Ангел для Цербера
Шрифт:
Дамир…
Тот, который научил Лину целоваться. Тот, который стал её первым мужчиной. Единственным мужчиной. Тот, который научил её водить машину, а также стрелять из оружия. Тот, который за два года их отношений сделал её безумно счастливой девушкой.
И сегодня он уйдёт?!
Сотрёт её из своей жизни?
Нет… нет… нет!..
Дамир так не поступит с ней. Нет! Не может!
Ангелина до самого вечера сидит у стены на полу и плачет. Без паузы. Немного приходит в себя, когда слышит рингтон своего мобильника. Но, не обращая на него внимания, просто медленно встаёт и направляется к кровати. Ещё прошлой ночью Дам и Лина
И очередной рингтон.
Лина лениво берёт телефон в руки и зажмуривается, когда свет мобильника ослепляет, ведь в комнате темно. Она вскакивает с постели, увидев на экране имя Дамира. Сердце начинает предательски покалывать и стучать в сумасшедшем ритме. Она прячет телефон обратно в карман. Не будет она читать его сообщение! Не будет!
Сколько бы разум ни был против, а разве сердцу можно приказать?
"Ангелочек мой. Оставь дверь открытой. Через пять минут зайду. Безумно люблю тебя, малыш," – говорилось в сообщении.
Мечтательно улыбнувшись, Лина на минуту даже забыла, как сильно была обижена на любимого. Она вовсе не хотела с ним ссориться, ведь он единственный, с кем она могла поделиться всем, что её тревожит. Могла рассказать свои проблемы, а также приятные моменты, которые иногда бывали на рабочем месте. Очень редко.
Лина не может заснуть. Её тело трясётся от волнения, и в то же время в груди ноет невыносимая тоска. Как же Ангелочек мечтала, чтобы её подозрения были напрасными…
Короткий стук в дверь, и Дам заходит внутрь. В тусклом свете ночника он находит силуэт Лины и направляется к ней.
– Лин… – пытается начать разговор.
– Ты уедешь? И… И оставишь меня тут? Снова? А, Дам?
Голос Лины дрогнул. Она, поджав губы в тонкую линию, ждала ответа.
Дам молчал.
Девушка отвернулась от него, чувствуя, как вот-вот хлынут слёзы ручьём. Она никогда столько не плакала как сегодня.
Взяв себя в руки, снова обернулась к любимому.
– Уедешь! – это был не вопрос, а утверждение. Значит, Дамир согласился на условие отца. – И женишься на другой? Да?
Она была в отчаянии. Она не представляла себя без него. Пусть в последнее время не часто виделись… Пусть больше общались по видеосвязи… Но Лина была уверена, что это её мужчина! Только её!
– Малыш, – он притянул девушку к себе и сильно обнял. Ангелочек прижалась к нему всем телом и, положив голову ему на грудь, слушала сумасшедшие стуки. – Чувствуешь, как бьётся моё сердце? И это только рядом с тобой, Ангел мой. Не будет у меня второй женщины в жизни. Ты первая и единственная, так и останешься навсегда.
Он чуть отстранился и посмотрел в глаза девушки. Мягко поцеловал в губы и чуть улыбнулся.
– Ты же веришь мне? – хриплый голос любимого проник в сознание Ангелины.
– Верю.
– Люблю тебя, Лин. Очень сильно люблю. Но, малыш, да, ты права – я должен уехать. Но на этот раз, клянусь, это последнее дело, которым я буду заниматься. Я ради нас согласился… – остановился на полуслове, увидев, как, всхлипывая, плачет Лина. Вытирая слёзы с её щеки, добавил: – Не плачь. Пожалуйста. Ты же знаешь, как мне больно,
когда ты так грустишь. Ну, посмотри на меня, малыш. И…Он достал из кармана маленькую подарочную коробочку и открыл крышку.
– Нет, не так, – отошёл в сторону, чтобы включить свет, и снова вернулся обратно к Лине, которая с недоумением смотрела на Дамира и не могла понять, что она чувствует. То ли страх, что любимый уедет. То ли наоборот – может, на этот раз действительно все будет хорошо после его приезда.
– Дамир… – застонала она.
– Смотри, – он достал из коробочки цепочку с кулоном в форме сердца, который был покрыт прозрачными камушками. Они, словно слезинки, блестели. Лина чуть разбиралась в драгоценностях и знала точно – это не простая вещь. Это бриллианты – очень дорогой подарок. – Это сердце открывается, и внутри есть мы – Ты и Я. Когда будешь скучать, просто взгляни на мой маленький подарочек, хорошо?
И он снова прильнул к ней с поцелуем. На этот раз глубоким, нетерпеливым. Словно у него мало времени и он хочет почувствовать её всем телом.
– Дамир… Не уезжай… Пожалуйста… – прошептала она, отрываясь от поцелуя.
– Это последний раз, Ангел мой. Обещаю. Клянусь.
– Ты и в прошлый раз обещал! – снова всхлипнула девушка, всё сильнее обвивая шею Дамира руками. – Не уходи.
Она начала расстёгивать пуговицы рубашки мужчины, одновременно гладя рукой его грудь.
– Лин, у нас мало времени… – впился в её губы, кусал и облизывал одновременно. – Никогда не плачь из-за меня, хорошо? Я почувствую, и мне будет больно. Никогда, слышишь? У нас всё будет хорошо, я тебе обещаю!
Он снова обещает…
Сладкое удовольствие прерывает телефонный звонок. Андрей.
Дамир, пошло выругавшись, отвечает и слушает ворчание брата Лины.
– Мне пора, Лин. Скоро самолёт. Опоздаю – приговор будет жестоким.
Девушка вцепилась в руку любимого. Она не хотела его отпускать. Совсем не хотела.
– Я… Подожди, – в последний момент вспомнила, что у неё тоже есть подарок для него. Покопавшись в сумочке, находит его и подносит Дамиру. – Я купила это… Думала, мы поженимся… Но… Не судьба, Дам. Можно я надену это кольцо на твой палец, и ты обещай, что никогда его не снимешь?
– Конечно! Никогда не сниму! – уверенно сказал мужчина и позволил надеть кольцо на безымянный палец. – А ты не подпускай близко к себе никого! – буквально приказал, целуя лоб девушки.
– Да я даже посмотреть на них не посмею! Дам, ты же вернёшься, да?
Она грустно посмотрела на него. А он лишь кивнул. Напоследок крепко обнявшись и поцеловав друг друга, отстранились. Дамир направился к двери, лишь в последний момент остановился и глазами будто хотел что-то сказать. Но молча вышел из комнаты.
А Ангелина…
Она знала точно…
Нет!…
Она была уверена…
Её Дамир больше не вернётся.
Глава 4. Кровавый день
Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет её кинуться на остриё и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает её сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поёт, поёт до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвётся дыхание. Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, – мы знаем. Мы понимаем. И всё равно грудью на тернии. Так будет всегда.