Андрей Миронов: баловень судьбы

«Мы расставили пять съемочных аппаратов. Ведь в лучшем случае удастся снять проход корабля и прыжок наших героев дважды. Кстати, единственный трюк в фильме, сделанный не актерами, а дублерами. Молодые ребята (среди них одна девушка!), студенты циркового училища, впервые в своей жизни и, пожалуй, впервые в мире выполняли подобное задание.

Наконец «Тарас Шевченко» двинулся! Течение сильное. Капитан вел пароход так, чтобы его не снесло ни влево, ни вправо ни на один метр. Дублеры прыгали без лонж, без страховки и, конечно, без репетиции. Какие уж тут репетиции!

Условие успеха – слаженность действий всех участников съемки, от капитана корабля до техников моста, поднимавших его крылья. Операторы на своих постах готовы в нужный момент включить камеры и запечатлеть этот уникальный трюк.

Снимаем! Пароход проходит под мостом, и я вижу, как одна фигурка отделяется от края, пролетает более пяти метров вниз и точно приземляется на капитанскую рубку! Второй прыгает девушка, за ней – третий парнишка. Ребята перебегают по кораблю и зацепляются за другую половину моста. А пароход в это время проходит мимо.

Один каскадер поднимается на кромку моста, его подталкивают другие; вот они помогают вскарабкаться девушке, а третий дублер, как и задумано, повисает над бездной. Пароход уходит. Друзья помогают дублеру Андрея Миронова, висящему над бездной, протягивают ему руки, и он взбирается на мост.

Чтобы создать у зрителя впечатление, что трюк выполнен артистами, нужны были их крупные планы. Мы уговорили Миронова, и он повис над рекой на вздыбленном крыле моста, высота которого равнялась примерно 15-этажному дому. Внизу плескалась Нева, под Мироновым шел теплоход. Висеть было страшно. Андрей изо всех сил пытался взобраться на мост по-настоящему. Мне кажется, что крупный план Миронова получился довольно убедительным.

Сложнейший эпизод удалось снять в один день…»

Отснявшись в эпизоде «мост», Миронов рванул на вокзал, чтобы успеть на «Красную стрелу». Минуло всего несколько часов – и вот уже он вышел на сцену Театра сатиры в спектакле «Таблетку под язык». Затем спектакли с участием Миронова пошли сплошной чередой: 4 июля это был «Ревизор», 6-го – «Женитьба Фигаро», 7-го – «Таблетку под язык», 8-го – «Женитьба Фигаро», 9-го – «Таблетку под язык». Затем в течение четырех дней Миронов снимался в «Итальянцах». В частности, в те дни снимался ряд трюковых эпизодов с участием каскадеров из Италии во главе с автомобильным асом Серджио Миони. И вновь Миронов поразил всех своим бесстрашием. В эпизоде, где его герой по выдвижной 11-метровой пожарной лестнице перебирается с пожарной машины в «Жигули», Миронов снова снимался самостоятельно. По сюжету за рулем пожарной машины никого не было (на самом деле водитель лежал на сиденье и управлял вслепую), она шла на ручном газу, и обе машины двигались со скоростью примерно 50–60 километров в час. Миронову надо было вылезти из кабины «пожарки» и проползти по трясущейся, колышущейся лестнице до крыши «жигуленка» и влезть в его салон. И он это сделал!

13 июля Миронов снова вышел на сцену Театра сатиры – он играл «Ревизора». 14-го это была «Баня», 15-го – «Ревизор», 16-го – «Таблетку под язык», 18-го – «Баня». Затем в течение десяти дней Миронов снова снимался в «Итальянцах», в трюковых эпизодах. Те съемки проходили в достаточно непростой обстановке. Участие зарубежных специалистов не упростило процесс съемок (как предполагали многие), а, наоборот, усложнило их. Например, итальянцам были созданы если не идеальные, то, во всяком случае, хорошие условия для работы: им выделили шесть легковых автомобилей на ходу, два кузова, инженеров-конструкторов, техников, слесарей, бригаду рабочих-постановщиков. Сам Миони, когда узнал об этом, заявил, что ему никогда еще не создавали подобных условий для работы. Но почти за три недели работы (13–30 июля) многие трюки были забракованы как неудачные, из-за чего ряд кадров так и не удалось снять. А все шесть «легковушек», выделенных итальянцам, были разбиты чуть ли не вдребезги. Как напишут Дино Де Лаурентису Рязанов и Сурин, «нам придется восстанавливать машины, доснимать трюки, вводить комбинированные съемки и тратить таким образом дополнительные средства».

Однако было бы несправедливым выслушать только одну сторону. Поэтому приведу слова самого Миони, зафиксированные в его объяснительной по результатам съемок:

«В день съемок в самый последний момент мне сообщили, что нет необходимого разрешения и нет возможности завезти и разбросать гравий на месте приземления машины для того, чтобы предотвратить ее зарывание в грунт, чем заставили меня рисковать жизнью выше необходимого предела – я увеличил вдвое длину и, следовательно, опасность прыжков.

В сцене столкновения с бочками на автомобиль было поставлено стекло старого типа, без моего ведома, непригодное для трюка. Оно брызнуло мне в лицо, и я рисковал потерей зрения.

В сцене столкновения с будкой был построен бронированный сейф, который упал только после четырех столкновений. Три недели, отпущенные на съемки, были сведены к 8 дням, как из-за плохой погоды, так и из-за ожидания, пока г-н Досталь закончит работу с первой съемочной группой. Мне предъявлено обвинение, что я разбил пять машин за время съемок: хочу заметить, что мне было дано распоряжение режиссером начинать мою работу с прыжков и столкновений, которые являются заключительными кадрами различных сцен фильма…»

Между тем в разгар съемок – во вторник 24 июля – оборвалась жизнь льва Кинга. Это была трагическая случайность. Лев жил в здании средней школы № 74 на Мосфильмовской улице (в спортзале), где по недосмотру было оставлено открытым окно (решеток на окнах не было). Лев выпрыгнул на улицу и напал на студента, который выгуливал свою собачку. Хозяева льва потом будут утверждать, что Кинг хотел всего лишь поиграть со студентом, для чего и повалил его на землю. Но сам студент так не считал, из-за чего и поднял дикий крик. Свидетели этого происшествия вызвали милицию, благо ее опорный пункт находился неподалеку. К месту происшествия прибежал младший лейтенант милиции Александр Гуров (теперь он дорос до звания генерала и депутата Госдумы России), который расстрелял из табельного «макарова» Кинга. Бедное животное похоронят в Подмосковье, на даче детского писателя Юрия Яковлева, который много сделал для популяризации Кинга еще при его жизни.

На сцену театра Миронов вернулся 29 июля: вечером того дня он играл «Таблетку под язык». В этом же спектакле он играл и на следующий день, а 31 июля это был уже «Ревизор». С него же начался у Миронова и август: он играл Хлестакова 3-го.

Тем временем съемки «Итальянцев» продолжаются. В начале августа съемочная группа отправилась в очередную экспедицию – на этот раз в Ульяновск, чтобы снять там эпизод приземления самолета на шоссе. Киношники уехали туда без Миронова, который в этом эпизоде занят не был. Он остался в Москве, чтобы побыть рядом с женой и новорожденной дочерью, а также для завершения сезона в родном театре. 4 августа он играл «Таблетку под язык», 6-го – «Женитьбу Фигаро», 8-го – «Таблетку под язык», 12-го – «Женитьбу Фигаро». На этом Театр сатиры закрыл свой очередной сезон в Москве и предоставил свою сцену для гастролеров – Молдавскому музыкально-драматическому театру имени А. Пушкина.

Аккурат в эти самые дни – с 11 августа – Центральное телевидение начало демонстрацию 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны». Как мы знаем, роль советской радистки Кэтрин исполняла жена Миронова Екатерина Градова. Актриса вспоминает:

«После одной из первых серий я вышла за хлебом в гастроном „Новоарбатский“, едва причесана, с собакой Марфушей на поводке. И вдруг на меня поперла толпа. Люди подставляли спины, чтобы я на них расписалась, спрашивали, что будет в следующей серии… Два часа я стояла прижатой к прилавку, продавцы вызвали милицию. Когда я вернулась домой, Андрей был в ужасе: называется, вышла на пять минут за хлебом…»

Тем временем 13 августа вернулась в Москву съемочная группа «Итальянцев». А спустя 10 дней отправилась в новую командировку – на этот раз в столицу Италии город Рим. И теперь Миронов отправился вместе с киношниками. Таким образом, волею судьбы последние две серии «Семнадцати мгновений весны» он посмотреть не успел – их показывали 23–24 августа.

Настроение у вылетавших было приподнятое, что вполне объяснимо: в кои-то веки удалось вырваться в страну «загнивающего» капитализма (например, Андрей Миронов и Евгений Евстигнеев до этого ездили только в страны социалистического лагеря). Однако уже в первый же день пребывания на итальянской земле это радужное настроение начало постепенно улетучиваться. Итальянцы встретили гостей на аэродроме Фьюмичино в Риме неприветливо, хмуро и недружелюбно. Потом, рассадив их в машины, привезли в третьеразрядную гостиницу, расположенную километрах в двадцати от центра, на окраине, что-то вроде римского Медведкова. И это после того, как самих итальянцев, когда они были в Москве и Ленинграде, селили в лучших гостиницах.