«Анатомия» любви, или Женщины глазами человека

Пророков пришел домой, лег на диван и стал думать, как жить дальше без работы и кошелька. Думал он недолго – пришла жена, кандидат психических наук, подрабатывающая в корпорации малого, очень малого, можно даже сказать, не бизнеса, а так, в лоходроме, школе маркетинга. Она учила домохозяек продавать косметику из алебастра, смешанного с цветными мелками, изготавливаемую в подвале Мурманского завода по ремонту торпедных катеров армянами, взятыми в плен местной братвой. Пленные об этом не знали и были рады своей работе и возможности помочь семьям на далекой родине. Узнав новость, жена покрыла Пророкова (далее Пророк) матом за тупость и обозвала всякими словами, включая обидные про его мать и половой орган. Голову его она не ругала, считая, что ругать то, чего нет, неконструктивно. Пророк униженно попросил ужин. Жена ответила, что она не Христос и не может кормить эту прорву отъявленных бездельников. Пророк понимал, что речь идет о нем, так как дети жили отдельно: сын приворовывал на таможне, а дочь находилась на содержании у рыночного бандита, забыв о стыде и приличиях. Съев брошенный на стол ужин, он пошел гулять с собакой в сквер, мечтая заскочить в бар и утешить себя рюмкой-другой, а может быть, и третьей. В баре после третьей стало хорошо, и Пророк увидел по телевизору передачу о вреде мракобесия, сектах, лжепророках и прочих кудесниках, выбивающих из растерянных граждан последние деньги за чудесное исцеление от бед. Показали сеанс целителя, на сеансах лечебного молчания заряжавшего энергией целые стадионы. Он вспомнил, как десять лет назад подрабатывал в группе его поддержки в гастрольном туре по югу страны, то исполняя роль калеки, оживающего во втором отделении, то продавая фотографии целителя для домашнего исцеления как зарядное устройство. Однажды в Краснодаре на стадионе он сам видел, как в перерыве после зарядки воды, кремов, очистительного огня из зажигалок и прочих средств целитель обедал в кабинете директора стадиона в компании мэра, начальника милиции и своего директора, мужчины с острым носом и с национальностью, не вызывающей сомнения.

Обед был вкусен и обилен, после закусок и супа ждали горячее, забежал замначальника милиции и выпалил, что перерыв закончился, народ требует чудес и волнуется, надо начинать. Могут быть беспорядки. Хотелось горячего, и тогда директор целителя сказал, что надо выйти и объявить сеанс лечебного молчания, что целитель и сделал. Съели шашлыки, чебуреки и кебабчики. Начальнику милиции позвонила жена и сказала, что долгожданная беременность наступила после вчерашнего сеанса, начальник обрадовался, удивленный новостью: он знал, что от него этого быть не может – ему в разборке в борьбе за местный птицекомбинат отстрелили яйца, а милиционер тендер выиграл, теперь у него было много яиц, но отдельно от его тела. «Чудо», – сказал он целителю, не понимая, что жена нашла другие яйца.

Пророк вспомнил еще кое-какие методы учителя-целителя, выгреб из дырявой памяти свой опыт учебы в театральной студии, и план созрел. Он пришел домой, решительный и жесткий, нагло выпил на глазах изумленной жены еще и пошел в свою комнату составлять бизнес-план по школе-семинару взаимопомощи под условным названием «Найди свою дорогу». Он так устал от посетивших мыслей и немного от водки, что прилег, надеясь, что план придет к нему сам собой.

Сон пришел тяжелой поступью Командора из «Маленьких трагедий» А.С. Пушкина, с лицом Пророка. Пророк увидел себя в маленьком зале соседнего ДК – он арендовал зал на двести мест у завхоза, который сдавал его разным проходимцам для непонятных нужд. Объявление в бесплатной газете следующего содержания: «Школа-семинар „Найди свою дорогу“. Первое занятие бесплатно» – собрало всего пятьдесят человек, но Пророк не расстроился: он помнил, что у Учителя было всего двенадцать, а как потом обернулось! В зале сидели десять девушек непонятного возраста, некрасивых, без работы и с прыщами от недостатка гормонов, двадцать старух из соседних домов, предполагавших получить гуманитарную помощь, ненормальная старуха на коляске, которую привезла племянница из города Павлыш Вологодской области, знающая, что дорога бабушке в крематорий, дело времени и скоро ее друг из ларька напротив закроет бабушке глаза, обеспечив алиби при помощи племянницы. Группа молодых бандитов пришла за новым Пророком на предмет крыши, свою дорогу они уже нашли, и она была большая и ровная. Три человека, сидевших тихо, привлекли внимание Пророка. Один точно был из органов, второй – явно опытный мракобес из лишенных сана за грех, и молодой человек, старательно подражавший Безрукову из фильма «Мастер и Маргарита», то есть Пророку из Назарета (это не английская рок-группа, а святой город).

Пророк, одетый в черное – а хотелось белых одежд, – молчал и слегка нервничал, в зале царило напряжение, и тогда не знающая своей судьбы старуха на коляске спросила Пророка: «Куда мы идем?» Ответ был точен, как удар кинжала: «Наш Путь – это Дорога, движение – все. Конечная цель – ничто». Он вычитал это когда-то в книжке без обложки в коммунальной квартире на Сретенке, где жила его бабушка. В зале раздались вздох облегчения и стук ног бандитов, которые поняли, что с клуба пеших прогулок денег нажить не удастся, и удалились.

Пророк объявил, что на сегодня все, завтра всем принести по двести рублей на сандалии для Дороги и привести по два человека, готовых в Путь. После собрания подошел Псевдобезруков (далее ПБ) и сказал, что он готов в путь, и поцеловал руку Пророку, что того явно взволновало и даже напугало: он был воинствующим гомофобом. Но потом он понял, что тут другое извращение. Позже подошли две подружки, не пропускающие ни одних курсов, и тоже сказали, что они хотят в Путь и готовы отдать сегодня деньги, но у них только триста – купили чипсов, – а завтра принесут остальное.

Пророк взял деньги со смущением и пошел домой с новым Учеником. Они зашли в бар, взяли водки, «Балтику» седьмой номер и колу Ученику, который стал говорить Пророку, что он понял, что надо идти, и понес пургу из разных книг, прочитанных в колонии для малолеток, где сидел за убийство одноклассника, который был нерусским. ПБ считал, что Россия для него, потом он раскаялся, даже пожалел того мальчика, но все-таки в глубине души своей убеждения не поменял.

Он с жаром говорил пьющему водку Пророку, что надо идти на рынки и площади и нести слово о Дороге. Пророк после водки захотел спать и ни в какую Дорогу не собирался. Он просто понял, что транслятор его идеи уже есть и он может сосредоточиться на оргработе.

На следующий день у клуба была толпа, встретившая Пророка с поклонами и воплями: «Веди нас, мы готовы!» Ученик гордо передал Пророку деньги, собранные у толпы, и список с размерами походной обуви. Первым в списке стоял размер парализованной старухи, но самой ее не было. Подошла племянница, сказала, что бабушка вчера нашла свою Дорогу и у нее в крематории все хорошо. Пророк порадовался, что его дар видеть будущее подтвердился, и отдал счастливой девушке двести бабушкиных рублей, чтобы не пятнать идею Дороги.

Опять вначале он сказал, что Дорогу осилит идущий – он помнил этот лозунг на здании завода «50 лет Октября», но тогда не понимал смысла, а теперь понял. Дальше говорил Ученик, толпа топала ногами, готовясь в путь. Пророк оценил этот креатив.

Очень хотелось посчитать деньги в туалете клуба. Он посчитал, приятно удивился: хватало на ремонт ходовой «опеля» и еще на многое. На выходе из ДК стояли телекамеры популярных каналов, но он говорить с ними не стал, отправил к пресс-секретарю – так он представил Ученика.

Подошел из-за спины Мракобес и обозвал лжепророком, стало обидно, он шепнул Ученику: «Распни его!» Ученик, вспомнив выучку во дворе и в колонии, с удовольствием выполнил волю Пророка и крепким ботинком растоптал Мракобесу рожу, тем более что рожа его была подозрительно нерусская, а это дополнительный довод.

Поле было расчищено, народ созрел. Пророк спокойно пошел в бар пить свою водку.

На выходе из бара из черного джипа вышла яркая девица в окружении автоматчиков в камуфляже, подошла к Пророку походкой свободного человека. Без паузы сказала: «Мужик, мне нравится твоя байда, я хочу быть женой Пророка. Это круто. Ксюша и Ульяна обосрутся от зависти. Не отказывайся, мой папа прикроет тебя от мусоров и конторы». Пророк узнал ее: он видел ее по телевизору и в «желтой прессе», где она фигурировала в разных позах при обстоятельствах эксцентричных и скандальных. Он опять вернулся в бар, уже зачищенный спецназом, где выпил за помолвку с будущей женой, забыв про свою мегеру, кандидата психических наук.

Пророк пришел домой, жена была дома, она видела его в новостях и потребовала отчета. Он посмотрел на нее как на муху и с огромным удовольствием послал на хуй, чего страстно желал много лет, но не мог. Жена сдулась, увидев его, и мигом свалила на дачу – переждать возвышение Пророка. Потом позвонила женщина из Жулебина, сказала, что хочет в Путь. Но Пророк, вспомнив про обвислую грудь и целлюлит, сказал, что им не по пути.

Наутро, после тяжелой и потной ночи, он увидел в новостях, что народ пошел по Дороге. Они прошли уже Купавну и Балашиху, двигаясь на север. Возглавлял шествие Ученик, за ним шли тысячи, привлекая в городах новых сторонников.

В Дорогу вливались коммунисты, скинхеды, экологи, представители сексуальных и национальных меньшинств, безработные, проститутки – все, кому дома не сидится.

Было много представителей СМИ, они радовались информационному поводу.

По маршруту движения строились ларьки, палаточные городки, передвижные отели на колесах. Новиков организовал VIP-обслуживание для своих, Си-эн-эн вело репортаж с Дороги. Пророк сидел на даче олигарха, пил водку, щипал за зад обдолбанную новую жену, забыв о старой, как о пустой бутылке «Путинки», ставшей официальным напитком Дороги. Звонили каналы, требовали комментариев, он не отвечал, приходили гонцы от Ученика с деньгами от спонсоров – ими был забит весь гараж и гостевой дом. Две недели шло великое переселение народов на север, к Ледовитому океану, навстречу мечте. Приходили люди из «Русского Стандарта», хотели убрать «Путинку», пришел дядька из «Американ экспресс», обещал долю. Люди олигарха принимали ходоков и рулили свои дела. Пророк скучал. Водка надоела, девица тоже, но уйти не давали. Опять Пророк оказался в плену, только в сладком.