Ангел с картонными крыльями

– Ты решил сразу подготовится, что б время не терять, ха-ха-ха-ха!.. Только тут Майкл осознал - он голый... Совершенно голый...Как сидел на балконе, так и рванул за удачей... Придурок...

– Ну заходи, заходи, чего мнешься.

Катрин затянула Майкла за руку, все посмеиваясь, захлопнула дверь, вспомнила внезапное бегство клиента, ну Майкл, ну чудила, Катрин вздохнула с жалостью - может у него действительно, как говорит Гарри, с головой не в порядке...

В квартире у Катрин все было по прежнему - растерзанная кровать, которую она тут же принялась застилать свежим бельем, стерильная пустота, на стене плакат с распяленной дивой, а над кроватью, по обоям, столбцы цифр...Бухгалтерия.

Майкл встал вплотную к кровати и уставился на цифры...Так, конечно, у кого как не у Гарри рекорд, 6830 франков и сегодняшняя дата последнего посещения. А у кого меньше всех?.. Можно и не спрашивать - у него, и был последний раз аж два с лишним месяца назад...Может он правда болен?..

– У тебя какие-то проблемы, Майкл?
– Катрин слегка полуобняла сзади Майкла и потерлась об его волосы лицом, руки скользнули вниз, ниже живота и замерли.

– А ты что сама что ли не видишь или забыла, как последний раз слюнявила?
– грубо, что б не разревется, ответил Майкл, хотя прекрасно понимал - Катрин спрашивала не со зла.

– Может тебе обратится...

– Не твое дело...

– Я подумала...

– Ну и зря...

– Послушай...

– Брось....

Светило солнце за розовой шторой, Катрин села на кровать перед Майклом, длинные ноги выглянули из-под халата, и попыталась привлечь его к себе, но Майкл отстранился.

– Зачем тебе это...Ну бухгалтерия эта...Ты ведь же без денег со всеми нами, ну с бандой этой русской, трахаешься...

– Не бойся. Это я для себя. Что б знать, сколько б я смогла бы заработать, если бы брала с вас по таксе...

Париж к вечеру нагрелся до состояния Африки, район пустыни Сахары. Потихоньку воздух стал синеть, первыми зажглись уличные фонари, затем реклама, а после витрины магазинов и кафе...Пришел вечер. Откуда? Куда? Почему пришел, а почему не наступил?.. Хотя собственно какая разница - и в первом и во втором случае все условно...

– А почему не берешь денег?..

– Я вас жалею...

. . .

Да, пришел синий вечер откуда-то... Выходя из квартиры Катрин (она все же настояла на своем и попробовала повторить свой прошлый безуспешный эксперимент, но совершенно с таким же результатом) в ее длинном розовом, с широкими рукавами и кружевами вдоль ворота, халате, Майкл столкнулся со своей соседкой по этажу. Та, старая мымра, синий чулок, баба-яга, увидев Майкла, выходящего из этой страшной квартиры да еще в таком шикарном виде, дернулась всем своим высохшим телом и фыркнув, пронеслась вниз. И раньше не здоровалась, а теперь я для нее вообще подонок, с грустинкой подумал Майкл, спускаясь следом.

Да, пришел вечер. Как там у классика - на город пала тьма... Здесь так не бывает, тьма не падает, в связи с обильностью освещения и рекламы, тьма таится по углам, пышет вонью, дышит усталостью жаркого дня...

Майкл брел по Крымской мимо раскаленных разноцветных автомобилей, пожухлых каштанов, орошаемых днем и ночью, прохожих не было видно, где-то негромко играла музыка. .. Какая-то.. .Где-то какая-то, все в моей жизни неопределенно, все наполовину, не до конца... Как и весь он сам, за чем идет в сквот, для чего, ведь он же решил все сделать сам или совсем не делать, и дело не в том, что он боится или не хочет делится...А просто зачем они ему...Так почему же он бредет в этот сранный бомжатник со страшной стеною, где такое огромное количество на площадь измерения трусов, врунов, хвастунов, завистников... Только дядя Коля просто сумасшедший, а потому без греха... Может зайти в церковь?.. В халате... В следующий раз...

Майкл замер. Металлические ворота! всегда пахнущие тленом и распадом, были распахнуты настежь, а за ними...За ними небольшой кучей лежал строительный мусор... Из груды кирпича торчали какие-то железные балки и трубы, обломки мебели и досок...На веревке болтались слегка запыленные огромные синие трусы, а под ними, подперев щеку ладонью и уставившись на кучу мусора, сидел дядя. Коля. Во вселенскую печаль погруженный...В своем неизменном берете, комбинезоне и огромных рабочих ботинках... Майкл подумал - а где все?.. Дядя Коля слегка пошевелился и забормотал:

...Мотыльком я сяду менту на ширинку

Яркие крылья украсят штаны...

. . .

Православная церковь, стоящая слева от бывшего русского сквота, а ныне просто кучи мусора, была цела и невредима. Она, сербская церквушка, всегда притягивала взор Майкла. Сербская церквушка, каким ветром тебя занесло в этот город, совершенно не подходящий для религии... Место легкого флирта и тяжкого разврата, всеевропейский центр веселья с подмоченной репутацией с века пятнадцатого? тринадцатого?.. Свечой возвышаясь на Крымской улице, то ли в назидание, то ли в укор, а может и спасения для...

Майкл стоял перед калиткой, сотканной из ажура железных прутьев, окрашенных так по-домашнему, в зеленый, и смотрел. Его и тянуло зайти в храм божий, перекрестив лоб и бормотнув знакомые, но не привычные слова, но в то же время что-то его останавливало, тормозило, и даже можно сказать, отталкивало... Что же могло, сказать по правде, его отталкивать?.. Сын учительницы, ни когда не усомнившейся до самой своей смерти в дарвинисткой теории возникновения жизни на земле, и отца, ушедшего в монастырь православный... Вроде бы порвавший с миром, но исправно несший крест в виде алиментов до совершеннолетия его, Майкла...Что же его отталкивало?.. Ведь не раз в Совке бывал он уже в перестройку в монастырях да и в церкви захаживал.. .Может быть черные худощавые вертлявые фигуры, снующие по подворью, да, по подворью церкви, смуглыми своими ликами напоминающие то ли Крымское побережье, то ли Краснопресненский рынок...Нет-нет, не их вина, а извращенное, воспитанное на ассоциациях и каких-то там связях, попросту говоря, по-русски - вместо очевидного и наблюдаемого, по обще принятой привычке русских, псевдорусских интеллигентов (нужное подчеркнуть), да еще усугубленное хипповыми заморочками насчет подсознания и прочей чепухи... В общем Майкл видел что угодно, только не то, что было на самом деле. А может быть его стесняло довольно-таки атеистическо-пионерское детство?...Кто знает...Хотя намного позже и крестился даже...В один из просветов от торча...Да и много френдов ушло туда, за высокие стены, тяжким трудом, постом и молитвами долгими искупать грех прежней жизни...хипповой... Кто знает, но Майкла и влекло, и отталкивало, и ни чего он не мог с собой поделать, и хотелось ему зайти в эту маленькую обитель сербского, да нет же, всеобщего бога, но вспомнив выпитое совершенно рядом, за забором уже не существующего сквота, выпитого в разнузданности с этими... Совками, цивилами несчастными, как сразу ему стыдно становилось и желание пропадало, да и что он скажет ему, что?.. Нечего ему сказать господу нашему, совершенно нечего, если и мог когда-то что-то сказать, то растерял на своем пути... Хотя всегда гордился и в подпитии хвастал, мол хипы мессианством означены, в отличие от цивилов, значит...А что это просто гордыня, какие к черту мессии, лишь бы жить давали, как хочется... Но все же, все же, не скажи, Майкл, не скажи, ведь есть что-то в наших жизнях такое, непонятное, если не падаем в торч или пьянство, а если и надаем, то выкарабкиваемся, обдирая души в кровь и несем... Горб свой несем, горько усмехнулся спрашиваемый, он же спрашивающий, сам с собою и говорю, в эту ночь, сам с собою и сам себе несу ответ за прожитые годы...

А почему ответ, почему?! Майклу стало холодно в зное прошедшего дня, почему ответ, ведь не пришло еще время, не пришло...Да успокойся, успокойся... Конечно не пришло, это тебя с перепоя от пива и от вида церквухи поволокло в самокопание, самобичевание, в сопли интеллигентные... Ну поплачь еще, заплачь, заплачь, скотина, последнее время повадился плакать...

И Майкл заплакал.

. . .

Возвратился Майкл домой поздно ночью. И долго не мог уснуть... Лежал с широко раскрытыми глазами и таращился в темноту. Потихоньку в его сознанье стали проникать какие-то звуки, какие-то совершенно непонятные звуки... Так, опять глюки, опять какая-то херня приперлась...

Сев на кровати и включив свет, Майкл прислушался. За дщерью слышалось какое-то непонятное движение не движение, но какой-то шорох явно пробивался... Мелькнуло почему-то весело - наркоманы за полусотней франков пришли, Майкл решил не дожидаться неизвестности и подойдя к двери, широко распахнул ее. За дверью, привалясь к притолоке, видимо что б не упасть, стоял покачиваясь из стороны в сторону, Петька-пьяница, он же мосье Пьер, но чаще всего Петька-пьяница.

– Ты чего под дверью скребешься?..
–

поинтересовался Майкл, хотя прекрасно понимал и видел - Петька скребся всего лишь по одной причине... Так как был пьян до почти бессознательного состояния и не мог каким-либо другим способом подать весть о себе. Ввалившись в студию, сметя со своего пути кресло и стул, Петька рухнул на кровать.

– Ты че, спать ко мне пришел? Так ты перепутал этажи, Катрин живет на шестом... Петька хитро смотрел из-под опущенных век и из-за мутных стекол очков, пытаясь что-то сказать. Майкл решительно сгреб его и переложил в кресло, так то ему будет лучше. И действительно, не успел гость оказался в более-менее вертикальном положении, как сразу обрел почти дар речи: