любви к своему четвёртому выжившему ребёнку и четвёртому же сыну, так что отцовской любви Никита почти не видел — только строгость, суровость и обвинения в смерти матери, когда батя выпивал, заливая самогоном множество рабочих травм и застарелых болезней.

Как он сам любил шутить с соседями: «Да вообще всё болит, кроме хуя!». Отчего спал отец плохо, двигался тяжко и только опьянённый самогоном мог наконец-то отоспаться за всю отработанную неделю.

Сперва, пока Никита был маленький, это ему мало чем грозило, но парень рос. Рос быстро, уже к восьми годам достигнув полутора метров роста.

При этом на его теле до сих пор не росли волосы, даже на голове. Кости парня были излишне толстые и угловатые, делая внешность Никиты довольно жуткой. Тогда-то от пьяного отца ему и начало доставаться — парень просто устал молчать, терпя от него унижения и обвинения в смерти мамы, начав огрызаться, словно подросший волчонок.

И начались избиения.

Сперва мелкие: тут удар в скулу за дерзость, там пинок для острастки или волшебного ускорения. Причём не только от отца, но ещё и от старших братьев! Что делало Никиту всё злее и агрессивнее с каждым месяцем такой жизни, заставляя отвечать на эти нападения.

Но стычки эти становились всё серьёзнее, злее и азартнее!

В итоге, когда Никите было уже тринадцать, рост его достиг метра семидесяти, а весом он перевалил за шестьдесят килограмм сплошных мышц, жил и костей, парень сильно избил двух своих старших братьев, сломав одному из них челюсть.

И только после этого случая его отец наконец-то понял, что нужно что-то делать с младшим сыном, пока или его не убили, или он не искалечил других его сыновей. Заставив мужика искать способ отправить Никиту куда подальше от дома. И к зиме, когда тому стукнуло уже четырнадцать, он-таки нашёл такой способ.

Договорился с одним знакомым контрабандистом, что Никиту посмотрят и, возможно, даже возьмут в ряды их доблестной банды! В итоге, когда на смотр пришёл он и ещё десяток претендентов постарше, Никита был самым рослым и устрашающим, с ходу привлекая к себе внимание. А когда в испытательной драке он без особого труда поломал сразу двух членов банды, стойко выдержав все их удары, на него обратил внимание даже сам глава контрабандистов, взяв того под своё крыло.

Отцу даже выплатили повышенную премию за доставку хорошего рекрута, но Никите было уже всё равно. Он уезжал из ненавистного отчего дома и был рад окунуться в новую жизнь!

Время шло. Парень взрослел, матерел и уже к двадцати перевалил за два метра ростом, легко ломая своими ладонями чужие кости. При этом всё такой же лысый череп с угрюмым выражением угловатого лица стал своего рода символом самого молодого помощника Атамана за всю историю банды, что и породило знаменитую кличку «Череп».

Почему знаменитую? Потому что за жестокость, верность слову и могучую силу Черепа уважали не только свои — все окрестные банды!

Жалел ли он о подобной судьбе? Пожалуй, нет. Однако иногда, в минуты ночной тишины глядя на звёзды, Никита вспоминал отчий дом, думал, как же там его непутёвый отец и старшие братья. И даже однажды наведался на тот берег реки, проезжая со своими людьми неподалёку. Да только знакомая деревенька встретила его не старыми, но знакомыми лицами, не вопросами о том, как сложилась его жизнь и нашёл ли себе парень жену, а пепелищем.