Андрей, его шеф и одно великолепное увольнение. Жизнь в стиле антикорпоратив
Шрифт:
Как настоящий задрот в душе, я пытался познакомиться с такими же задротами. Впрочем, здесь их принято было называть более ласково — ботаны. Или же даже — успевающие студенты. Это все парни из нормальных семей, чьи родители дрочили их именно на принципы, правильность и, как это обычно говорят, «быть лучшими».
В дальнейшем эти парни стали моими лучшими друзьями, и я понял, что в жизни не обязательно кусать всех, скалиться и шипеть, как это происходило в школе. Можно быть домашним мальчиком и при этом вовсе не получать тумаков. И это меня поражало. Оказывается, где-то существовал мир, где я был интересен. Впрочем, именно тогда я старался забыть про школу и наслаждался атмосферой
Почему-то мои друзья начинались со смеха. Паша пришел в библиотеку, где уже сидел я, погруженный в книги (ну не умрет во мне ботан, это точно). Мы разговорились и через пять минут ржали, сгибаясь пополам. Уже не помню, что там точно было, но вроде кто-то пердел в форточку. Как вы понимаете, сейчас это ни капли не смешно, так как я старый и мудрый, а тогда при взгляде на Пашину лыбу я сам прыскал и падал под стол. Просто потому, что до этого так смеялся только с Костей лет пять назад.
С Артемом мы познакомились в автобусе. Его чувство юмора меня просто покорило. Ржали мы всегда и везде. Ржали на заднем сиденье маршруток (а ехать от универа до дома было ровно час), ржали на лекциях, смеялись до одури на улице. Артем имел поразительно смешливое выражение лица, что само по себе всегда предполагало шутку.
В общем, можно перечислять и дальше, эта тема для меня бесконечно увлекательная. Могу сказать точно, что совершил ту метаморфозу, о которой мечтал, — я просто фантастическим рывком и каждодневными усилями убил в себе то, что культивировалось в классе в течение 10 лет. Никто мне не говорил, как это надо делать, я знал одно — улыбка, громкий голос, отзывчивость и открытый взгляд творят чудеса.
Я стал забывать себя того, кого кошмарили в детстве. Я пару раз встречался с одноклассниками, но разговаривали мы уже как-то на равных, что ли. Конечно, эти призраки меня напрягали, и как я был счастлив потом, когда проходил мимо своей школы, видел очередного несчастного, которого лупили на ее задворках, и понимал, что это не я.
Я часто просто не понимал, на кого я учусь. По привычке я учился очень хорошо, единственное — завалил информатику на тройку. Хрен его знает, я вообще не понимал ничего из того, что там нам преподавал тихоголосый инфантильный интроверт-компьютерщик. У меня не было компа дома, я не изучал его тогда вообще нигде и понятия не имел ничего о битах, байтах и дискетах.
Авиационные двигатели на первых двух курсах не преподавали, это была специфика, и относилась она к третьему и позже курсам. Я не могу рассказать чего-то особенного про универ. Все было как обычно — эйфория студенчества, первый поцелуй, о котором я так мечтал в 16 лет, но так и не совершил сие.
Тестостерон, который впервые оказался не просто прыщами на лице, а моими бойкими ухаживаниями за девушками, хорошими отношениями с парнями и просто пропуском в мир настоящего общения. Моя жизнь налаживалась, я был вполне счастлив.
На втором курсе у меня появился первый компьютер, его купил мне дедушка, так как я вовсю должен был чертить в Автокаде. Автокад — это программа для создания всяких чертежей, нам тогда запретили пользоваться бумагой, так как это было неэкономно, несовременно и просто уже отмирало. Покажите мне инженера, который тратит время на заточку карандашей, — и я спрошу, почему его до сих пор не уволили?
Компьютер тогда заново открыл мне не только мир электронных чертежей, за что я до сих пор крайне благодарен деду, но и мир порно, чатов и сайтов знакомств. Помню первую кассету для видика, которую мне в восьмом классе дал Ренат, — я тогда реально был просто шокирован увиденным. А в универе же мне все это весьма понравилось.
Особая атмосфера университета, драйв, молодость не давали скучать. Я бы не сказал, что часто ходил по клубам. После знакомства с друзьями у нас любимым развлечением стало питье пива
и опять-таки знакомства, но уже с девушками. До сих пор помню, как на большой перемене меня подослали к девушкам, греющимся на апрельском солнце, и я, запинаясь, но уже не заикаясь, пытался с ними шутить. И более того, у меня это получалось.Именно учась в универе, я первый раз побывал в КПЗ, куда мы попали за то, что пописали за киоском на остановке. В универе я впервые ощутил, насколько девушка может быть активной в плане секса, это было действительно непривычно, — оказывается, девушки такие же люди и так же хотят того, чего хочу я! И более того, практически жить без этого не могут, порой пускаясь во все тяжкие.
На третьем курсе нас разделили на две группы — одна пошла по истинно авиационным делам, вторая, в том числе и я, — по делам энергетических установок. То бишь первые по идее потом, после универа, должны были работать на авиационных заводах, а я — на ТЭЦ. В принципе, я был не против, потому что уже смотреть не мог на все эти движки. Откровенно говоря, я вообще слабо себя представлял в какой-либо роли, я был поглощен девушками, компом, книгами.
Студенческое время — самое халявное, родители дают деньги, ты на них живешь, это время счастья должен пройти каждый, чтобы потом вспоминать всю жизнь. Я был хорошим студентом ровно до весны пятого курса.
Кудряшки, на вид лет восемнадцать. Мы подошли с другом к группе девушек, и она мне приглянулась сразу. Регина, ее звали так же, как сейчас зовут мою жену. Вот и не верь после этого в судьбу.
Они сидели в кафе в парке, смеялись. Собственно, мы с другом туда пришли исключительно с целью снимать девушек, знакомиться и приятно проводить время. До сих пор помню, насколько было солнечно.
У меня было достаточно много девушек, но лишь некоторые из них вызывали явно сильное чувство. Девушки проносятся перед внутренним взглядом какой-то чередой красивых лиц, частей тела, губ, взглядов, запахов, воспоминаний. Но лишь две-три вспоминаются с отчетливым чувством приятной, сильной влюбленности. Регина была одной из них.
Как обычно, даже не понял, как все закрутилось. Одно к другому, подъезды, поцелуи, прогулки, желание, которое захлестывает с головой. В общем-то на пятом курсе я вдобавок еще записался на курсы вождения, почему-то подумав, что буду получать права, а потом куплю машину. Именно на пятом курсе жизнь кажется безоблачной, в голове тьма амбиций, которые потом умирают одна за другой, оставляя чувство безысходной реальности. Которую, впрочем, можно изменить.
Той весной девушка впервые сказала мне те три слова, о которых, наверное, мечтает любой парень. Мы сидели на скамейке возле здания городского совета, в руках были банки пива «Солодов» и сигареты. Она сказала это тихо, глядя в сторону. Когда наконец повернулась, я увидел те самые глаза, наполненные какой-то тоской, желанием, чем-то щенячьим и одновременно пугающим. Ну знаете, как будто что-то древнее восстало из омута и решило тебя погладить по голове.
В женщинах всегда есть что-то очень глубинное, природное, может, они не логичнее или разумнее мужчин, но вот эта подсознательная часть, эмоциональная, мне кажется, запросто может убить пару-тройку народов.
После этого у меня мыслей в голове об учебе не то чтобы не было, они даже не могли зародиться.
Вторая половина пятого курса — практически халява. Диплом мне дал почти готовым научный руководитель, по совместительству руководитель отдела ПТО на ТЭЦ, куда я очень хотел устроиться, чертежи я заказал у однокурсника. В голове не было ничего, что способствовало бы обучению. На дипломе я стоял позорищем, краснел и бекал, преподы сидели в недоумении, ведь перед ними стоял один из лучших студентов. Удивляюсь, почему мне не поставили трояк, четыре я получил исключительно за то, что пять лет обучался неплохо.