Андрей Белый: автобиографизм и биографические практики
Шрифт:
Гипотетическое возрождение Микеланджело в лице Галилея Белый соединил с изысканиями Штейнера, согласно которым следующей реинкарнацией духа Галилея стал М. В. Ломоносов. [63] Так возникла концепция писателя о том, что «доктор» (учитель) обнаружил последовательность перевоплощений: Микеланджело Буонарроти – Галилео Галилей – Михаил Ломоносов. Этой ошибочной мысли Андрей Белый придерживается до конца жизни.
Указанный ряд инкарнаций снова привлекает внимание писателя в 1921 г. при формировании в Москве Ломоносовской группы Русского антропософического общества. Ни внутреннего смысла, ни внешнего хода этого процесса [64] мы касаться не будем.
63
См.: GA 109/111. S. 19, 55 f. (пер.: Штейнер Р. О России: Из лекций разных лет / Сост., пер. с нем. Г. А. Кавтарадзе. Изд. 2-е, перераб. и расшир. СПб., 2013. С. 217 сл.), 152 f., 296, 298, 313.
64
О возникновении Ломоносовской группы см.: МБ. 9. С. 481; Белый А. Символизм
Как же в конечном итоге Б. Н. Бугаев сформулировал свое отношение к видениям и идеям, убеждавшим его поверить в тождество собственного духа с духом Микеланджело? Исчерпывающий ответ на этот вопрос дан в пространном письме писателя к его, так сказать, Эккерману – Иванову-Разумнику, написанном 7–10 февраля 1928 г., где он оценил свою гипотезу как совершенно ложную: он именует ее «мороком», «дичью», «соблазном испытания» на пути духовного развития и «плановой работой подсознания», само же шаржированное описание всей этой истории в письме названо «грубой пародией-моделью <…> в стиле Пруткова» (Белый – Иванов-Разумник. С. 576–579).
При этом следует, конечно, учесть, что понятие «подсознание» писатель использует не в психоаналитическом, а в антропософском смысле: то, что является для нас подсознательным или бессознательным, есть не слепая психическая стихия, но некое сверхсознание, некий сверхрассудок, в благоприятном для человека случае благотворный, а в неблагоприятном – враждебный. И Белый не скрывает своего понимания пройденного испытания, в котором он видел «“плановую работу” соблазненного Люцифером подсознания» (Там же. С. 578).
Читатели бывают разные, и, естественно, найдется читатель, который «увидит» в упомянутом письме то или иное лукавство. Фактические основания для подобной подозрительности автору настоящей статьи неизвестны. В частности, мы вполне верим словам Белого о том, что в 1916 г. он окончательно отказался от гипотезы, будто он является инкарнацией духа Микеланджело Буонарроти. В самом деле, хотя образы из прежних воплощений вставали в душе писателя уже в 1906 г. и интерес к этим вопросам он проявлял и в дальнейшем, [65] медитативная работа и изучение антропософии привели к тому, что 27 сентября 1915 г. в диалоге с «доктором» писатель (он называет себя «я») говорил следующее:
65
Перечислим известные нам случаи обращения писателя к теме перевоплощений:
Видения 1906 г. описаны в третьем томе мемуаров как образы прошлой инкарнации писателя в Германии III века (см.: Белый А. Между двух революций. С. 210 сл.).
6/19 февраля 1911 г. Белый пишет М. К. Морозовой из Радеса: «Я слышу – я помню – я узнаю… свое далекое прошлое; я ведь родом из Африки (так говорят про меня теософы); родина моя Египет» («Ваш рыцарь»: Андрей Белый. Письма к М. К. Морозовой: 1901–1928 / Предисл., публ. и прим. А. В. Лаврова и Д. Малмстада. М, 2006. С. 163). Идея о египетской инкарнации Белого, возможно, принадлежит А. Р. Минцловой, которая не раз высказывала свое мнение о предыдущих жизнях собеседника (ср.: Кузмин М. Дневник 1905, 1906, 1907 / Подгот. текста, предисл. и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина. СПб., 2000. 29 ноября 1906 г.).
В начале декабря 1912 г. Белый пишет Н. Тургеневой о беседе его и А. Тургеневой со Штейнером 29 ноября 1912 г. (в Мюнхене): «Наташа, всего страннее некоторые рисунки Аси: про один Д[окто]р сказал: “Это вы в прошлом воплощении…”. И при этом сказал, какое оно… Об этом – никому» (Rizzi D. Эллис и Штейнер. P. 330). Штейнер полагал, что в предыдущей инкарнации А. Тургенева была священником (см.: Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере и строительстве первого Гетеанума. С. 46 сл.). В «Записках чудака» автор называет Нэлли (литературный образ Тургеневой) монашком (Белый А. Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака. С. 292 сл., 351, 488).
Запись Белого о декабре 1912 г. фиксирует: «Сон о выхождении (сон не сон: отрывки из прошлых инкарнаций)» (МБ. 9. С. 473).
О начале февраля 1913 г. писатель позднее вспоминал: «Бауэр меня поразил углубленностью; и всем видом своим. Он зажил во мне мастером Экхартом нашего времени» (Белый А. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. С. 662). См. также: Там же. С. 382 сл.; Белый А. Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака. С. 285 (здесь и в 1-м изд. «Записок чудака» опечатка, должно быть: «Я явственно видел: передо мной – не Б. (Бауэр. – С. К.): Экхарт»). В письме к Иванову-Разумнику от 29 августа 1926 г. Белый недвусмысленно намекал: «<…> к Михаилу Бауэру, человеку, про которого я в стихах не для стихов, а совершенно реально сказал (и продолжаю говорить): “Майстер Экхарт нашего столетья”» (Белый – Иванов-Разумник. С. 356). Белый, несомненно, считал Михаэля Бауэра перевоплощением Мейстера Экхарта. Эта гипотеза могла восходить только к изысканиям Штейнера. Представляется, что этот взгляд разделяла и М. В. Сабашникова, которая в прижизненных изданиях своих мемуаров располагала репродукцию написанного ею портрета Бауэра перед рассказом о своей работе над переводом сочинений Экхарта (см.: Волошина М. (М. В. Сабашникова). Зеленая змея. С. 176).
8 января 1914 г., Берлин. На Белого нисходят духовные озарения, внушившие ему мысль о его связи с духом Микеланджело (см. в тексте статьи).
Июль 1915 г., Дорнах. Разговоры с Т. Г. Трапезниковым, вызвавшие в памяти Белого видения, испытанные им на лекции 8 января 1914 г.
«Д-ръ: Многие мои лекции нарочно построены так, чтобы они ложились в душу и не оставались в словах и абстракциях. Очень многие слушают невнимательно и стараются сделать свое заключение; часто утверждают, будто бы я сказал “то-то и то-то”, когда я ничего подобного не говорил; например: Я был в Сицилии и увидел, что в атмосфере там есть нечто от Эмпедокла; после этого я сказал, что воплощение Эмпедокла – на Севере; одна барыня сделала вывод, что Север – Норвегия; я разумел же Германию (Германия северней ведь); и вот – следствие: Г-на Хаугена возвели в воплощение Эмпедокла. <…>
Д-ръ: Ищут воплощения и бегают по истории: подбирают себе воплощенье по вкусу.
Я: Д-ръ, а как следует поступать в этих случаях: следует ли вообще над вопросом о своем воплощении думать? Признаться, до сих пор у меня вообще был атрофирован интерес к своему предыдущему воплощению: оно было мне глубоко безразличным; более мне интересны периоды времени; этот – ближе, тот – дальше. О воплощении никогда я не думал.
Д-ръ: Следует сперва его найти у себя в душе, в глубине: в быте душевной жизни нащупать какой-то иной быт; и тем не менее свой; найти в быте быт; прощупаться в глубине душевной жизни до иного ядра (воплощения прошлого), его сперва расслышать, привыкнуть слышать, знать хорошо: словом, идти изнутри во вне, а не извне.
Я: Я никогда не интересовался этим слишком.
Д-ръ: Следует помнить: все настоящее воплощение противится предыдущему; не идет навстречу, не хочет признать; в своей теперешней жизни человек обычно как бы решительно полемизирует с жизнью предыдущего воплощения». [66]
Писатель говорит о том, что у него атрофирован интерес к выдумыванию своей возможной предыдущей инкарнации. С учетом упомянутых выше внутренних борений сказанное здесь нужно понимать как очередной шаг в процессе распространения света сознания на темную область неосознанного. Именно в этом Белый ищет поддержки у Штейнера.
66
Спивак М. Андрей Белый – мистик и советский писатель. C. 82. Цитируемая беседа пересказана Белым в его письме к М. И. Сизову, написанном в начале октября 1915 г. в Глионе.
Нам представляется, что дальнейшее отношение Бугаева к «проблеме Микеланджело» можно понимать как строгое воздержание от суждений (как от «да», так и от «нет») – то самое, что на техническом языке философской феноменологии Э. Гуссерля называется эпохе (психологическая редукция [67] ) и что применительно к данному случаю писатель условно назвал «своим “кантианским сознанием”» (радикально критической позицией, см.: Белый – Иванов-Разумник. С. 577). Для коллег по антропософии Белый-философ мог бы пояснить такую установку важным правилом ученика духовного знания:
67
Краткое изложение вопроса см.: Свасьян К. А. Феноменологическое познание: Пропедевтика и критика. Ереван, 1987. С. 79–84. Феноменологическую установку и необходимость критики (очищения) опыта, уравновешивающей критику разума, Штейнер обосновал до Гуссерля в своих философских работах (см.: Steiner R. Wahrheit und Wissenschaft: Vorspiel einer «Philosophie der Freiheit». Weimar, 1892; пер.: Штейнер Р. Истина и наука: Пролог к «Философии свободы» / Пер. Б. Григорова. М., 1913. См. также: Свасьян К. А. Феноменологическое познание. Ереван, 1987. С. 92–95).
«Умей молчать о своих духовных видениях. Более того, молчи о них даже перед самим собой. Не пробуй виденное тобою в духе облекать в слова или доискиваться до смысла неумелым рассудком. Отдавайся непредвзято своему духовному созерцанию и не порти его для себя всякими размышлениями о нем. Ибо ты должен помнить, что твое размышление сначала бывает совершенно не на высоте для суждения о твоем созерцании. Способность размышления ты приобрел в своей прежней жизни, ограниченной одним только физически-чувственным миром, а то, что ты приобретаешь теперь, выходит за пределы этого мира. Поэтому не пытайся к новому и высшему прилагать мерку старого». [68]
68
Штейнер Р. Как достигнуть познаний высших миров / Анонимн. пер. с нем. М., 1918. С. 52 сл.
Такую установку мы, в частности, видим в соответствующем отрывке из «Истории становления самосознающей души» (гл. «Еще раз “Толстой” и еще раз Толстой»):
«<…> Штейнер указывает на следующие воплощения Микель-Анджело: он – Галилей; и потом – Ломоносов; когда он вернется, наверное, переживет он теперь, что над телом своим он свершил; ведь как Ломоносов еще он не мог ясно видеть, что видим мы в теле: теперь так, что волны видений, которые, выражаясь словами поэта, бегут, смывая нас, – бурно охватят его; это будет отчет о работе трех жизней, увидит он “бездну”, которую видел небесною (реминисценция Галилееевой жизни), или —
– Открылась бездна звезд полна:Звездам числа нет, бездне – дна —по-иному!» и т. д. [69]
С одной стороны, автор строит предположение о том, как в принципе могла бы выглядеть новая инкарнация гипотетического Микеланджело-Ломоносова: «когда он вернется, наверное, переживет он теперь, что над телом своим он свершил»; причем это возвращение мыслится как возможное в настоящее время («теперь»). С другой стороны, предполагаемый опыт нового Микеланджело Белый сравнивает с собственным опытом и для себя отождествляет с последним. Дело в том, что в 1923 г. той же цитатой из Ломоносова писатель передал свой медитативный опыт, полученный им в октябре 1912 г. в период внутренней работы в Фицнау:
69
Белый А. История становления самосознающей души. С. 278 сл.