Анечка
Шрифт:
Марго представила классу новенькую ученицу.
Не было в их классе голубоглазых блондинок. По школе бегали крашеные, но эта была натуральная, белее снега. Именно чистотой своей она сразу затесалась в сердце Ромки Шишкова. Скромностью и юбкой. Юбкой! В их ублюдочную, звериную школу девки в юбках не ходили.
И хотя Трэш новенькую моментом обозвал Белой плесенью, а клетчатую юбку до колен – ушлёпочной, Рома его не поддержал.
Аня казалась забитой и это все сразу поняли. И только Рома видел, что спина у неё ровная, а плечи расправлены. Пусть и опускала
Маленькая такая, худенькая. Она казалась младше всех.
Крошка. Солнышко.
В тот момент мир для Ромки Шишкова заиграл яркими красками. Он почувствовал внутри тепло, и стало радостно и весело.
«Юбка зачётная. Под ней панталоны?» – тут же написал Трэш и кинул бумажкой в новенькую.
Это было счастье, он стал оглядываться назад, чтобы смотреть на белые локоны её красивых волос.
Записку Трэша подобрала Катя Тугарина. К Катьке Трэш был более чем неравнодушен. Она могла дать в морду, Катя могла написать ответ. Шишу от Кати в пот кидало, и он её побаивался.
Даже Соньку Лядину не боялся. Трахнуть хотел толстозадую и страха перед ней не чувствовал. А Катька… Это кошка дикая, зверюга кусачая.
На первой же перемене Ромка задрал смешную клетчатую юбку, закинув подол чуть ли не на белую голову Анечки. Всем смешно, а ему любопытно.
Обычные шерстяные колготки с двумя полосками на маленькой попе. За секунды, что девушка стояла к нему задом с приподнятой юбочкой, он старался разглядеть рельеф трусиков.
Но трусиков не было. Под колготками прятались грубые, толстые панталоны.
Да, под этой юбкой были панталоны!
Такое разочарование посетило Шишу, что он не сразу вернулся к изучению предмета вспыхнувшей любви.
Он присматривался к ней. Всегда, когда она появлялась в поле зрения, следил.
Анечку посадили вместе с Катей. Тугарина воевала с Трэшем, но тот всё равно эту неприступную крепость взял измором и однажды Анечку скинул к Роме, а сам сел к своей любимой.
У Трэша с Катькой была любовь в тот урок. Они там что-то на пару рисовали и смущённо улыбались.
Оказавшись с Анечкой за одной партой, Рома решил действовать и по совету Трэша, научил Аню играть в морской бой.
Никогда ничего подобного он не испытывал. Ему доверили хрупкое существо, которое он был обязан научить правильно располагать корабли на поле. Эта значимость переросла в какую-то опеку.
Они с Анечкой подсели на эту игру, и старались на уроках всегда садиться вместе.
И она всегда выигрывала.
– Пля, как?! – возмущался Рома, пытаясь понять, как Анечка узнаёт расположение его кораблей.
Они сидели в пустом кабинете иностранного языка, где Аня подтягивала его по английскому. Но английскому они уделяли минут десять от силы, потом занимались друг другом.
Рома силой отобрал её тетрадь.
– Шиша, идиот!
Ему нравилось, что она обзывается. Нравилось, когда она его колотила по голове учебником или кулачком, он в такие моменты чувствовал себя очень нужным и любимым.
Все считали Анечку задрочкой, а с ним она открывалась в настоящую хулиганку.И он обожал её!
Она только для него!
Руки его всегда чёрные на фоне его ручек. Он касался её тонких хрустальных пальчиков своими грубыми сосисками и боялся оставить грязный след.
– Колись, солнышко, – он привлёк девчонку к себе и с лёгкостью повалил на парту. – Колись, а то поцелую.
Волосы белые распластались по столешнице парты. Щёки пылали, а голубые глаза стали пронзительными. Он навис над ней, встав одним коленом на парту, а другой на стул. И с восторгом рассматривал густые ресницы, словно снегом припорошённые.
И сколько потом Шиша не искал такую же белую, светлую и чистую девушку, но ничего подобного найти не мог.
Она не вырывалась и не сопротивлялась.
– Шиша, идиот! Ты всё время по одному алгоритму корабли расставляешь, – вроде злилась, а сама ясно, открыто улыбалась. И на личике прекрасном зарделись алые щёки.
И это ему тоже нравилось, что она очень умная, начитанная и образованная, а он физически сильней и может взять её… и поцеловать.
И Шиша к её алым губам своими губами прикоснулся. И поцеловал. Навсегда запомнив её приятный вкус и запах.
Их мягкие языки неопытно сплетались, сливались и разносили по телу парня мелкую дрожь с диким желанием.
Он провёл ладонью по её раскинутым в сторону ногам. Ударился стояком в джинсах, словно хотел войти. И Анечка под ним тоже задрожала. Не силён был семнадцатилетний Шиша в вопросах удовлетворения женщин, поэтому просто с силой упёрся в её промежность. А девушка под ним стала сама вилять бёдрами и натираться.
То, что он спустил в штаны, а Анька простонала и вцепилась в него со всей силы, было похоже на слишком близкое знакомство. От которого они долго отходили, сидя на лавке у гардероба. Держались за руки.
Эта была его девушка. Он ощущал это всем своим сердцем. Ему принадлежала. А когда происходит такое единение душ, ничего не стесняешься. И если тот же Трэш Катьке в любви полгода признаться не мог, то Рому ничего не сдерживало. Он тем и отличался от остальных парней, что не стеснялся признаться в настоящих чувствах.
И Аня это оценила.
– У тебя шрам на животе? – тихо спросил Рома, хотя его это не волновало, он прибывал в шоке от того что произошло. – После операции? Ань! Ты солнышко, – он улыбнулся, она в ответ. – Зачем на тебе столько одежды?
– Ты никому не скажешь? – тихо спросила она, подсев ближе, и Рома обнял её за талию.
Его девочка. Личная. Навсегда.
– Никому, – шепнул ей в ушко, которое красиво покраснело.
– У меня шрамы по всему телу. Никому не нужна девушка со шрамами…
Рома не успел ничего сказать. Аня испуганно ответила на звонок телефона.
Мамаша её пасла. Аня боялась родную мать. И это было настоящей проблемой.
Шиша ночью не спал. Он сам себе задавал вопрос, нужна ли ему девушка со шрамами по всему телу. И на утро твёрдо решил…