Ангел, приносящий удачу

– Не уйдешь, тебя папа попросил с нами посидеть, и ты ему пообещала, а обещания нужно выполнять, – логично заключила Катя.

– Ой, я, кажется, какать хочу, – сказала Маша.

– Тащи ее скорее на горшок, – посоветовала Вике Катя, – а то она обкакается и тебе придется ее штанишки стирать.

Дальше все было как в страшном сне. Когда одна хотела есть, другая просилась пописать. Одна включала музыкальный центр и требовала танцев, другая хотела, чтобы ей почитали книжку. Пока Вика включала Кате мультик, Маша открыла клетку с Узбеком, и тот куда-то смылся.

– Давай скорей его искать, а то Моня найдет его первой и съест, – возбужденно заверещала Катя, тут же потеряв интерес к мультику.

Самое ужасное, что они не хотели и минутку поиграть сами, поочередно сестры подходили к Вике и в ультимативной форме требовали развлечений.

“Боже, как же Поли с ними справляется? Это просто ужас. Хуже, чем ходить на работу”.

– Девочки, вы меня замучили. – К концу второго часа Вика со стоном опустилась на софу. – Дайте мне отдохнуть хоть пять минут. Поиграйте сами, пожалуйста.

– Это с непривычки, – произнесла Катя, отличавшаяся поистине недетской логикой. – Хочешь, мы тебе стишки почитаем?

– Давайте, – согласилась Вика. – Только знаете что? Вот тот стишок про зайку. Его читать не надо.

– Какой? – уточнила Маша. – “Зайку бросила хозяйка”?

– Нет, – сказала Катя, – другой. Про зайку в витрине.

– А почему? – не унималась Маша. – Он что, тебе не нравится?

– Не нравится, – сказала Вика.

– А почему не нравится?

– Не нравится, и все. И хватит уже вопросов.

Только под занавес своего дежурства Вике удалось найти занятие, объединившее всех. Она обнаружила на полке с дисками курс обучения танцу живота и объявила девочкам, что сейчас будут восточные танцы. Из глубин шкафа тетушки Поли были извлечены шали с бахромой и платки с люрексом, и маленькие танцовщицы, подвязавшись платками, начали обучение под руководством Вики и телеведущей. Восторг детей был поистине поросячий, а у Вики прошла головная боль.

– Ты приходи к нам еще, – просили сестры, когда Вику сменил на посту Полинин муж. Поли согласилась остаться в больнице до завтрашнего дня. – Потанцуем. Придешь?

– Приду, – пообещала Вика.

Дома на определителе номера она обнаружила телефон Чебурашкина. Он звонил четыре раза. Он и раньше названивал, но сейчас Вике пришла в голову мысль, что Павлик может поступить как Королькова. Просто приехать к ней домой. Это пока не входило в Викины планы, и она набрала номер Чебурашкина.

– Вика, где ты? Я так волновался. Собирался завтра разыскивать тебя в твоем Бутино.

– Я дома. На больничном, но чувствую себя уже хорошо, так что нет нужды приезжать.

– Что вообще происходит? В “Оптиме” к телефону никто не подходит. У тебя дома тоже. Мобильный вне зоны доступа. Что-то случилось?

– Нет. Все нормально. “Оптиму” распустили, я немного приболела, а так все о’кей.

– Да я уж вижу. Вика, мы должны встретиться. Ты должна мне все рассказать, – потребовал Павлик.

Вике неприятно резануло слух это “должна”. Что Чебурашкин себе позволяет? С чего она ему что-то должна? При этом она все же боялась, что, если будет разговаривать с Чебурашкиным грубо, он приедет к ней домой, решив, что у нее нервный срыв в связи с увольнением. Что тогда? Не открывать ему дверь? Детский сад какой-то.

– Хорошо, – согласилась Вика. – Давай встретимся, но не сейчас. Мне надо немного прийти в себя после болезни. Я тебе позвоню.

– Вика, ты мне уже три месяца звонишь. Ты хоть заметила, что мы после Колкуново ни разу не виделись? Если ты не хочешь меня видеть, то так и скажи.

– Павел, ты ведешь себя эгоистично. Я,между прочим, три недели не вставала с кровати, потому что меня укусила собака. Яне могла ходить, у меня был жар. Мне наложили швы на голень и делали уколы от бешенства. – Вика решила, что преувеличение в данном случае пойдет только на пользу. – А ты все “я” да “я”.

– Правда? – Из голоса Чебурашкина сразу пропал весь воинственный тон. – Что же ты мне ничего не сказала? Я бы приехал, помог.

– Ты опять якаешь? Ты не думаешь о том, что мне было так плохо, что не хотелось никого видеть? Кроме того, у тебя куча дел, я не хотела тебя отрывать.

– Извини, я больше не буду. Просто имей в виду, что я отложу любые дела, если тебе понадобится моя помощь.

“Ты мне уже один раз помог, – подумала Вика. – Помог так помог. Теперь всю жизнь это расхлебывать”.

– Павел, я тебе позвоню в ближайшие дни. Договорились?

– Да. Конечно. Звони, когда сможешь… и захочешь.

“Вот ведь какой липучий, – с досадой подумала Вика. – Такому про ребенка скажи, он до смерти не отстанет”.

“Тебе все плохо, – подумал ангел Вика. – Если бы тебя бросили, ты вряд ли была бы довольна, а когда тебе оказывают такое внимание, тебя это тоже не радует. Но ничего, ничего. Главное, что мы сохранили нашу малышку. Кризис, я вижу, миновал. Мозги встали на место. Теперь важно не сорваться и не уйти, так сказать, в депрессивный запой. Эх, Федя, Федя, как ты там без меня?” – Мысль о запое, пусть и депрессивном, тут же напомнила ангелу Вике его прежнего хранимого.

В поисках чего бы такого почитать на ночь Вика наткнулась на брошюрку “Что должна знать женщина об аборте”. Она так ни разу ее и не открыла. Вика решила, что именно сейчас будет очень кстати ознакомиться с содержанием этого буклета.

Книжка, как выяснилось буквально с первой страницы, представляла собой мощное психологическое оружие в борьбе за улучшение демографической ситуации в стране. Авторы не оставляли женщинам, хоть раз в жизни решившимся на аборт, никакого шанса на продолжение рода. В ход шло все: предостережения, угрозы, страшные картинки погибающего под скальпелем эмбриона и ссылки на православные тексты. Вика находилась под впечатлением. Она впервые искренне подумала о том, что, возможно, была неправа, когда хотела избавиться от ребенка. О том, что она, в сущности, не имеет права лишать жизни маленького человечка только потому, что он сделает ее жизнь менее комфортной. И еще она подумала, что надо узнать, какой у Чебурашкина резус-фактор, и записаться наконец к гинекологу. Раз уж все сложилось так, как сложилось.

Октябрь

Октябрь этого года ознаменовался для страны историческим решением правительства о выплате компенсации матерям, родившим второго или последующего ребенка. Обещали сумму в двести пятьдесят тысяч рублей, после того как малютке исполнится три года. Деньги можно было потратить на три цели: улучшение жилищных условий, образование ребенка или вклад на пенсионный счет матери. Средства не оправдывали цели, и все это выглядело весьма туманно. “Двести пятьдесят тысяч рублей – это примерно два квадратных метра московской жилплощади сейчас, а во что они превратятся через три года, совсем непонятно, – размышляла Вика. – Но меня, к сожалению, все это не касается. За первого ребенка не платят, потому что считается, что каждая женщина стремится завести в своей жизни хотя бы одного ребенка”.