Андроид 2.0
Шрифт:
Но совсем скоро к его столику подошли.
– Здравствуйте, Алексей Борисович, – улыбаясь, перед ним стоял следователь, который так настойчиво сегодня домогался встречи. – Не буду лукавить, приехал именно к вам, так что случайной нашу встречу в Шереметьево назвать никак нельзя.
– Понятно, – спокойно отхлебнул Алексей свой кофе и жестом пригласил присесть. – Ну и что вам от меня нужно?
– Ваш рейс из Америки ещё не скоро прилетит, так что я отниму немного времени, – невозмутимо ответил следователь, – поговорить нам надо.
– Нам или вам? – не найдя ничего лучшего, спросил Алексей и безразлично добавил: – Всё-таки вы меня прослушивали всё это время, раз вы здесь.
– Нет. Не всё время. Извините, что вот так приходится… – следователь развёл руками. – Но ведь вы сами не захотели
Что-то не так было со следователем, но что, Алексей не мог понять. Он уже не производил того первого отталкивающего впечатления. Какое-то неуловимое изменение произошло с ним после их последней встречи.
Те же бледно-голубые глаза. Та же едва заметная улыбка. Всё тот же холодный, даже во время улыбки, взгляд. Всё так, да не так. Но что именно? Пауза затягивалась, а они внимательно смотрели друг на друга. Он, наверное, ждал ответа. А Лёшка молчал, пока наконец не понял, вернее, не увидел – бледнолицый моргнул, снова и снова, как любой нормальный человек.
– Смешно… – не сдержавшись, чуть улыбнулся Алексей. – Смешно и просто.
– Это важно, Алексей Борисович, – по-своему понял его слова следователь.
«И хорошо, что не понял, – думал Алексей. – Значит, не монстр, раз моргать умеет. Значит, тогда, в его кабинете, это не профессиональная деформация была, а маска. Которую он сейчас за ненадобностью снял. И сразу превратился в нормального человека. Но раз снял, значит, должен был что-то другое надеть? Что именно? Кем он будет на этот раз?»
Вопросы, как защитные рубежи, стали наслаиваться в голове один за другим, стирая созерцательное благодушие.
– Признаюсь, в прошлый раз недооценил вас, – словно комплимент произнёс следователь. – Я бы даже сказал, переиграли вы меня, а это, поверьте, мало кому удавалось.
– Тогда давайте сразу перейдём к делу. Раз уж гора сама пришла к Магомету, что ещё остаётся… Только внимать ей, – с досадой сказал Барышев.
Всё-таки жаль, что такое состояние души продержалось недолго. Вот как чувствовал, не хотел с ним встречаться.
– У нас к вам предложение, Алексей.
– Да я это уже понял. Надеюсь, я смогу от него отказаться?
– Очень бы этого не хотелось. Мне кажется, вы бы нашли своё место в корпорации.
– Где-е-е? – удивился он. – Я-то думал, вы меня вербовать будете. Вы же из «феликсов», я правильно понял?
– Ох уж эти журналистские штампы… – недовольно поморщился следователь.
– Ну уж извините, кто на что учился, – съязвил Алексей.
– Да… Кто на что… – о чём-то своём задумался следователь, не обращая внимания на его ехидство. – Понимаете, мы с вами в смутное время живём. Вы как журналист не хуже меня всё видите. И это время давно уже смутное. Кто-то же должен очистить его от мути? Вот вы меня «феликсом» назвали, чекизмом, судя по всему, попрекнули… Да, я действительно в своё время учился защищать государство. А потом страна рухнула – катастрофа. Но ведь известно, что после катастрофы система рано или поздно начинает собираться заново вокруг тех своих частей, которые сумели сохранить системные свойства. Чекистское сообщество, пусть неоднородное, неоднозначное, оказалось наиболее сохранившимся. Да, кто-то из нас быстро отпал. Кто-то предал. Кто-то скурвился. Но какая-то часть выстояла. И падающая в бездну страна уцепилась за «чекистский крюк». И висит сейчас, покачиваясь. Неизвестно только, выдержит ли крюк… Я к чему вам, собственно, это всё рассказываю, – внимательно глядя на него, следователь потёр подбородок. – Просто вы очень правильно себя повели, Алексей, в истории с армавирским спецназом. Хоть и случайно оказались рядом, но достойно защитили честь погибшего солдата. Это ведь грустно, что, кроме вас, сначала и некому было защищать их. Но вы бились один, рискуя всем, и не только карьерой. И вы победили. Потому как дело ваше было правое. А разве спасать страну – не правое
дело? Извините за пафос, но именно сюда я вас и зову. В сообщество людей, которые спасут страну от коллапса, даже если надо будет рискнуть всем. И потом… Вы ведь легко могли вынести сор из русской избы в американскую. Сейчас так многие делают, и российский сор ой как любят перетирать там. Но у вас был нравственный выбор, и вы сделали его. Поэтому ваше место рядом с нами.– Вот это да! – Алексей даже не стал скрывать своего восхищения. – Вот это концепция – «чекистский крюк»! Этакая национальная идея для служебного пользования. Обалдеть! Ничего подобного я ещё не слышал. Вот только какое я отношение имею к вашему чекистскому сословию?
– Ну, Алексей, не цепляйтесь за слова. Вы же умный человек, смотрите шире. Любой крюк цементировать надо, укреплять всеми силами общества. Я же вас в корпорацию приглашаю. Корпорацию людей, которая стихийно сложилась в недрах самого коллапса и вызванного им хаоса. И создала из хаоса какой-то минимальный порядок. А нам не минимальный порядок нужен, а великая страна, тут работы для всех хватит.
– Вы так уверены, что мы с вами одинаково понимаем, что такое великая страна? – снова удивился Барышев.
– А вариантов-то совсем мало. Первый и наиболее благоприятный, вероятно, для вас, ну если вы, конечно, с нами, внутри системы, – построить корпоративное государство, после чего быстро карабкаться наверх, в нормальное гражданское общество. Чем быстрее, тем лучше для всех. Второй сценарий – не такой идеальный, но лично мне ближе, так как более реалистичный – состоит, наверное, в том, чтобы достроить корпорацию, обеспечить с её помощью долговременную стабильность и постепенно, подчеркну, очень постепенно выходить из глубокой дыры, в которой мы все оказались.
– Ну и как мы с вами разберёмся, куда грести, когда построим эту вашу корпорацию? – ехидно поинтересовался журналист.
– Да не важно это сейчас, Алексей. Разберёмся. Потому что есть ещё и третий вариант, несовместимый с жизнью, – повторить все ошибки СССР, начать безоглядно критиковать «чекистский крюк» и в итоге, сломав его, обрушить общество в новый кризис. И мы всегда договоримся, потому что сценарий уничтожения страны абсолютно неприемлем для меня и, надеюсь, для вас тоже.
– Не-а, не договоримся. Даже если вам удастся собрать в одну лодку и либералов, и силовиков, вы же грызть друг друга начнёте, ещё не достроив корпорацию. Тут-то и проржавеет крюк… Да и потом, закрытое общество, за которое вы ратуете, всегда хуже открытого, – улыбнулся Алексей.
– Да, хуже, – легко согласился следователь. – Но не так всё однозначно. И закрытые общества могут быть относительно здоровыми и способными набрать потенциал для перехода в открытость. Конечно, в моём сценарии есть огромные риски. В том числе и те, о которых вы говорите. Но это не предопределено. Кроме негативного, корпоративизм может быть и позитивным. Поймите вы, наконец, Алексей, корпорация важна не сама по себе. Её цель – выстоять и выдержать нагрузки переходного периода. Затем она может превратиться в локомотив и вывести общество в новое качество, – закончил он.
– Тогда почему этот ваш локомотив не помогал мне всё это время?! – не выдержал Барышев.
– Ну, во-первых, с чего вы решили, что мы вам не помогали? Неужели вы думаете, что мы не были в курсе ваших действий? Не удивляйтесь, многие из тех, с кем вы встречались, – члены корпорации. Ну и потом, нам нужно было понять, что вы за человек, чего вы хотите и чего добиваетесь на самом деле. И вы помогли нам в этом. Поймите, вы всё сделали правильно, когда стали искать правду здесь, когда напрямую обратились к нам. А почему, думаете, вас хоть и поздно, но поддержали другие СМИ? Журналистская солидарность? Даже не смешно. Ну а что не помогали вам открыто… Знаете, восстановление страны после почти смертельного удара не имеет ничего общего с романтикой, у нас свои методы. Вот в вашей редакции скоро произойдут интересные изменения, собственник поменяется, так мы вас тоже открыто поддерживать не будем. Но как минимум первым заместителем главного редактора «Аргументов» активный член корпорации должен стать, и станет, а там жизнь покажет. Такая газета не должна быть в стороне, не должна управляться случайными людьми.