Ангел сердца

– Это гроза, – равнодушно пояснил Дима, и это были все слова, которыми мы обменялись за вечер.

Я лежала, втягивая запах пыли и прислушиваясь к звукам, но ничего, кроме мерного дыхания Димы не слышала. Гроза давно закончилась и вокруг снова установилась тишина.

В эту бессонную ночь воспоминания и пережитые за день эмоции накрыли меня с головой. Я старалась не думать о том, что сейчас с моими родными и где они, удалось ли укрыться Лике.

Мне казалось непонятным, почему мы сидим здесь, когда, может быть, в городе всё давно успокоилось, и мои родители сбились с ног, разыскивая меня. Но безотчетный страх заставлял меня остаться здесь, рядом с парнем, которому волей – не волей придется доверять, раз уж я это сделала в самом начале, когда он тащил меня прочь из творившихся на площади ужасов в неизвестном направлении.

Я старалась позабыть о жутком гуле военных вертолетов и падающей с одного из них взрывчатке, об огромном столбе пыли, взметнувшемся после и страшных криках, в один миг наполнивших город. Но у меня не получалось. Наверно, теперь эта картинка всегда будет стоять перед моими глазами, а в голове будет биться мысль о том, что было бы, если бы вертолеты подлетели к площади на пять минут позже, если бы мы с Ликой успели дойти до цели.

Потом, неизвестно почему, перед моими глазами ясно встает лицо Димы, его пристальный взгляд, каким он изредка смотрел на меня, загорелое лицо, карие глаза и сильные руки. Его образ прочно врезался в мою память, совсем не так, как все остальные события сегодняшнего дня, казавшиеся мне сплошным туманом, чужими воспоминаниями, давно виденным в кинотеатре фильмом.

Диме тоже плохо спалось. Он ворочался с боку на бок, поднимал голову, чтобы взглянуть, сплю ли я – и каждый раз я притворялась спящей. Он оставил свет включенным, и я полагала, это потому, что в самом начале нашего знакомства я призналась Диме, что боюсь темноты. На самом деле не так уж и боюсь, просто чувствую себя некомфортно. Сегодня я поняла, чего боюсь по-настоящему – войны и смерти. Больше всего я боялась услышать вновь выстрелы или взрывы, но вокруг стояла непроницаемая тишина.

Под утро мне удалось забыться тревожным сном, пока робкий щебет ещё не совсем проснувшихся воробьев не попытался разбить тишину. Они были совсем рядом, может быть, даже на крыше, и я улыбнулась, искренне веря в то, что жизнь продолжается, и сегодня, уже совсем скоро я вернусь домой, где меня ждут мои мама и папа, а завтра снова пойду в школу и, честное слово, попытаюсь понять эту несуразную математику, заучу все формулы и стану лучшей ученицей. Пусть только всё вернется обратно.

Мне удалось задремать ещё ненадолго, а когда я разлепила глаза, Дима сидел на мешке с прихваченными из магазина продуктами и завтракал. Я приняла сидячее положение и заметила, как сильно распухла моя нога в районе щиколотки.

– Блин, – еле слышно произнесла я, пытаясь коснуться её и чувствуя нестерпимую боль.

Дима заметил это. Я перевела на него растерянный взгляд и увидела, как внимательно он изучает мою ногу, закусив губу и явно о чем-то раздумывая.

– Погоди-ка, – произнес он, поднимаясь и ненадолго покидая подсобку.

Вернулся он с небольшой бутылкой водки, пол-литровой бутылкой воды и пачкой каких-то таблеток.

– Так, – внимательно изучив рекомендации по применению таблеток, пробормотал Дима, – Головная и зубная боль, мигрень, боль в спине, мышечные и другие виды боли… Не знаю, как это поможет, но вот всё, что смог найти. Выпей. Вот вода. И надо спиртом протереть ногу.

– А вдруг это перелом?

– Ты встать можешь?

Я осторожно, опираясь о стену, попробовала встать на больную ногу и почувствовала острую боль.

– Могу, только не опираясь на нее, – призналась с жалобным выражением лица.

Конечно, грех жаловаться на мою невеликую травму по сравнению с тем, что могло быть, не появись на моем пути вчера Дима, и всё же это весьма обидно. И очень больно. Боль стала гораздо резче, чем вчера вечером.

– Ладно, давай позавтракаем, а там разберемся. Это возьмем с собой, – кивнул он на пачку таблеток и бутылку воды, а затем предложил сходить в основную часть магазина и выбрать что-нибудь поесть.

Я хотела было снова воспротивиться, но потом поняла, что сейчас не время ставить вперед себя свои принципы. Кто знает, когда в следующий раз мне удастся перекусить и что ждет нас после того, как мы выйдем за пределы этого укрытия. Поэтому я без лишних слов и нотаций последовала за Димой, и пока он набирал продукты в большой пакет, вероятно, для того, чтобы захватить их с собой, перекусила бананами, печеньем и черным хлебом.

Я как раз закончила свою трапезу, когда Дима обернулся ко мне и произнес:

– Готова?

Я кивнула, не совсем понимая, к чему именно должна быть готова. Доковыляв до подсобного помещения и забрав свою сумку, я бросила последний жалостливый взгляд на свой телефон и волевым усилием заставила себя оставить его здесь. От него больше нет проку.

– И что дальше? – показываясь в дверях, осведомилась я.

– Я так думаю, ты не захочешь спускаться по этой лестнице, – произнес Дима, кивая в сторону небольшого подъема в магазин, который я вчера преодолела с большим трудом. – Хочешь, помогу тебе?

Я утвердительно качнула головой, так как другого варианта у меня не было. Осторожно положив руку на плечо парня, я почти повисла на нем и так, прыгая на одной ноге, преодолела три ступеньки вниз.

Впервые за двенадцать часов мы снова оказались на свежем воздухе, и я впервые увидела город после нападения. Здесь, возле укрытия, в котором мы провели ночь, ничего не изменилось: дома стояли, как прежде, в рядок, деревья слегка покачивались и шелестели оранжево-желтой листвой, а над всем этим голубело бескрайнее небо. Но что насторожило меня, пусть и не сразу: город был как-то тих и совсем безлюден. А ведь сегодня понедельник, и мы совсем недалеко от центра. Но ни гудков спешащих автомобилей, ни других звуков, которые всегда сопровождают живущий в быстром ритме город, не было. Тишина!

Мне снова стало страшно.

Я перевела взгляд на Диму, стараясь понять, о чем он сейчас думает. Парень, похоже, находился в затруднении и продумывал наш дальнейший маршрут.

– Почему здесь так тихо? – почти шепотом осведомилась я, опасаясь, что на звук моего голоса из какого-нибудь укрытия немедленно выскочат люди в масках, с автоматами наперевес и убьют нас или захватят в плен и будут пытать. В таком случае неизвестно, что будет лучше.

Дима не удостоил меня ответом, и тогда я решила, что больше не намерена ему подчиняться. Он не реагирует на мои слова, не отвечает на мои вопросы, и вообще, ведет себя так, будто я и не человек вовсе. Надоело!

– Я пойду домой, – собрав всю волю в кулак, твердо заявила я.

Он даже не взглянул в мою сторону, продолжая оставаться безучастно-задумчивым. Да что он, в конце концов, из себя строит?

– Эй! – я провела рукой перед его носом, заставляя обратить на себя внимание. – Вообще-то я сказала, что иду домой.

– Ты видишь, что происходит? – как можно спокойней произнес он, хотя я видела, что дается ему это с трудом.

Конечно, не обратить внимания на то, что что-то не так, было невозможно, однако я изо всех сил старалась не поддаваться панике и казаться храброй.