Анекдоты, истории со смыслом
Шрифт:
Пришлось Эзре навестить раввина.
— Что говорит твой отец? — строго спросил раввин. — Ты впиваешься зубами в окорок и целуешь христианок? Что с тобой?
— Равви, что я могу поделать? — виновато сказал Эзра. — Я безумец!
— Ерунда, — ответил раввин. — Если бы ты кусал девушек и целовал окорок — тогда ты был бы сумасшедшим!
В небольшой школе учитель говорит ученикам:
– Можете ли вы назвать мне животное, которое выходит из дому, как лев, а возвращается, как мышь?
Маленький ребенок поднимает руку.
– Да, какой у тебя ответ?
– Это мой папа.
Тонущий человек закричал:
– Помогите, я не умею плавать! Я не умею плавать!
– Я тоже не умею плавать, - ответил старик, сидящий на берегу и жующий табак, - но не поднимаю по этому поводу никакого шума!
Доннеган исповедовался.
– Отец, - простонал он, - я сделал что-то настолько плохое, что вы выгоните меня из церкви.
– Что ты сделал, сын мой?
– спросил священник.
– Вчера, - сказал Доннеган, - я увидел, как передо мной продефилировала моя жена, и меня это так взволновало, что я схватил ее, сорвал с нее одежду, бросил ее на пол, и мы прямо на месте занялись любовью.
– Это немного необычно, - сказал священник, - но не составляет достаточной причины для отлучения.
– Вы уверены, что не выгоните меня из церкви?
– Конечно, нет.
– Странно, - сказал Доннеган.
– А из супермаркета нас выгнали!
Время от времени святым разрешалось инкогнито навещать землю. Святая Тереза давно хотела наведаться в Голливуд, но Гавриил, заведующий расписанием, считал, что даже святой не сможет вернуться невредимым из столицы кинематографа.
В конце концов, Святая Тереза его убедила, что с ней не случится ничего плохого, и отбыла на первом же отправляющемся на землю облаке.
Недели превратились в месяцы, и с земли не поступало ни слова, и однажды встревоженный Гавриил позвонил в Лос-Анджелес. Послышались гудки, зазвонил телефон, и, в конце концов, голос сказал:
– Терри слушает - кто это? Габби, детка! Какой ты душка, что позвонил!
Среди немцев Берлин считается самим воплощением прусской грубости и эффективности, тогда как Вена - олицетворение австрийского обаяния и разгильдяйства. Есть одна история о берлинце, который приехал в Вену, заблудился, и ему понадобилось спросить дорогу. Что сделал берлинец? Он схватил за лацкан пиджака первого же попавшегося венца и рявкнул:
– Где тут почта?
Вздрогнув, венец старательно высвобождает лацкан из кулака берлинца, приглаживает его и изрекает в изысканной манере:
– Сэр, разве не было бы деликатнее с вашей стороны, если бы вы подошли ко мне и вежливо сказали: "Сэр, не известно ли вам случайно, где расположено почтовое отделение? Не могли бы вы уделить пару минут и указать мне дорогу к нему?"
Берлинец в изумлении воззрился на него, проворчал:
– Лучше уж заблудиться!
– и зашагал прочь.
Тот же самый венец в том же году оказался в Берлине, и вышло так, что на этот раз ему пришлось искать
то же самое почтовое отделение. Подойдя к берлинцу, он вежливо говорит:– Сэр, не известно ли вам случайно, где расположено почтовое отделение? Не могли бы вы уделить пару минут и указать мне дорогу к нему?
Со скоростью автомата берлинец выпаливает:
– Вдоль фасада два квартала вперед, резко направо и один квартал вперед, перейти дорогу, пол-оборота на право, перейти железнодорожное полотно, мимо доски объявлений, в холл почтового отделения.
Венец, более озадаченный, чем просветленный, тем не менее, бормочет:
– Тысяча благодарностей, любезный господин.
Берлинец в ярости хватает его за лацкан пиджака и кричит:
– К черту благодарности, повторите инструкции!
Мулла Насреддин однажды сказал мне:
– Я целый месяц откладывал этот черный день, но на этот раз мне придется пойти.
– В полицию или к зубному врачу?
– спросил я.
– Ни то, ни другое, - ответил он.
– Я женюсь.
Финкельштейн получил огромный выигрыш на скачках, и Московичу, естественно, стало завидно.
– Как тебе это удалось, Финкельштейн?
– потребовал он.
– Просто, - сказал Финкельштейн.
– Мне приснился сон.
– Сон?
– Да. Я решил сделать тройную ставку, но не был уверен насчет лошади. Вдруг ночью перед скачками мне приснился ангел. Он явился в головах моей кровати и сказал:
– Благослови тебя Бог, Финкельштейн, семь раз семь благословений.
Проснувшись, я осознал, что семью семь будет как раз сорок восемь, и что имя номера сорок восьмого - Небесный Сон. И я сделал третью ставку на Небесный Сон и выгреб все подчистую.
Москович сказал:
– Но, Финкельштейн! Семью семь будет сорок девять!
– Ну вот, ты и будь математиком, - сказал Финкельштейн.
Один человек сидел со своим другом в кафетерии и пил чай. Некоторое время он изучающее разглядывал свою чашку, затем со вздохом сказал:
– Ах, мой друг, жизнь похожа на чашку чая.
Подумав над этим немного, друг ответил:
– Но почему? Почему жизнь похожа на чашку чая?
– Откуда мне знать? Я что, философ?
Одна женщина пыталась добиться от доктора Джонсона, чтобы он с ней поговорил, но он, казалось, почти не обращал на нее внимания.
– Вот как, доктор, - сказала она.
– Значит, вы предпочитаете мужское общество женскому?
– Мадам, - ответил Джонсон, - общество дам, приводит меня в восторг. Я люблю их красоту, люблю их деликатность, люблю их оживление... и их молчание.
Муллу Насреддина пригласили в школу на руководящую должность. Все школьники построились, чтобы куда-то идти, и построение производилось по росту - от самого низкого до самого высокого. Но Мулла заметил, что порядок нарушал первый мальчик в колонне. Это был долговязый парень на голову выше остальных.