Ангел спецназначения

–  Сходи к таксисту.-Скомандовал увереный голос.- Слышь, Лось, кому говорю. Расплатись, забери вещи, и чтоб без базаров там. Нам шум не нужен. Пусть уедет.

–  Несколько минут голоса неторопливо болтали о совершенно посторонних вещах, словно и не лежала на полу оглушенная жертва. Для них это была такая же рутина, как и выбивание долгов. Вернулся, посланый во двор, Лось.

–  Чисто,- выдохнул он, тяжело сопя от подъема по ступеням невысокой лестницы.

В другое время только одного хрипа мне хватило бы чтоб составить его портрет и тактику боя. Но сейчас, все это было бессмыслено. Моя роль свелась к безмовному присутствию.

–  Забрал, вот-глухо стукнул об пол нетяжелый предмет.

Сумка, - понял я.

–  Заскрипела молния и шорох разбрасываемых вещей.

Радостный возглас нашедшего аппарат завершил поиски.

Есть, вот он. В самый низ, сука, Сховала.- Захлебываясь от избытка эмоций гундосил кто-то.

–  Ну ка,- рявкнул, судя по интонации, главарь.
– не вздумай включать. Нам Сотник башку снимет, если что не так.-Давай, буди эту шуструю, только руки замкни, а то она опять подляну выдумает.

Спокуха, я ей устрою подляну- пробормотал тот же гундос, грубо перевернув Ольгу и защелкнув оковы. Он по хозяйски охлопал ее бедро.
– А ниче, в самое то.

Распаляясь, он ухватил посильнее, но голос старшего заставил прерваться.

–  Слышь, Кострома, погоди. Счас мы ее поспрошаем, а потом и оторвемся. Шеф сказал, можно не церемонится.

Главное чтоб живая.

–  Живая будет, но еле еле.- Заржал Лось.

Ладно, буди давай, - распорядился Старший.

–  Подручный ухватил ее за растрепавшиеся волосы и с оттягом влепил две пощечины.

Голова опасно мотнулась, но глаза приоткрылись.

Замерев, Оля с ужасом глядела на кажушиеся громадными фигуры налетчиков. На мой взгляд, обычные шестерки, но ей эти ублюдки казались воплощением вселенского зла.

–  Кто с тобой еще?
– Задал предводитель городских шакалов, дикий вопрос.

–  Никого.
– Она замотала головой. Не понимая, что происходит.

Сдается мне, полномочий спрашивать ему никто не давал.

Обычное человеческое желание помучить слабого.

–  Никого? А вот мы сейчас иначе спросим. Значит и Камаза ты одна завалила, и Ахмеда?
– он постепенно входил в состояние истерического азарта, которым так умеют заводить себя уголовники.

–  Че ты гонишь? Тварь.
– Здоровый кулак с размаху врезался в солнечное сплетение девочки. Подброшеная ударом, она рухнула и падая врезалась головой в стену. Из раны потекла теплая струйка кровь.

–  Эй, Петро, ты никак ее мочить собрался? Мы-ж еще не попользовали? Недоуменно влез тощий верзила с морщинистым серым лицом лагерного тубика.

–  Ах ты, страдалец.- Ярость выжигала мозг, я физически ощущал, как моя воля рветься из отведенного ей закутка.

Бесполезно.

Ольга, закрыв лицо руками, жалобно поскуливая, прижалась к стене.

–  Ладно, Тащи ее пахана.-Распорядился голос. Чтоб, не дергалась, его на пику поставим.

Как шелковая будет,- глумливо ощерился тот, которого назвали Петром.

–  Черт, ну какой паскудный народ.Я,в силу профессии, редко желал чьей то смерти, но сейчас хотел только одного. На минуту, хоть на десяток секунд просил я у всевышнего, дать мне, возможность управлять ее телом. Ничего.

Из соседней комнаты вышел чахоточный, волоча связаного. По тому, как она вздрогнула, понял - отец. Моего примерно возраста, но помятый жизнью и тяжелым трудом мужик, с обильной сединой в волосах. Выглядел он страшно.

Посланцы Сотника пытаясь заставить его вызвать Ольгу, перестарались. Лицо- огромный фиолетовый кровоподтек. Рука висит плетью, правый глаз залит кровью.

–  Крепкий мужик,- с уважением, несмотря на трагичность момента, подумал я. Не продал дочку. А вот то, что мать не вытащили, это плохой признак. Им, живодерам, наплевать при ком насиловать. Похоже, матери в живых уже нет, да и отца не выпустят. Зачем им свидетель?

Оля, увидев во что превратилось лицо, вскрикнула и бросилась к нему. Но, встреченая пинком тощего, отлетела в угол и завыла уже в голос.

–  Суки, да лучше пять раз на гранате подорваться, чем такое видеть. Может стоило духам сдаться?- Мелькнула бестолковая мысль,- они бы только меня замучали.

–  Оленька.- Сипло выдохнул отец.

–  И вдруг крикнул, повернувшись в сторону соседней комнаты, обращаясь к соседке,-Будь ты проклята.

–  Из распухших щелей, в которые превратились его глаза потекли слезы, оставляя две дорожки на запекшейся крови.

Лось. Мелкий, парашного вида, урок, синими от наколок пальцами, ухватил его за сломаную руку и повалив на пол прижал лезвие к горлу.

–  Ну давай, не тяни.- Бросил он Петру, в нетерпении пританцовывая на месте.

–  Слышь, подруга, сейчас мы тебя чуть пофалуем, а ты, если хочешь, чтоб папашка жив остался, примешь. Без шума и пыли. Обрюзгшие его щеки, исчерченые мелкими багровыми сосудами, покрылись испариной. Он повалил замершую в ступоре девушку. Браслеты зацепились и он никак не мог совладать с ними. Тогда, выхватив ключ, насильник расстегнул наручники, и придавил ее своим телом.

Почувствовав, что руки освободились, она рефлекторно попыталась защититься. Новый удар по лицу, сломил ее сопротивление. Но тут отец, не вынеся муки, схватил здоровой рукой лезвие ножа и попытался отобрать его. Кровь из рассеченных пальцев обильно брызнула на пол. Лось дернулся вырывая клинок. Отточеное жало финки скользнуло, и легко, словно ломоть сала, рассекло плоть. Захрипев перерезаным горлом, отец забился в конвульсиях.

Глаза моей девочки захлестнула багровая пелена. И в этот миг со дна ее души поднялась неодолимая волна. Ненависть к убийцам, боль от потери, и бог знает что еще, сплелось в ней. Но главное, мои знания и навыки, мой опыт и умение вдруг выплеснулись на поверхность и намертво вплелись в естество.

Незряче, на инстинктах, она выдернула из кармана разовую авторучку и сбив колпачек пальцем, вонзила острый конец ее в глаз насильнику. Удар получился настолько точным и сильным, что он не успел среагировать. Пробив зрачок и глубоко уйдя в мозг, ручка навсегда успокоила бандита.

А она, ужом выскользнув из под тела, молнией кинулась к Лосю и второй рукой, на запястье которой осталось засстегнутое кольцо наручников хлестким круговым ударом пришла им в висок убийце. Тот закатил глаза, и выпустив из ослабшей руки нож, завалился в сторону.

Кострома стоял чуть дальше от места расправы. Увидев, с какой молнеиносной отточеностью она вырубила подельников, попытался кинуться на выход, но успел лишь развернуться. На лету подхватив, липкий от крови нож, Ольга махнула рукой. С хрустом вспоров ткань, клинок вонзился под лопатку. После такого попадания добивать не требуется. Страшная, с остановившимся, полубезумным взглядом, она работала как автомат. Подойдя к лежащему, вытянула из спины нож и развернулась к оглушенному Лосю.

Удар, короткий и быстрый, такой, что послышался свист воздуха, разрубил сухожилие на его левой руке. Боль вырвала его из забытья, но только для того, что бы вновь испытать болевой шок. Вторым ударом, она проткнула узел нервных окончаний. Результатом стал мгновенный паралич ног, и невыносимая боль в верхней части тела. Сколько времени продолжалось, обеспеченая моим изощренным знанием, месть?