Ангел для Кречета. Запретная

Мамочка, к кому я попала?

Мне нужно что-то срочно решать. Еще утром милый и улыбчивый парень превратился в опасного хищника. Он вцепился в меня словно в заветную добычу. А я отказываюсь выступать в подобной роли. Никому не позволю указывать мне. Вот только как отказать ему, как послать в далекое путешествие?

Встаю и бочком обхожу его. Кажется, что сделаю еще шаг, и он вцепится в меня мертвой хваткой, никуда не отпустит. Боюсь, я очень боюсь Нила. С одной стороны, понимаю, он не сделает больно, не обидит, с другой, пугает его маниакальное желание держать меня около себя.

— Нил, пожалуйста, не уговаривай. Я все решила. С тобой хорошо, но не могу. У меня есть своя жизнь, свой план. Если оба захотим, то никто не может запретить нам видеться. Прошу, не удерживай. Мне страшно, — последние слова уже шепчу, потому что с каждой фразой мне кажется, что все пропало.

Он застыл. В голове явно активно работали шестеренки и рассматривали все возможные аргументы «за» и «против». Ну же, умоляю, прими верное решение, ведь тогда я точно не смогу жить рядом с тобой. Упертое требование выполнять только, что нужно ему одному, может все разрушить. Нил не глупец, понимает это. Поэтому и медлит с ответом.

Неужели откажет? Вижу, как смотрит и хочет держать при себе. Ему больно принимать факт моего побега или ухода, не знаю, как все смотрится с его точки зрения. Напряженную тишину разрезает Кнопка, что-то тявкнувшая в сторону парня. Он устремляет взгляд на собаку, потом на меня. Сейчас все узнаю. Надеюсь, решение в свою пользу. В случае чего — сбегу.

Нил

Я влип, попал и куча других вариантов. Мне не нужна анкета, достаточно фотографии, с которой на меня смотрит Снежка. Усмехаюсь собственным реакциям и мыслям. Мы нанимали людей, искали столько времени, чтобы получить имя той, которая забрала мой покой.

Мне всего лишь надо было заглянуть в документы девушки, и все бы стало ясно еще тогда, ведь я знал фамилию любимой Князя. Еще и думал, почему мне кажется знакомым ее лицо? Милова Снежана Юрьевна, даже отчество тебе дали настоящее, только в графе отец стоит прочерк. И что теперь со всем этим делать?

— Нил, что случилось? Ты завис.

— Это она, Глеб. Девушка, которую я хотел отпустить, та, ради которой хочется жить. Она дочь Князя, — вот теперь и друга понял весь… абсурд, в общем, ситуации.

Мы молчали несколько минут. Не знаю, о чем думал Торпанов, лично я решал, как быть с собственным желанием. Оно не уменьшалось к ней, новость о том, чья она дочь никак не остужала. Наоборот, вызывала внутренний протест. И что, что она Князева? Мы встретились до того, как всплыл этот факт, оба прониклись взаимными чувствами. Только совесть теперь давит с удвоенной силой. Мне нельзя быть с ней ни при каких обстоятельствах. Рядом, как друг и соратник — да, как мужчина — нет.

Все из уважения к погибшему, который доверил мне самое ценное, что у него было — любимых женщин. Как можно к ней приближаться после такого? Ведь мужик все предусмотрел. Отдал часть бизнеса, выставочную галерею. Этого вполне хватит на жизнь, плюс бизнес абсолютно легальный и чистый. Даже если кто-то и захочет подкопаться — не сможет.

Мне нет места рядом, только незримая тень, которая будет охранять их покой. Черт. Сложно. Все будет сложно переиграть. Я буду вынужден открыть реальную сторону жизни. Ей надо знать, куда в ближайшее время ей придется окунуться, с чем столкнуться.

— Попридержи коней, Нил, — голос Глеба вырвал из вязкой пучины мыслей. — Сначала проведем экспертизу ДНК, назначим сходку, без ее участия. Посмотрим, что и как. Имя предлагаю не называть. Пока его знают лишь трое. Возможно, даже стоит настоять на ее отъезде, чтобы не привлекать внимания.

— Ты сам сейчас понял, что сказал, какой отъезд? Как мы безопасность ей обеспечим? Я обещал старику, что все сделаю для его ребенка!

— Ты не обещал, это он тебя попросил. Я придерживаюсь мнения, что девчонке безопаснее на расстоянии. Так мы сможем сохранить ее имя инкогнито максимально долго. Прошу, услышь меня. Успокойся и здраво посмотри на ситуацию. Мы оба знаем, что лучше в данной ситуации, просто ты любишь ее, поэтому разум затуманен.

Может, он и прав. В любом случае надо объявлять дату сходки. Завтра отправлю материалы на экспертизу, через сутки будет готов срочный заказ, значит, назначаем на среду. Двадцать шестое октября будет очень тяжелым днем, и неизвестно, чем все закончится. Два варианта — месиво или склонение девчонки в определенную сторону.

Не хочу сейчас думать об этом, все потом. Главное — решить, что же делать сейчас, ведь дома ждет она. Как смотреть в эти честные и добрые глаза, которые доверились, которые сияют ярче любых бриллиантов, когда я рядом? Мои слова потушат искры, уверен. Чувствую себя паршиво, но должен.

— — — — — — — — — -

Домой ехал очень раздраженным и не знающим, что делать. Только зайдя в квартиру, понял, что выбор решили сделать за меня. Чемодан у порога сразу заставил разозлиться еще больше. Почему именно сегодня? Именно сейчас? Мне итак плохо и трудно!

Хочет уехать, явно решила, что все несерьезно. Но это не так! Вернее, было не так, пока я не открыл злополучную папку. Могу сожалеть хоть тысячу раз, что не посмотрел документы заранее. А толку? Первая ночь ничего не перечеркнет. И именно с нее все началось. Да и всерьез все было, если говорить честно и откровенно. Представлял себе бурю эмоций Снежки, когда рассказал бы, чем занимаюсь и затолкал в дом, сажая под купол охраны, дабы никто не посмел ей навредить.

Это сейчас я считал долгом совести запретить себе быть с ней для ее же блага и выполнения долга перед погибшим. Смотрю в её испуганные глаза, которые явно говорят, что девушка готова сбежать сию же секунду, и понимаю, что не могу удерживать её насильно. Глеб прав, я должен отпустить её для ее же безопасности.

Сердце разрывается на куски, не желая соглашаться с голосом разума, ему кажется, что, если отпустим ее сейчас, быть беде. Только понимаю, что это не здравая интуиция, а желание удержать её под боком. Все, надо прекратить самобичевание. Надо решать. Быстро и резко, пока еще могу поступить правильно.

Поэтому подхожу и жадно целую, позволяя себе урвать последнюю крупицу счастья. Она моя единственная запретная любовь. Чувства к ней навсегда останутся в моем сердце, и я пронесу их с особым трепетом. Счастье было так близко, но разбилось о скалу непреодолимых препятствий.

— Я хочу, чтобы ты знала, в моем сердце для тебя всегда есть место, оно навсегда забронировано. Если хоть что-то будет беспокоить, хоть что-то не понравится. Обещай, что сразу ко мне обратишься. Обещаешь?

В ответ я получаю лёгкий кивок и девичьи слезы.

Глава 16

Снежана

Не верится, что уже третий день живу одна. Сердце сжимается от тоски, а на душе скребут кошки. Перед глазами до сих пор стоит его поцелуй. Такой жаркий и неистовый, что просто колени подкашивались. Хотелось вцепиться в него и никуда не уходить. Но надо, мы оба зашли в тупик, расстояние поможет.