Ангел для Лютого

Он помог мне сесть, как положено, в машину и пристегнул ремнём, а я всё это время боялась дышать. После его «хочу тебя» стала чувствовать неловкость в его присутствии. Наверное, наконец, до меня начло доходить, что скоро от разговоров пижон перейдёт к делу. Умом понимала, что это неизбежно, но чем яснее осознавала, что между нами произойдёт, тем мне сильнее становилось не по себе. Как представлю, близость с ним, так душа леденеет от ужаса. Не знаю, как я смогу позволить абсолютно постороннему человеку прикасаться к себе. Да какой прикасаться… Он будет… Не хочу об этом думать, иначе я себя так накручу, что ни к чему хорошему не приведёт. Нужно просто придумать, как мысленно абстрагироваться во время близости между нами, иначе могу всё испортить. А я человек слова: раз обещала, то обязательно выполню.

Пока мы ехали к врачу, я словом не обмолвилась, всё время думала о том, что должно произойти. Да и там отвечала только на вопросы доктора. Лютов оказался прав: я сильно ушибла плечо, и сотрясения не было, и всё же мне требовался покой минимум неделю. Так что потеря девственности ненадолго откладывалась, можно выдохнуть и настроить себя на нужный лад.

Поехали домой, пижон, хмуро смотря на дорогу, приступил к допросу:

—Почему на звонки мои не отвечала?

— У меня зарядки мало было, боялась, что телефон отключится до приезда таксиста.

— Понятно. А почему ломанусь козьими тропами до таксиста?

— Так я поняла, что за мной кто-то следит… Думаю, это человек Андреева…

— Ага, и ты решила уединиться с ним в кустиках, чтобы выяснить, чего мужику нужно. — Не вопрос, а утверждение.

— Да нет же! Я посмотрела, никого не было. Хотела сократить путь, а там забор, вот я и пошла той дорогой.

— На тебя напал не человек Андреева… — и тишина.

— Тогда кто?

Ответ меня убил:

— Маньяк.

— Серьёзно? — переспрашиваю, не знаю, шутит он или я действительно сорвала джек-пот.

— Сам в шоке. Нужно же было именно тебе привлечь его внимание. Повезло, что у тебя маячок на смартфоне, а я решил за тобой заехать. Иначе ангелок, первым и последним твоим мужчиной был бы этот мерзкий тип.

— Он что, убивает своих жертв?

— Предпоследних двух убил, а до этого только насиловал и грабил.

— Ну, раз знали в полиции, кто он, почему не поймали?

— Дело в том, что только последняя жертва нападения выжила и лишь на днях помогла составить фоторобот, так что никто не знал, как этот мудак выглядит.

— А вы откуда знаете про него?

— Заезжал к знакомому, он как раз это дело ведёт, вот и увидел мельком фоторобот.

Я была в шоке! Вот это мне «повезло»! Может, меня кто-то проклял? Ну не может так фатально не везти!

Пока сетовала на судьбу, мы уже подъехали к дому Лютова, и я удивлённо посмотрела на него.

— За тобой уход нужен, так что убери из взгляда удивление. Сама виновата.

Он вышел из машины и, обойдя её, открыл мою дверь. Понятно, роль джентльмена репетирует. Но нет, он берёт меня на руки и направляется в сторону дома.

— Я сама могу.

— Через три дня сама, а пока будешь делать то, что я сказал, — отвечает сухо.

Решила промолчать — нечего его злить. Он всё так же молча поднялся по лестнице и, открыв с ноги дверь в помещение, где я буду жить, направился в ванную комнату. Поставил на пол. Ну, думаю, сейчас уйдёт. Но нет, он опускается на одно колено и начинает снимать мне балетки.

— Я сама могу.

— Не трепыхайся! — рыкнул.

Замерла. Пытаясь успокоить себя, что ничего страшного не произошло, просто помог мне снять обувь. Жду, когда уйдёт. Он поднимается в полный рост и пристально смотрит мне в глаза, у меня сердце замерзло от его горящего взгляда. Стою, буквально не дышу, на подсознательном уровне чувствую: сейчас пижон что-нибудь опять выкинет. И точно, он молча хватает меня на руки и ставит в ванну.

— Спасибо, дальше я сама! — буквально скороговоркой выпалила.

— Тебе одной оставаться опасно, да и рука должна быть дня три в покое, так что, ангелок, сегодня я побуду твоей гувернанткой, — произносит ехидненько, кладёт мне руки на плечи.

— Не нужно! Я сама! — заорала, пытаясь остановить это безобразие.

— Да не дёргайся ты, — шикнул на меня, берясь за платье. — Можно подумать, я голых женщин не видел.

— Может, и видели, но не меня! — начала я было возмущаться, и тут раздался треск ткани, и холодный воздух буквально обжог кожу.

Меня словно окатили ледяной водой, ни вздохнуть, ни выдохнуть. Я даже не могла описать, что чувствовала: шок, стыд, безысходность, возмущение — это малая толика эмоций, что сейчас охватили меня .

— Теперь видел, — словно издали слышу голос Лютова. И чувствую, что он собирается снять бюстгальтер. Попыталась остановить его и взвыла, почувствовав боль в плече. — Будешь дёргаться, ей-богу по голой заднице отшлёпаю.

— Ну хоть нижнее бельё оставьте… — взмолилась я.

— Не вижу смысла, оно намокнет, — произносит он равнодушно, расстёгивая застёжку бюстгальтера.

Я здоровой рукой ухватилась за него, чтобы не упал.

— Спасибо за помощь, но дальше я сама, — цежу сквозь зубы.

— Сама она… — передразнил он меня и вновь пристально посмотрел мне в глаза. — Ангелок, дни, когда всё делала сама, закончились, когда ты подписал договор. Не вынуждай меня действовать жёстко, поверь, это тебе не понравится.

— А мне и это уже не нравится!

— Ничего, потерпишь. И нечего тут взбрыкивать, никто тебя насиловать не собирается, сейчас я на сексуальные игры не настроен, и, чтобы тебе легче было, считай меня доктором, а себя пациентом. — Я только хотела высказаться по этому поводу, он тут же перебил: — Да, б*я, завязывай со своей скромностью, со мной это ни к чему, я твой муж, имею полное право!

Прикрыла глаза. Смысла нет сопротивляться, он всё равно сделает, что задумал. Мужчина, что напал, повредил мне правую руку, так что я никакой боец. Чёрт с ним, пусть делает, что хочет!

***

Я понимаю, что моя девочка смущена. Но сейчас не до всей этой хрени, у неё сильный ушиб, и покой её руке просто необходим. Мне просто нужно смыть с ангелочка грязь и кровь. Раздел её и окинул тело взглядом — хороша, чертовка, аж дух захватывает! Тут же одёрнул себя — не время наслаждаться прелестями жены. Нужно быстрее всё сделать, намазать мазью ей плечо и ехать разбираться с мразью. Никто не смеет прикасаться к моей жене, и уж тем более ей делать больно.

***

Егор Александрович вновь взял меня на руки и посадил в ванну.

— Наклони голову…— произносит он спокойно и нежно прикасается к моим волосам.

Подчинилась, продолжая сидеть с закрытыми глазами, не могу открыть их, хоть что со мной делайте, стыдно. Вымыв мне волосы, он вновь поднял меня и принялся за тело, я сжала зубы, чтобы не начать вырываться. Только богу одному известно, чего мне стоило послушно стоять и терпеть его прикосновения. Хотелось плакать от бессилия. Скажут, мол, что тут такого? Но, для меня это был стресс: стоять обнажённой перед посторонним мужчиной и позволить мыть себя для меня сравни падению в бездну. Я не была готова к этому.