Андрей Первый. Дилогия

Народ восхищённо загомонил, когда ко мне подлетело огромное блюдо с высушенным телом орла. Я коснулся кристаллической платформы, и она исчезла в моём кольце под заворожёнными взглядами. Неплохо вышло. Очень уж вовремя орёл появился, может, Мэй постаралась? Или случайность?

– Мы живём в опасное время, – я постучал по подлокотнику кресла и, прищурив глаза, посмотрел на людей. – И чтобы выжить, нужно чем-то пожертвовать, – кивнул Мэй. На голограммах появились картинки, как люди из чужих лагерей собираются, как белки-мутанты прыгают с дерева на дерево, как медленно шагает огромный Каменный Монстр, как по улицам, сбиваясь в толпу, бредут немёртвые.

– На улице апокалипсис, – немного помолчал, выдерживая паузу. – Все старые устои нарушены, наступила новая эра. И нам предстоит выбрать: сплотиться, развиваться как клан, как город, стать сильнее и выжить или же деградировать из-за внутренних распрей и быть пожранными той нечистью, что миллионами копошится снаружи?

Люди молчали, сжимали кулаки, обнимали родных и слушали. Молча слушали.

– Я предлагаю свою систему, – оглядел всех. – Клан, Ядро и три круга. Строгая иерархия, правила и дисциплина. За всё придётся платить. За нарушение законов – наказание, вплоть до изгнания. За вклад в общее дело – поощрение, включая повышение на круг. Вся власть у меня, как у лидера всех бойцов. Я говорю с вами откровенно, честно и открыто и надеюсь, что каждый из нас отдаст всего себя на благо нашего клана, на благо вашего и моего дома – города Сангис.

Некоторое время все молчали, пока не раздался громкий голос:

– А как же права человека? – люди волной отступили, оставив в центре небольшого пространства воинственную девушку в очках. Каштановые короткие волосы, тёплый свитер и штаны, за спиной рюкзак. Лоб разделяла глубокая морщина.

– Вы тут сидите выше всех и рассматриваете нас как своё имущество, личных рабов. Поощрение и наказание? За всё надо платить? А кто будет решать, вы? Кто вы такой, чтобы распоряжаться нашими судьбами? Мы – люди! Неужели, если мы не сможем работать, выкинете нас на корм зомби? Так?

Я молча смотрел на неё, стоящую, сжимающую кулачки и тяжело дышащую. А в наушники Мэй быстро читала информацию про неё.

– Мария Терентьева, студентка четвертого курса журфака. Была спасена после очистки общежития номер пять. Её просьба по спасению семьи была отклонена, потому что родные Марии жили за городом и не выходили на связь. Используя спутники, мы пришли к выводу, что семья стала зомби.

– Маша, – я говорил, смотря ей в глаза. – Скажи, что ты предлагаешь?

Девушка опешила от такого. Она растерянно покрутила головой, а в это время Мэй продолжала рассказывать о ней.

– Когда озвучили твой приказ, требуя каждому убить зомби, она сильно сопротивлялась. Только после ультиматума, когда пригрозили оставить её одну, она взяла в руки меч.

– Я хочу, чтобы каждый имел равные права! – Мария набралась храбрости и громко заговорила. – Чтобы был выбран парламент через голосование, чтобы все ресурсы распределялись ровно, между всеми! Чтобы вы не сидели и не смотрели на нас сверху! Чтобы не создавали специально расслоение в обществе своими кругами в клане!

– Класс она получила бронзовый, – добавила Мэй. – Мусорщик называется. Тёмная Сфера не дала ей другого выбора. Про классовый навык не говорит.

Я едва сдержался, чтобы не засмеяться, когда услышал название класса.

– Маш, посмотри туда, – я указал пальцем на голограмму. Там весь экран разделился на две части. На правой – Каменной Монстр высотой метров восемь, спокойно шагающий и наступающий на машины, а на левой – толпы зомби, бредущие по улице.

– Кто справится с этим?

– Я сейчас другое видео включу, из Юпсиса. Это Новосибирск, – сказала Мэй.

– Или вот, – я щёлкнул пальцами, и картинка сменилась. На ней было видно, как орда немёртвых крыс наседает на едва отбивающуюся группу людей. Но спустя всего тридцать секунд защита была сломлена и десятки людей потонули в потоке грызунов.

Люди зашептались, на их лицах был виден страх.

– Это Новосибирск, Маша, – я постучал пальцем протеза по подлокотнику кристаллического кресла, привлекая внимание. – Буквально два часа езды до нас. Кто будет защищать людей, когда эти милые грызуны решат полакомиться человечиной?

– Бойцы клана, – уже не так уверенно ответила Мария.

– А бойцам клана зачем это делать?

Маша молчала, пытаясь найти контраргумент.

– Потому что это их дом, – наконец выдохнула она. – Тут есть пища, кров и безопасность.

– Правильно, – я кивнул. – А как думаешь, будут бойцы клана чувствовать это место домом, если они всё это время рисковали жизнью, сражаясь против зомби и мутантов, спасли сотни жизней, и в итоге их вклад будет аннулирован? Поставь себя на их место.

Маша вскинулась, хотела что-то сказать, но не успела, я перебил:

– Пойми, сейчас, в апокалипсис, высокоуровневые Тёмные – это элита. Но так будет не всегда. Каждый найдёт себе работу. Людей надо кормить, нужны Повара . Для новых домов нужны Строители. Для того, чтобы мы жили в чистоте, нужны Мусорщики.

Машу затрясло, а я продолжил.

– Нужны Юристы , чтобы придумывать правила и законы, Учителя, чтобы учить детей, и особенно, – я выделил последнее слово, – важны древнейшие профессии. Журналист, например, ты же на него училась.

Послышались робкие смешки. А Маша, поняв, что я не сказал людям о её классе, более-менее успокоилась.

– Каждый найдёт себе дело, – повторил я. – Но сейчас не то время, Маша. Нас пока мало, и я не вижу смысла создавать парламент, он только расколет клан. Никакой демократии не будет, запомни. Если где в мире она и появится, то быстро расколется из-за внутренних распрей и будет уничтожена. А если вдруг ты недовольна своим классом, – многозначительно посмотрел на неё, – то вполне вероятно, что при повышении уровня клана или города, появится возможность сменить его.

Люди загомонили, а глазах Маши появился проблеск надежды.

Я молчал. Не знаю, что ещё сказать. Я сперва хотел высмеять Машу перед всеми, сделать её козлом отпущения а остальных сплотить и натравить на неё. По всем правилам диктатуры. Но не смог, не хочу я ломать ей жизнь и делать изгоем. Хоть я и строю диктатуру с культом личности и прочим, и сегодняшняя речь – часть образа перед народом, но диктаторы же тоже разные бывают, так ведь?

– А кто будет писать законы и правила? – спросила Мария. Она была всё еще бледна, немного тряслась, но уже не так, как раньше.

– Если хочешь, я назначу тебя в коллегию, которая будет этим заниматься, – улыбнулся ей. – Но не волнуйся, всё будет честно, – вынул из кольца папку и махнул ею. – Среди нас много разных классов, и даже есть один Судья и два Адвоката . Я назначу вектор, а они будут заниматься этим.

Толстый мужчина в очках приосанился и гордо посмотрел на стоящих рядом людей. Не выдержав, он ткнул большим пальцем в себя и прошептал соседу:

– Я Судья.