Андрей Юрьевич

Ешьте, пейте — после смерти нет наслаждений.

— Ты кто, человече?

А тон, как в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию». «Чьих будешь, холоп»?

Сон, должно быть. Мужик перед ним был в кольчуге, штанах таких широких красно-коричневых, сапогах тоже красных. Шлема, правда, не было, густые русые волосы не так чтобы кудрями на плечи спускались, но завитки имелись. Борода тоже рыжая, не лопата безразмерная, но и не чеховская бородка. А то, что сон, сразу понятно, мужик чуть размыт и не на полу стоит, а как бы летает… Не, не то слово, парит в воздухе. Не видно пола или земли. Просто фигура.

Взгляд у летуна был строгий. И эдакий начальственный, мол, имею право спрашивать.

— Хм, — Виноградов пожал плечами, решил ответить, всё развлечение, — Андрей Юрьевич.

— Боярин? Князь? — соломенные брови мужика сдвинулись к переносеце.

— Доктор технических наук, профессор Уральского Федерального университета, заслуженный металлург Российской Федерации, лауреат премии имени Павла Петровича Аносова, — вот, пусть знает наших, а то боярин.

— Доктурос, лекарь? Знахарь? — ещё больше скуксил рожу собеседник. — Немчин, если доктурос?

— А вы, извините, кто? — решил поинтересоваться Андрей Юрьевич, а то, чего оппонент всё про него знает, а сам в «инкогниту» играет.

— Аз есмь Божьей милостью князь владимирский и господарь земли Русской.

— И имя есть? — а вообще похож на господаря. Канонический такой князь. Хоть картины с него пиши.

— Андрей Юрьевич. Романовичи мы. От Рюрика и Мономаха род свой ведём.

— Романовичи? Это фамилия?

— Предок мой Великий князь Волынский и Галицкий и Великий князь Киевский Роман Мстиславич, — призрак моргнул, тряхнул головой и кудри при этом шебуршнулись, красиво эдак легли, — так ты знахарь?

— Металлург я, — разговор начал надоедать Виноградову.

— Металл? Коваль? — опять посмурнел Господарь, — Тогда почто Юрьевич?

— Я… — Виноградов решил пошутить, а чего этот рожи строит, — Я — князь среди металлургов… среди ковалей.

— Тогда ладно, — призрачный Романович рожицу расправил, — Слушай же, князь. Ухожу я.

— А…

— Слушай и молчи. Время дорого. Отпустил меня Создатель с тобой словом обмолвиться, часец малый дал. Научить тебя премудрости господарской.

— А…

— Молчи же и внемли. Битва была ноне при Каменце с погаными. Погиб брат мой Лев Юрьевич и я чуть позже… Осталась земля наша сиротой. Господь тебя выбрал… Хоть и не понятен мне этот шаг его, но кто я с Господом спорить. Вой нужен, чтобы землицу нашу боронить. Со всех сторон на неё тучи чёрные движутся. С полудня татарва лезет. Силу набирает хан Азбек. Кончилась замятня в Диком поле, всех Азбек под себя подмял, — князь тяжело вздохнул, звякнув пластинами на кольчуге, — Отбились мы почти с братом, но из засады лучники… Прозевали. В голову стрела мне попала и в шуйцу…

— Шуйцу?

— Что же за человече ты, княже?! — повысил голос Господарь, — В руку левую. Молчи и внемли, время дорого. Поганые ушли, а токмо вои все наши с братом легли почти там. Пара сотен осталась. Придут ещё нехристи, соберутся с силами и придут. Богато их. Дань опять платить придётся. Как в старину. Но поганые — привычное зло. На полуночи… С севера новый волк взматерел. Гедимин. Так и хочет землицу дедову к рукам прибрать. За Берестье уже дважды бились. Первый раз отрезал кус приличный идолопоклонник сей. В позапрошлом годе вернули мы её с братом. Рыцари на него напали и потрепали изрядно. Потому только и смогли со Львом мы отбить отчину нашу. В этом годе дочь я свою Анну за сына Гедимина Любарта отдал. Думал, мир настанет с Литвой, но теперь и не ведаю. Не выделил он воев на битву с Азбеком.

— А Любарт сам? — про Гедимина и гедиминовичей как бы все знают в России, а вот про Любарта Андрей Юрьевич слышал в первый раз.

— Младшой сын Гедимина — князь Любарский. Принял православие под именем Дмитрий и женился на единственной дочери моей. И он воев не дал. Напротив, увёл сотню воев к отцу от немцев землю Жомоитцкую боронить.

— Подожди, князь. Увёл? Слово странное, — как-то поверил уже во весь этот бред Андрей Юрьевич и решил досконально разобраться в окружении.

— Так я ему в кормление Любарскую землю выделил. Это наша Володимирская земля. Луцк ещё хотел дать, но теперь шалишь… Охти, чего удумал, с того света грозить. Ты, князь, не давай ему Луцк. И на нём вина в сём поражении в гибели моей и брата мово — Льва. Его бы сотня, да в засаде на тех лучников, и незнамо ещё как бы битва сложилась.

— А кто сейчас в Луцке князь? — запутаться можно в родственниках.

— Никого, управляет Данило. Это сын боярина Андрея Борзеня. Был Луцк вотчиной князя луцкого и волынского Василько Мстиславича, умершего лет десять назад. Не встревай, Андрей Юрьевич. Ещё есть враг и родич одновременно. Отец мой Юрий Львович, был женат вторым браком на сестре Локетка Евфимии, неоднократно предоставлял убежище польскому князю, вынужденному спасаться бегством от своих противников ляшских, а такоже оказал ему помощь летучими отрядами для похода в Сандомирскую землю. Тогда же, был заключен брак между сестрой отца Анастасией с братом Владислава Локетка добжинским князем Земовитом.

— Локетек? — не удержался Виноградов.

— Да откуда же ты взялся, Андрей Юрьевич?! Простых вещей не ведаешь. Владислав Локетек — князь-принцепс Польши долгие годы был, а вот уже король Польши с 12 дни просинца 6828 года…

— Стой, князь. А сейчас какой год?

— 23 сеченя 6831 года от Сотворения мира.

— Сечень?

— Последний год месяца…

— Декабрь?

— По латинянски? Февраль тогда 1323 года от Рождества Христова.

— А когда новый год?

— По латинянски — 1 марта. По правоверному, по-нашему — Сухий или Березинь. Зараз 23 февраля по латинянски.

Андрей Юрьевич зажмурил глаза и попытался информацию по полочкам разложить. Он попал в 1323 год. Сейчас конец зимы по юлианскому календарю, а по не введённому ещё григорианскому, если пересчитать, то весна — 3 марта. Но чёрт с ними с календарями разными, о Григорианском можно теперь навсегда забыть, его введут в конце шестнадцатого века, сейчас 23 сеченя 6831 года.

— Слушай же и больше не перебивай, князь. Уходит время. Теперь же Локетек союз заключил с унграми, выдав свою дочь Елизавету замуж за короля Карла Роберта, и зарится на нашу землю. Неблагодарный, так-то отцу отплатил за доброту его. А сам же окружен с трех сторон врагами Богемией, Бранденбургом и Тевтонским орденом.

Событие пятое

Dictum sapienti sat est

Умному сказанного достаточно.

Только хотел вопрос задать Виноградов, как князь стал меркнуть.

— Прощай же, Андрей Юрьевич, оставляю на тебя землю отчую и дедову…

— Стой, вопросов тьма!

Но призрак в кольчуге продолжал меркнуть. Профессор вздохнул, но тут Господарь вновь начал светом и красками наливаться.