Аналогичный мир - 4

— Верю. Они и такие неплохи. А вот эту фотографию я возьму себе.

— Маша…

— Да-да. И не спорь, жадина, эгоист.

— Так меня, так! — счастливо улыбался Бурлаков.

— Да. Кстати, а почему у тебя только Серёжа и Алечка? А Эркин?

Бурлаков открыл было рот и вдруг густо покраснел.

— Чёрт! Как же я лопухнулся. Ты молодец, Синичка. Серёжа бы приехал и не увидел Эркина… было бы мне за это. Понимаешь, он очень следит, чтобы Эркина ничем не обидели, — и усмехнулся. — как же, брат, старший.

— Понятно, — кивнула Мария Петровна. — Возьми тогда и поставь эти. Где Эркин с Женей. Будет полный комплект.

— Умничка ты у меня, — поцеловал он её в висок и встал. — Сейчас уберу только, чтобы не запачкать.

— Конечно, только мою не заначь.

— Обижаешь, начальник.

Бурлаков унёс фотографии, и, пока он возился в кабинете, Мария Петровна заново накрыла на стол. «Реликвию» она убрала с глаз, но выбрасывать не стала. Пока. Ну вот, всё разъяснилось, всё хорошо, лучше любого другого. Так что же… нет, всё хорошо, всё хорошо… уговаривала она саму себя. Это семья Крота, а, значит, и её семья. Она должна их любить, иначе они отнимут его, значит, полюбит. Женю с её пирожками, Серёжу, Эркина, Алису… Алечка-то уж точно не при чём. Чудная девочка.

* * *

Мать Моны приехала в Колумбию в середине сентября, когда по расчётам Моны до родов оставалась неделя, но наступил октябрь, а всё ещё ничего… Найджел бы совсем потерял голову, если бы не Айрин.

— А как же папа? — спросила Мона, услышав от матери, что уж рождения внука она не пропустит, ну, и ещё неделька-другая, и вообще там видно будет.

— Я договорилась с Мери Сайлз, — спокойно ответила Айрин.

Мона кивнула. Она хорошо помнила добродушную старую деву, истово ухаживающую за больными, одинокими и всеми, кто — по её мнению — нуждался в помощи, иногда даже назойливой, но всегда искренней. Мери — белая, но всегда твердила, что все люди — божьи дети и лечила даже рабов, но, разумеется, с позволения хозяев, и к ней, как к местной безобидной достопримечательности, ни местная полиция, ни СБ не цеплялись. А уж теперь-то… Так что отец будет и присмотрен, и ухожен.

И потянулись друг за другом почти безмятежные дни…

…В маленькой уютной — потому что она своя собственная — гостиной чисто и спокойно.

— Как ты думаешь, мама? — Мона погладила себя по животу. — Ещё долго?

— Ему там хорошо и удобно, — Айрин была полностью занята вязанием и говорила, не поднимая головы. — Вот он и не торопится.

— Найдж так волнуется…

— Мужчине положено, — Айрин снова пересчитала петли. — Главное, чтобы ты была спокойна.

— Угу, — согласилась Мона, разглядывая своё вязание. — Мама, не велика?

— Ну, так будет на вырост.

Спокойствие матери иногда раздражало Мону, но… без мамы она сама, конечно, ни с чем бы не справилась.

Айрин посмотрела на часы — гордо красовавшийся на каминной полке подарок Кена, Митча и Дика на новоселье — и собрала свою корзинку для рукоделия.

— Пора накрывать, Мона. Вот-вот Найджел придёт.

Мона кивнула и отложила вязание на столик.

— Мама…

— Убери в корзинку, а не бросай, где попало.

Мона только собралась заявить, что она — не маленькая девочка, а взрослая женщина, как вошёл Найджел.

— Привет! Ну, как…?

— Привет, — улыбнулась Айрин. — У нас всё в порядке. Сейчас будем обедать.

— Да, спасибо, — рассеянно ответил Найджел, подходя к Моне.

Она храбро улыбнулась ему.

— Ты сегодня рано, ничего не случилось?

— Нет, всё в порядке. Как ты?

— Так же, — она невольно вздохнула.

Найджел осторожно обнял её за плечи, коснулся губами виска.

— Всё будет хорошо, Мона. Я знаю.

— Откуда?

— Знаю, и всё, — он осторожно, кончиками пальцев поднял за подбородок её лицо. — Посмотри на меня. Я — твой муж, и я говорю, что всё будет хорошо. Ты должна мне верить.

— Верю, — улыбнулась Мона.

И за обедом благодаря Айрин всё было спокойно и буднично. Как в любой другой день….

…И так день за днём, неделя за неделей. Айрин уже перезнакомилась со всей новой улицей, и даже Найджел перестал волноваться, когда всё началось.

Найджел как всегда утром поцеловал Мону, попросил её быть осторожной, заверил, что всё будет хорошо, и ушёл на работу. Мона помахала ему вслед с крыльца и пошла на кухню.

— Я помогу, мама?

Айрин с улыбкой посмотрела на неё.

— Хорошо.

Мона потянулась к полотенцу, чтобы вытереть уже вымытые тарелки, и вдруг замерла с протянутой рукой. Айрин посмотрела на неё и, бросив в раковину губку, быстро вытерла руки о передник.

— Идём, ляжешь.

— Мама, — наконец выдохнула Мона. — Это оно?

— Идём, — повторила Айрин. — В любом случае тебе лучше лечь.

— Да-да… мама… мама…

— Всё в порядке, Мона, вот так, сюда…

Она довела Мону до спальни, уложила… да, надо послать за Тётушкой Кики, все говорили, что у неё лёгкая рука… и за врачом… мой Бог, Моне надо переодеться… мой Бог…

Кто известил Тётушку Кики, славившуюся на весь Цветной квартал своей «лёгкой рукой», так и осталось неизвестным. Та просто вдруг появилась в спальне и, не теряя ни секунды, всё привела в порядок, и роды пошли… как им и положено, когда мать и ребёнок здоровы, повитуха знает своё дело, и никто не путается под ногами и не лезет с непрошенными советами. Айрин, соседки, помощница Тётушки Кики, даже Мона, — все её слушались, делали, что она говорила, и мальчишка вышел… прямо на загляденье. Крепенький, горластый, в мамкину родню цветом, и крупный, в отца с дядьями, те тоже не мелкие, и красивый, вот подрастёт, так девки табуном за ним бегать будут. Племянник Тётушки Кики, или кем он там ей приходится, тоже вовремя оказался под рукой, и его послали известить Найджела.

И когда Найджел влетел в дом, всё было уже в полном порядке. Айрин, Тётушка Кики, Эстер и ещё двое соседок пили кофе в гостиной и встретили Найджела дружным хором:

— А вот и папочка!

Стоя в дверях, Найджел умоляюще смотрел на них, задыхаясь от бега и не в силах что-либо сказать.

— Вот все они так, — засмеялась Тётушка Кики. — Всё в порядке, парень. Сынок у тебя что надо.

— Мона…? — наконец выдохнул Найджел.

— Она в порядке, — улыбнулась Айрин.

— Я…где она?

— Идём, — встала Айрин. — Берите ещё печенья, — предложила она гостьям.

— Конечно… конечно…

Эстер с улыбкой кивнула и потянулась к кофейнику, чтобы налить всем остальным ещё кофе.

Мона дремала, но, когда Найджел вошёл, открыла глаза и улыбнулась ему.

— Привет, Найдж.

— Мона…

В два шага он подошёл к кровати и опустился на колени у её изголовья.

— Ну, что ты, Найдж, — Мона погладила его по голове. — Всё в порядке. Малыш просто чудо. Хочешь посмотреть на него?