Анатомия страха

Если бы только еще не морока с этими убийствами. Вот так живешь-живешь, а потом раз — и случается что-нибудь эдакое, и вся твоя жизнь начинает крутиться вокруг одного-единственного события, как будто больше ничего в мире не существует.

Пусть мадам Гончарова делает с Олегом, что ей только вздумается. На фиг! Раз менты готовы переключиться на нее — флаг им в руки. Если смогут, конечно. Это уже второй круг заканчивается. Сначала он помогал Стоцкому, потом раздумал. Потом опять стал рыться в этой навозной куче, чтобы себя защитить. А теперь можно умыть руки и прекратить топтаться под ногами у больших дяденек. Обойдутся как-нибудь без супермена Сиверцева.

Произнося мысленно этот монолог, Дима действительно больше всего на свете хотел бы наплевать и забыть. Но прекрасно понимал, что ни наплевать, ни забыть не удастся. Потому что все это касалось его лично. Все они: Сергей, Генка, Олег, он сам — были как деревья, посаженные слишком близко друг к другу. Нельзя выкорчевать одно, чтобы не повредить корни другого. Нельзя сделать вид, что ничего не было: их предательства, смерти Светланы, стольких лет горькой памяти…

А была ведь еще и Ольга, немного странная, необычная…

Все эти годы Дима старался не анализировать свои отношения с женщинами. «К чему делать сложным то, что проще простого? Ты — моя женщина, я — твой мужчина. Если надо причину — то это причина». Так, кажется, пел «Наутилус» сто лет назад? Встретились, понравились друг другу, а когда искра начала гаснуть — расстались.

Но теперь все было по-другому. Он без конца возвращался мыслями к Ольге, пытаясь понять суть своего к ней отношения. Принять все как есть не удавалось. Но чем больше Дима размышлял, тем меньше понимал. Почему-то он не мог просто позвонить ей, назначить встречу, привести домой, уложить в постель. Дело было не в том, что он сомневался, захочет ли этого она. И даже не в том, что Сергей погиб совсем недавно. Вернее, не только в этом.

Его интерес к Ольге, как кусок сухого льда, окутывало густое облако сомнений. Он сам не знал, чего хочет от нее. Обладать ею? Да, но не только. А что еще? Дима почему-то не мог представить себя рядом с нею. С другими ему без труда удавалось вообразить себе все прелести семейной жизни, детей и внуков. Другой вопрос, что он этого не хотел.

Все было так сложно, что даже думать об этом было тошно. Но помимо воли он снова и снова мысленно возвращался к Ольге. Огромные бездонные глаза. Тонкая синеватая жилка на виске. Непослушная прядь каштановых волос, падающая на лицо…

Может быть, я влюбился, подумал он.

Дима знал, что полюбить не может. Он просто не позволял себе этого. Где-то глубоко-глубоко сидел жучок-предохранитель, позволявший обращать внимание лишь на тех женщин, с которыми заведомо не могло получиться ничего серьезнее мимолетной привязанности. А уже если и случался прокол, то цензор, отчаянно мигая сигнальными лампами, заставлял рвать отношения при первых же сигналах опасности — то есть влюбленности. Не надо было быть психоаналитиком, чтобы это понять. Дима просто боялся полюбить. Боялся привязаться и снова потерять дорогое существо…

Провалявшись дна диване все выходные и озверев от скуки, Дима решил выйти на работу. «Форд», который с пятницы стоял во дворе, все эти дни поливал дождь, и сейчас, в хилых лучах утреннего солнца, машинка выглядела устрашающе. Может быть, где-то дождь машину и моет, но только не в Питере. Однако выбирать не приходилось: «волгу» еще на прошлой неделе отогнали в ремонт.

Не успел он еще перебраться за Неву, как солнце спряталось. На стекле одна за другой начали появляться дождевые царапины. Натужно заскрипели дворники, настроение заскрипело тоже. Если с утра оно было так себе, то теперь стало «совсем не так». Почему-то очень захотелось вернуться домой.

На работе Диму не ждали. Охранник азартно играл в нарды с техником Юрой, а Леночка пила кофе в компании Гриши, заливисто смеясь его плоским шуткам. Увидев Диму, она испуганно замерла, как жена, пойманная мужем на злостном флирте.

Работы накопилось — целый авгиевы конюшни. За разгребанием завалов время шло незаметно. После обеда появилась перспективная клиентка, полная сорокалетняя женщина в дорогом костюме, похожая на приодетую вокзальную буфетчицу. Ее молодой муженек, которого она, разумеется, подобрала и осчастливила, связался с какой-то девицей. Дама во что бы то ни стала желала знать о ней все. «Я сама с ней разберусь, мало не покажется. Мужик — это кот, что с него взять. Главное — убрать кошку», — сказала она.

Провожая ее, Дима искренне надеялся, что та выражается фигурально. Год назад один их клиент действительно «убрал» счастливого соперника, после чего Дима стал относиться к своей работе с еще большей брезгливостью.

Как назло, все сотрудники оказались заняты. И не просто заняты, а глобально. Вешать на кого-то дополнительное дело было нельзя, это вам не угрозыск. Дима поставил клиентку в очередь, с отвращением думая о том, что, если в ближайшие дни никто не освободится, придется идти «в поле» самому.

Настроение упало еще ниже. Дальше просто некуда. То мерзкое чувство, которое возникло еще утром в машине, не уходило. Они никогда не верил в предчувствия, но сейчас ему казалось, что должно случиться что-то… нехорошее.

Дима выпил кофе и решил, что для первого рабочего дня, пожалуй, достаточно. От ядовитых духов «буфетчицы» смертельно разболелась голова. Он вышел на крыльцо, попрощался с охранником и направился к машине.

Вставив ключ в замок, Дима выпрямился и оглянулся по сторонам. Ему вдруг показалось, что на него кто-то смотрит — пристально, не мигая.

Разорвав облака, выглянул яркий луч, и где-то далеко, за дворами, на крыше вспыхнул огонек. Солнечный зайчик.

Какие проводки замкнулись в чугунно гудящей голове, какая сила заставила его мгновенно пригнуться, спрятаться за машину?

Что-то чиркнуло по столбу — прямо за тем местом, где только что была его голова. И тут же снова, по крылу «форда».

«Бензобак!» — молнией промелькнуло в голове.

Инстинктивно схватив упавший дипломат и прикрывая им лицо, Дима зигзагом бросился к крыльцу, где замер оторопевший Влад. Там была «мертвая зона», и пули уже не могли его достать. За спиною грохнуло, горячая волна сбила с ног. Дима ударился головой о ступеньку и потерял сознание.

Первым, кого он увидел, открыв глаза, был Костя Малинин.

— Мать твою, Димка, опять ты вляпался! — хмуро констатировал он.

С трудом приподняв голову, Дима обнаружил себя на диване в своем кабинете. Голова болела и кружилась, сильно тошнило. В дверях стояла испуганная Леночка, рядом с диваном собирал сумку пожилой мужчина в белом халате.

— А ну лежите спокойно, — грозно приказал он. — Девушка, быстренько скажите водителю, чтобы носилки нес.

— Зачем носилки? — спросил Дима. — Вы меня что, в больницу хотите?