Анатом

Она пристально посмотрела на брата. И вспомнила слова барона: Кто написал за нее это завещание?

Николай не моргая смотрел на сестру, и именно в этот момент, он показался ей чужим, опасным кем-то другим. Она увидела в его глазах желчь страха. Страха более ужасного чем сам испуг, это был страх раскаяния, страх содеянного.

Это больше не был ее милый Ники. Этот человек нервно улыбался и тяжело дышал, так словно на душе у него уже лежит непосильный грех. Катя словно ошпаренная отпрянула от брата, отталкивая от себя его руки.

Она осмотрелась и к своему ужасу заметила, что в доме тоже из всей охраны осталось всего несколько человек, и куда-то делись все слуги. Везде царила мертвая тишина.

Догадка острым ножом вонзилась ей в сердце, Катя испуганно посмотрела на брата и закачала головой.

— Нет… Нет… Ты не мог… — столько боли отразилось на ее лице. Она готова была кричать, но голос отказывал ей.

Николай попытался схватить сестру за руку, и притянуть к себе, но Катя вырвалась и бросилась наверх по лестнице. На втором этаже стояли двое охранников, Катя прежде не видела их, они были чужие, она знала каждого из своих солдат и офицеров в лицо. Столько времени она проводила в беседах со своими офицерами, знала наизусть каждого члена их больших семейств. Помнила все дни их рождений. В благодарность они называли ее «Принцесса Екатерина», а она их — своими отважными рыцарями. Но эти двое были чужими, безликими, мертвыми в душе, и во взгляде, как тишина, царившая в доме.

— Кто вы такие! — закричала на них Катя.

Наверху появился Николай. Понимая, что сейчас ее попытаются остановить, Катя приложила все свои силы, и грубо толкнула одного из караульных, а второго когда он пытался удержать ее, пнула ногой под коленку. Она распахнула дверь, и ворвалась в комнату.

Митя сидел за столом и рисовал.

Катя бросилась к брату, упала перед ним на колени и крепко обняла.

— Родной мой! Как ты!

— Катя. — печально произнес юноша.

— Ты в порядке? Тебя никто не обижал?

Митя пустым взглядом посмотрел на сестру. Он уже был под лекарствами.

Когда в комнату ворвался Николай, юноша показал рукой на брата и растянувшись в корявой улыбке сказал:

— Ники.

— Да мое солнышко. Ники здесь. Мы здесь. Мы защитим тебя. — Катя целовала руки брата, глотая слезы и пытаясь справиться с дыханием.

Но вместо того, чтобы поддержать сестру, Николай грубо схватил ее за талию и прошептал на ухо:

— Здесь нельзя находиться. Ему уже не помочь.

Катя завизжала в бессилии, и попыталась вырываться, когда Николай на глазах у перепуганного Мити втащил ее в соседнюю комнату. От шума Митя громко заплакал.

Катя же царапала предателя, разрываемая громким плачем своей кровинушки. Она не уставая пинала его ногами, но все было бесполезно.

— Ты пугаешь его. — прошипел Николай на ухо брыкающейся сестре.

— А ты хочешь убить его. — с ненавистью закричала Катя. — Ведь это ты! Та тварь слушается тебя! Она служит тебе! Я теперь поняла все!

Они оказались в соседней комнате, Николай отпустил сестру и быстро закрыл дверь на ключ.

Оказавшись в запертой комнате, Николай, прижал сестру к стене и грубо закрыл рукой ей рот, чтобы она не могла кричать. Катя билась в его руках, но преимущество было на стороне Николая. Она чувствовала что задыхается. Но он был крепче, и шансов вырваться у девушки не было.

Она только слышала, как надрывается Митя. Перепуганный ребенок, брошенный, преданный, забытый теми кого он любил и кому верил. Затем вдруг резко, наступила мертвая тишина. И Катя в полуобморочном состоянии, обмякла в руках брата, понимая, что только что случилось нечто ужасное. Не помня себя от горя она закрыла лицо руками и зарыдала.

Через несколько минут, Николай отпустил сестру и отошел в сторону.

Катя бессильно сползла по стене и дрожа всем телом затряслась в рыданиях.

— Мне жаль, что ты узнала. — печально произнес Николай.

Его голос, и та интонация, пренебрежительная и холодная, с которой он произнес эти ужасные слова, вернули девушку к жизни. Его слова, обращенные к ней, были словно пощечиной, словно ссадиной на ее больном сердце. Катя вскинула голову и ненавидящим взглядом, глазами красными от слез, посмотрела на убийцу.

— За что Ники? Он же твой брат. — с ненавистью прошипела она сквозь зубы.

Николай посмотрел на сестру, и нервным жестом провел рукой по волосам. Он всегда так делал когда его терзала совесть, Катя знала это лучше всех. Он думал, что это дастся ему легко, но все оказалось гораздо сложнее. Теперь червь, под именем совесть, будет грызть его всю оставшуюся жизнь

— Тебе не понять этого. — сухо сказал он, — Ему все равно не долго оставалось. А моя семья прозябает в нищете, когда вы все купаетесь в роскоши. Одну жизнь — за три, разве это не справедливо.

Катя ухмыльнулась его дерзости и подлости.

— Ты такое оправдание себе придумал? — нравоучительным тоном спросила она, — Так ты решил оправдать это убийство? Ты сам выбрал себе эту жизнь, никто не обрекал тебя на тот шаг! А он…он невинное дитя. Несправедливо наказанное богом; с рождения отвергнутый семьей. Ты рос в роскоши, в любви, а он словно зверь в запертой клетке! Скажи мне, разве он заслужил такую смерть? Чем он провинился перед миром? И почему ты решил его судьбу? Кто ты такой? Ты жалкое ничтожество! Трус! Убийца!

Катя смотрела прямо в глаза предателю, выкрикивая ему оскорбления. В один день ее сердце словно замерло. Она потеряла двух самых дорогих людей. Один умер, второй стал для нее ненавистен.

Николай сжал кулаки, сдерживаясь от того, чтобы не ударить сестру за ее слова.

— А какое оправдание придумывал себе наш отец? — Вскричал он, и лицо его запылало от гнева, руки задрожали, а в голосе просквозила неприкрытая ярость, — Что он придумал, когда полностью лишил меня всего состояния, обрекая на голодную смерть в нищете? У меня отобрали то, что принадлежало мне по праву! Отправили подыхать в захолустную дыру! Кто тогда защищал мои права, мою честь?

— Я! — почти шепотом, в отчаянии заламывая руки произнесла Катя, — Я на коленях стояла перед отцом, умоляла его простить тебя, но это был твой выбор… Ты сам виноват в своей гибели…

Неожиданно Николай успокоился. Катя заметила эту резкую перемену. Значит, свершилось — в его душе все же произошел этот перелом, когда чувство вины исчезает, и растворяется словно в тумане, его место занимают совершенно другие эмоции, не познанные прежде, но более приятные — безразличие.

— Не тебе судить меня, Катя.

— Это ведь все ради денег?

Николай промолчал, не считая нужным отвечать на этот вопрос. И его молчание стало еще более ужасным, для воспаленного разума несчастной девушки.

— Сколько? — еле слышно спросила Катя.

— Это уже не важно.

— Я хочу знать, за сколько ты продал его жизнь? — сквозь зубы, настойчиво повторила Катя.

Николай грустно посмотрел на сестру, вставил в замок ключ и открыл дверь. Больше он не проронил не слова.

Когда он вышел, Катя словно в тумане поднялась и на ватных ногах вошла в комнату, где всего несколько мгновений назад убили ее вторую половинку, часть ее души. Рыдания душили ее, слезы застилали глаза.