Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки

Что ж, Андропову удалось малость подмазать Романова, но решающей роли в борьбе за власть это все же не имело. Главное – подобрать в Политбюро «своего» молодого члена и противопоставить его человеку из Смольного.

* * *

Основной целью стратегического плана Андропова была атака на самого Брежнева. Дело сугубо опасное, поэтому начинать следовало издалека. Ну, приемы известны: найти человека из его ближайшего окружения с периферии, отмеченного явными грехами, разоблачить его, скомпрометировать шефа, а потом, как акула, кругами постепенно приблизиться к самому и… Андропов так и начал, а автору этих строк довелось оказаться в самом эпицентре политической бури.

В последние годы царствования Брежнева отчетливо стали видны признаки разложения и гнили. Сам Генсек любил подарки, да не по мелочам: то примет «кадиллак» от заезжего президента, то собственный бюст в натуральную величину из чистого золота от нашей же азиатской республики, то еще другое-третье. Пример заразителен, особенно отозвался он в азиатских республиках и южных краях России, преимущественно соседствовавших с Кавказом. Такого не наблюдалось в первые годы правления Брежнева, не было при Хрущеве и тем паче – при Сталине. Скажем для объективности, что брежневские излишества не идут ни в какое сравнение с той вакханалией открытого и наглого лихоимства, что царит в нашей стране ныне.

Однако брежневское новшество встретило в обществе дружное недовольство. В условиях полного всевластия андроповских «органов» ни о каком открытом движении было нельзя и помыслить, трудящиеся кинулись составлять письма. Миллионы. Ничего не стоило от них, конечно, отмахнуться, но нашлось немало патриотических людей (самых разных оттенков), которых такое положение не устраивало. В собственных интересах это течение попытались оседлать престарелый фанатик Суслов (за «чистоту идеи») и в особенности Андропов (ну, этот идеями-то не особо горел).

«Горел» он, как мы уже знаем, ненасытным честолюбием. Трудящиеся протестуют против хищничества и морального разложения начальников? КГБ и руководство комитета не может не стать на их защиту!.. А вот уже от этого самого руководства зависит, какие «сигналы» рассматривать в первую очередь, какие попозже, а что-то и совсем отложить… Ясно, что Андропов направил внимание своих служб прежде всего на близких к Генсеку людей.

В Краснодарском крае, исключительно богатом природой и курортами, с мая 1979-го безоглядно правил Сергей Медунов. Любопытно, что до этого он прослужил несколько лет Первым в Ялте, а затем в Сочи. Это означает, что он не только познакомился со всем высшим руководством страны, но и умел ладить с ним, отчего курортный начальник сделал к пятидесяти годам отличную карьеру. Ведь из Краснодара прямой ход в Политбюро проложил не так давно Д. Полянский…

Честолюбивым надеждам Медунова помогало явное покровительство Брежнева, с которым он познакомился в Крыму еще в конце 50-х. Был он хамоват, своих намерений не скрывал, а «дружбу» с Брежневым преувеличивал. Итак, удар по Медунову был косвенным выпадом в сторону дряхлеющего Генсека.

…Здесь мне придется кратко коснуться нашумевшего в свое время «дела Семанова», случившегося ровно двадцать лет тому назад. В данной работе это нужно только исключительно для характеристики методов Андропова – честолюбивого, многоцелевого и чрезвычайно коварного политика.

Журнал «Человек и закон» в ту пору был боевым. В нашу редколлегию входили такие виднейшие юристы, как А. Рекунков, Л. Смирнов, А. Сухарев, от МВД – Ю. Чурбанов, известнейшие писатели Виль Липатов и Юлиан Семенов. Члены редколлегии были твердыми государственниками, они всецело поддерживали курс редколлегии на борьбу со всякими злоупотреблениями, за моральное здоровье народа и его воспитание в патриотическом духе. Очевидную поддержку нам оказывали в Вооруженных силах и отделе Административных органов ЦК. С этих-то сильных позиций мы и вступили в борьбу с кубанскими ворами. Недостатка в разоблачительных материалах не было: журнал (как и некоторые другие издания) был буквально завален письмами о тамошних злоупотреблениях. «Ходоки» из разных мест и краев, особенно из Сочи, появлялись у меня куда чаще, чем в свое время у т. Ленина.

Мы дали ряд острых материалов о безобразиях в хозяйстве кубанского хана. Учтем при этом моральный авторитет всесоюзного журнала и умножим на пятимиллионный тираж (у «Правды» тогда было около 10 миллионов). Особенно выделялся один – о злоупотреблениях в распределении жилой площади, в августовском номере за 1980-й назывались имена шести сочинских видных начальников, получивших квартиры (себе или детям) в обход закона. Принес этот материал в редакцию скромный журналист В. Цеков, причем почти не скрывалось, что собрать эти тонкие сведения ему помогли люди КГБ. Казалось, все ложится в простую и понятную схему: Андропов – через журнал – бьет по Медунову, то есть по окружению Брежнева. Но, как увидим, все было ох как непросто…

Медунов защищался отчаянно, хотя и грубо. 30 ноября того же 1980-го в кубанской местной газете «Черноморская здравница» (выходила как раз в Сочи) некий Бланк ухитрился облаять критические материалы по Сочи не только в нашем журнале, но и задеть «Правду», «Советскую Россию» и ряд других центральных изданий. Помню, наглая эта статейка потрясла тогда весь журналистский мир столицы. Я помчался к редактору «Правды» Ю. Афанасьеву с сочинской газетой, в «Советскую Россию», «Советскую культуру» и еще кой-куда. Уже 17 января 1981 года в канун открытия XXVI съезда в «Правде» дали убийственный материал по кубанским делам и по Медунову лично. Мы все договорились после съезда добить наглого Серегу. Надо было только переждать съезд.

…Помню, хорошо помню торжественную мишуру этого «партийного форума», а просматривая ныне списки Президиума, вижу, что большинство-то их до следующего «форума» не дотянули – круто пошли события. Но кому дано чувствовать будущее? Леонид Ильич в прекрасном синем костюме сверкал четырьмя Звездами (пятую ему еще предстояло получить). Рутинный протокол шел своим чередом, но специалисты по его тонкостям не могли не обратить внимания, что Медунов выступил «в прениях» раньше, чем ему полагалось бы по номенклатуре. Он поставил своего рода «рекорд»: упомянул имя Брежнева восемь раз и назвал доклад его гениальным (такой лексики в партии не слыхивали с 1953 года).

Всем казалось, что ползание на брюхе не поможет обреченному Медунову, но вдруг… В той же «Правде» 12 марта на первой полосе появился слащавый репортаж «Кубань начинает сев», а героем «сева» был, конечно, Сережа Медунов. В чем дело? Ну, подумал я, какая-то тактическая увертка партийной газеты. Но все оказалось куда глубже (а для меня – хуже).

Вспомним принципиальную записку Андропова на Политбюро о глобальной борьбе с «русизмом», где называлось мое имя и предлагалось изгнать меня из журнала, и дату записки: 28 марта 1981 года. Многоопытнейший Андропов тоже выжидал исхода съезда. Все прошло благополучно для него, а дальше надо немного уточнить тактику: Медунов подбит, и его скоро добьют, об этом позаботятся «органы», подбрасывая компромат всюду, куда надо. А в печати имя кубанского наместника уже ославлено, чего в партии не любят. Вопрос времени, а спешить Андропов не любил.

Окаянные «русисты» сделали свое дело? Зачем же создавать им популярность как борцам за народную справедливость? Убрать нескольких из числа особенно боевых, остальные сами поймут, что надо сидеть тихо. Так и случилось. Уже 1 апреля меня вызвали в Министерство юстиции, а потом в отдел пропаганды ЦК: там и там, даже с некоторым смущением, объявили, что мне нужно оставить работу. Причины не объяснялись (сам-то я тоже не понимал, грешил на интриги Медунова, а вот оказалось, напрасно). Министр юстиции В. Теребилов, человек положительный, даже позвонил в ЦК, нельзя ли мне сперва уйти в положенный отпуск, а уж потом… «Убрать немедленно и под любым предлогом», – был ответ (министр позже сам об этом кое-кому рассказал). Так я остался без всякой работы, имея на руках беременную жену и двухлетнюю дочь.