Аналогичный мир - 3

— Кира, я боюсь, — Люся всхлипнула. — Я боюсь.

— Люся, я здесь, я с тобой. Он повернулся набок, лицом к ней, чуть-чуть, на полдюйма придвинулся.

— Я боюсь, — плакала Люся. — Я знаю, это надо, мы — муж и жена, я всё знаю, Кира, я понимаю, но я боюсь. Это… это так больно, Кирочка.

— Люся, Люся, — так же шёпотом звал он её, не чувствуя текущих из глаз слёз.

— Кирочка, прости меня… это из-за меня всё…

— Нет, Люся, нет…

Их руки вдруг встретились под одеялом, и Крис, внезапно осмелев, потянул Люсину руку за запястье к себе и… и погладил себя её ладонью.

— Так? — удивилась Люся. — Кира, ты… ты так хочешь?

— Да, Люся, ты… ты только потрогай меня.

Робкое, не поглаживающее, а ощупывающее прикосновение. И Крис мгновенно задохнулся от вдруг обдавшей его и тут же отхлынувшей волны.

— Тебе… тебе приятно? — робко, сквозь слёзы спросила Люся.

— Да! Да, Люся. Люся, а я… — и осёкся, не договорив: так сразу окаменело тело Люси и отдёрнулась её рука.

Они лежали неподвижно очень долго. А потом Люся заговорила:

— Кира, у меня тело обожжено, в рубцах, корках, и волос на голове нет, я в платке поэтому хожу, а лицо ты видел. Тебе будет противно, Кира.

— Нет, — так же твёрдо ответил Крис. — Нет, Люся. Что бы ни было, я буду с тобой. Я… я люблю тебя. Будет, как ты скажешь, как ты хочешь, я всё сделаю. Но я не уйду. Будешь гнать меня, не уйду.

Люсина ладонь снова дотронулась до его плеча, дрогнула и… и Люся сама погладила его.

— Кирочка, спасибо тебе, Кирочка, только…

— Нет, не бойся, я… я сделаю, как ты хочешь. Как ты скажешь.

Он шептал, чувствуя, как обмякает, расслабляется тело Люси рядом с ним, как её ладонь всё смелее и доверчивее гладит его плечо и шею.

— Не сегодня, Кирочка, ладно? — робко спросила Люся.

— Ага, — сразу согласился он.

— Ты не обижаешься?

— Нет. Я… я тоже устал, такой длинный день был.

— Да-да, Кирочка, ты поспи, отдохни, конечно, — радостно зашептала Люся.

Крис послушно повернулся на спину, мягко придерживая руку Люси.

— Да, Люся, спасибо, ты только не убирай руку, ладно? Так хорошо, Люся.

— Да, хорошо, Кирочка, конечно.

Люся дождалась, пока его дыхание станет совсем ровным и сонным, и, всхлипнув, закрыла глаз. Спать, она тоже будет спать. Господи, за что их так наказывают, ведь нет хуже обиды, чем в первую ночь отказать, не подпустить к себе, а она Кирочку так обидела, ведь не хотела, ведь знала всё, что так положено, что они — муж и жена, а не смогла через собственный страх переступить, не смогла, Господи, сделай так, чтоб Кира не обиделся, чтоб простил, она ж не виновата, её силой брали, против её воли, а теперь… теперь она любимого пустить не может, за что, Господи, ты так караешь, неужели мало тебе боли моей, что и через год корки мокнущие на теле, что уродом я стала, так ещё и это…

Она спала, еле слышно всхлипывая во сне и неосознанно прижимаясь к большому, такому тёплому и сильному телу рядом.

* * *

Небо было по-прежнему облачным, низким, но дождь явно закончился. Дождливое воскресенье, обеденное время — самые глухие часы. Андрей довольно ухмыльнулся, настороженно оглядывая мокро блестящие деревья в молодой листве и пустынную просёлочную дорогу. Вокруг ни души, так что если и наблюдают, то издалека и в бинокль, но это маловероятно.

Андрей ещё раз огляделся и пошёл по обочине. Дорогу он, в общем, помнил. Конечно, это был риск, но он тогда несколько раз выбирался из дома Элли и обходил окрестные дороги в поисках указателей и примет, чтобы, возвращаясь, прийти, никого ни о чём не расспрашивая. Элли он ничего не говорил, а она — классная всё-таки девчонка! — ни о чём не спрашивала и виду не подавала, что знает о его вылазках, не замечая мокрой и грязной обуви и одежды.

А вот и живая изгородь: колючие кусты в рост человека, намертво сцепленные между собой своими же ветвями, и тоже уже все в мелкой листве. Ну да, завтра первое марта, уже весна.

Где в изгороди был неведомо кем — явно ещё до Элли — проделан незаметный, но достаточно удобный лаз, он тоже помнил. А уж от лаза к дому… Стоп — заставил он себя замереть на месте. Проверь сначала. Прежде чем войти, подумай, как выйдешь.

И он по-прежнему осторожно, чутко прислушиваясь, пошёл вокруг дома.

Элли сидела в гостиной у камина. День такой серый, дождливый, что она развела огонь, не дожидаясь вечера. И, в конце концов, она сама решает, когда и чем будет заниматься. Джимми уже второй месяц, даже больше, не показывается. Как увёз тогда Джека, так и как в воду канул. Но она ничего не может ни изменить, ни… ни даже уйти. Она должна оставаться здесь и ждать. Один из них придёт. И это будет значить, что другой мёртв. Господи, она же любит Джима. И хочет, чтобы пришёл Джек.

Она покачивалась в кресле-качалке, вышивая очередную салфетку. И осторожные шаги на веранде, а затем бесшумно открывшуюся дверь не заметила, только передёрнула плечами, когда её задел влажный ветер, ворвавшийся в комнату, но не обернулась.

Андрей закрыл дверь и остался стоять, разглядывая огонь в камине, гостиную, большого льва на диване, и светловолосую девушку… Ну, пора. А то ещё испугается.

Он осторожно кашлянул.

Элли вздрогнула и обернулась.

И вскочила на ноги, уронив, нет, бросив на пол пяльцы с зажатой в них тканью.

— Джек! Наконец-то!! — кинулась она к нему. Андрей обнял её, горько улыбнувшись: какая же ты сволочь, Джимми Найф, как рассчитал, что так и будет.

— Господи, Джек, — Элли оторвалась от его груди, поцеловала. — Господи, наконец-то! Как ты приехал, я не слышала машины.

— Я пришёл, — уточнил Андрей.

— Господи, ты же голодный, наверное, я тебя сейчас накормлю.

— От еды не отказываюсь, — засмеялся Андрей. — Не в моих привычках.

Вообще-то он думал, что будет по-другому. Войдёт, скажет, отдаст деньги, возьмёт своё и айда, «прощай красотка дорогая, мы расстаёмся навсегда», а получается… Но он действительно хочет есть, хоть и перехватывал по мелочи в дороге, да и вымыться нужно, побриться, и… и вообще.

— Я сейчас, Джек, сейчас всё сделаю.

— А я умоюсь пока. И побреюсь, — улыбнулся он. — Цело моё?

— Ну конечно, Джек, — и она подчёркнуто повторила: — Всё цело.

— И отлично. Спасибо, Элли, — он поцеловал её в щёку и мягко высвободился из её объятий. — Я мигом.

В его спальне всё было так, как осталось в тот последний день. И в ванной. Даже его халат и шлёпанцы. И бритвенный прибор.

Андрей закрыл за собой дверь, разделся, не бросая, а складывая одежду. Так, а может, и бельё есть? У него было три смены, в одной уехал, ага, обе оставшиеся на месте. Ну, совсем хорошо.

Свёрток с деньгами он положил в тумбочку у кровати и пошёл в ванную. В том доме он пальчиков не оставил, а здесь если их и найдут, то уже не страшно.

Элли тщательно заперла входную дверь, опустила и расправила шторы на всех окнах. Ещё, правда, не вечер, но береги себя сам, тогда и Бог тебе поможет. Ну вот, обед у неё, в принципе, был уже готов, но она сделает ещё салат. Джим навёз столько банок и концентратов, что ей до скончания века хватит.

Всё при готовив, она подошла к двери его спальни и, прислушавшись, позвала, перекрикивая доносившийся шум воды: