Анатомия одной семьи

Карьера пошла вверх. Иногда по вечерам Олег вспоминал Инну Соломатину и гадал, как бы она отнеслась к его выбору и решениям. Если бы у Федотова был близкий ему человек, вникающий в жизненные коллизии, то он удивился бы такой привязанности и такой душевной памяти. Но как это ни прозвучит странно, именно Соломатина была самым близким, хоть и случайно встреченным человеком. Еще был доктор, Владимир Анатольевич, тот самый врач, хирург, который лечил и опекал Олега в больнице. С ним Федотов поддерживал отношения – звонил, иногда заглядывал в гости. Их разговоры давно носили близкий, почти родственный характер. Однажды после очередного, важного для Олега, повышения Федотов приехал к врачу.

– А его нет. Уже неделю как на работу не ходит, – сказали ему в отделении и добавили: – Вот вы, наверное, близкий ему человек, повлияйте на него.

– А что такое? – удивился Федотов.

– Пьет. Страшно пьет. Как жену потерял, так и пить начал.

– Вот как! – удивился Олег, а потом припомнил кое-какие детали и понял, что доктор пьет давно.

Адрес Федотову дали сразу:

– Поговорите с ним. Мы его прикрываем, жалко, ведь такой врач, такой хирург был! – причитали сослуживцы.

«А что вы сами не влияете!» – разозлился про себя Олег, но, когда увидел жилище врача, все понял. Не каждый войдет сюда, не каждый отважится разговаривать с этим почти опустившимся и агрессивным человеком

– Владимир Анатольевич, что случилось? – спросил Олег, пытаясь вызвать на разговор доктора.

– Ничего. У меня давно ничего не случается! – отрезал тот.

Олег, предусмотрительно поставив на предохранитель дверной замок, сбегал в ближайший магазин. Затем, засучив рукава и не обращая внимания на проскальзывающие агрессивные нотки в голосе доктора, быстро приготовил простую горячую еду. На картошку с тушенкой Владимир Анатольевич набросился словно зверь. И чай с пряниками пил долго и молча. А потом заплакал.

«Скоты, идиоты и подлецы!» – подумал про себя Федотов. Глядя на грязную квартиру врача, глядя на исхудавшее его лицо, примечая страшные свидетельства запустения, почти социального дна, Федотов вдруг вспомнил модную теорию про лечение алко- и наркозависимых. В социальных сетях с подачи модных и ухоженных психологов популяризировалась теория о том, что пьющего человека надо оставить одного. Выгнать из дома, дабы он не мешал здоровым, сменить замки, выставить его с чемоданом на улицу. Мол, тогда либо человек возьмется за ум и захочет лечиться, либо… Вот про «либо» эти идиоты умалчивали. Федотов, который внимательно прочел полемику по этому поводу, смотрел сейчас на доктора и видел результата вот этого самого «либо».

– Владимир Анатольевич, собирайтесь, вы поедете со мной. В Озерск. Там есть врачи, они вас немного подлечат. А захотите, останетесь там. Хорошие хирурги в Озерске очень нужны.

Федотов в Москве задержался на целых две недели – он устраивал дела Владимира Анатольевича.

– Зачем вам это надо? Из-за его квартиры? У него же нет наследников, – спросила его тетка в больничной канцелярии.

– О, вы этим поинтересовались, а состоянием его здоровья – нет, – парировал Олег, а потом зло добавил: – Я доведу до сведения вашего начальства, как вы поступали со ставкой Владимира Анатольевича. Насколько я понимаю, вам выгодно было, чтобы он пил. Деньги вы себе брали?

И, напугав тетку этим своим последним вопросом, Федотов вылетел из кабинета.

В Озерск они прибыли без приключений. Доктор пить не спешил, вел себя тихо и все рассказывал, как умирала его жена.

– Понимаешь, я – врач, а помочь ей не смог! – сокрушался он. Федотов слушал, задавал вопросы, присматривался. «Да это от одиночества и горя. Ему бы помочь немного, и он вернется к нормальной жизни!» – понимал Олег. И весь следующий год он плотно опекал доктора.

– Ты помнишь Инну Соломатину, ту девчонку, которая тебя выхаживала? – однажды спросил доктор.

Они гуляли в парке – Владимир Анатольевич проходил курс лечения и реабилитации, который полностью оплатил Олег.

– Помню, – ответил Олег и даже покраснел. Ему иногда казалось, что встречаться с доктором ему приятно, потому что это какая-то нить, которая приведет к Соломатиной.

– Где она сейчас? Что с ней? Почему вы не вместе? – спросил доктор. И эти вопросы, заданные так просто, с обычным человеческим участием, развязали Олегу язык. Он стал рассказывать обо всем, что его так волновало, о прошлом, о настоящем, о будущем. Доктор слушал, кивал и утешал Олега.

Только поздно вечером Федотов вдруг почувствовал облегчение: «Все нормально со мной. Вот даже доктор не удивился – можно влюбиться вот так случайно и любить долго, помнить всегда…»

Из Озерска доктор все же уехал.

– Спасибо тебе, вытащил меня. Но я должен вернуться в Москву. Там дом, могила жены. В больницу я не вернусь – устроюсь в поликлинику. А сидеть у тебя на шее негоже! Ты и так многое для меня сделал. За что огромная благодарность.

– Да бросьте, вон вы меня ходить научили…

– Я тебя прооперировал, а вот ходить научила тебя Соломатина. Помни всегда об этом. И на крестины позовите.

Но на крестины Федотов доктора не позвал. И Соломатину опять не разыскал. На одном из районных совещаний он случайно встретил Татьяну Юдину.

Татьяна Юдина была некрасивой красавицей. Небольшого росточка, с полными и немного непропорциональными формами. Большая грудь, большая попа, не очень длинные, полные ноги. Лицо было прелестным. Пухлый рот, тонкий нос с горбинкой, глаза большие, серые. Все это производило приятное впечатление, но больше всего очаровывал смех – гортанный, завлекающий. Когда Татьяна начинала говорить, она непроизвольно повышала голос и как бы захлебывалась эмоциями. Она притягивала взгляды, заставляла прислушиваться к себе. Женщины независтливые не могли не отметить ее привлекательность, мужчины, все как один, чувствовали ее сексуальность.

Татьяна была уроженкой этих мест – деревня неподалеку от Озерска была ее родиной. В городе она сначала работала директором клуба, потом Центрального дома творчества, затем перешла в районную администрацию, на должность руководителя отдела. Все без исключения говорили, что ее карьера – это результат романа с одним из руководителей области. Но так говорят всегда, когда женщина умеет работать и поднимается по служебной лестнице. Таня ничего не отрицала, но и ни с чем не соглашалась. Она добросовестно работала и хотела выйти замуж. Федотова они приметила давно. Олег был красив мужской сильной красотой, хромота в глазах Татьяны была достоинством.

Их знакомство началось с лопнувшей сардельки.

– Господи, – застонала Татьяна, когда жирный сок брызнул из-под копченой шкурки.

Был перерыв, и все, кто присутствовал на совещании, пошли обедать в местное кафе.

– Да, не повезло, но плюньте, – посоветовал Федотов, видя как убивается Татьяна из-за пятна на шелковом шарфе.

– Да, легко сказать, – покачала головой Юдина и тут же рассмеялась. Смеялась она замечательно – все повернули голову в ее сторону. Федотов неожиданно для себя отметил это обстоятельство. Почувствовав вдруг мужскую гордость от того, что рядом с ним красивая женщина, Олег, наклонившись к Татьяне, тихо сказал: