Ангел тьмы
Шрифт:
Он был хорош даже тогда. И точно это знал.
Снимок был подписан: «Фрэнсис Манчини. Вполне вероятно, доберется до Голливуда». Но Дэнни знал его под другим именем. Лайл Реналто.
Прежде чем позвонить, Клер Майклз дважды подумала. Она чувствовала себя виноватой, но нужно же что-то делать! Она отчаянно волновалась за брата и понятия не имела, к кому еще обратиться. Поэтому набрала номер.
– Алло?
Голос Дэнни Магуайра казался бесконечно усталым, и по какой-то причине это сбило настрой Клер.
– П-привет, –
– Да, разумеется, в Лос-Анджелесе, – любезно ответил Дэнни.
– Верно. Он вам звонил?
Дэнни насторожился. Почему Клер задает подобные вопросы? Разве Мэтт живет не у нее в доме?
По правде говоря, меньше всего Дэнни в эту минуту хотел думать о Мэтте Дейли. Наткнувшись на фото Лайла Реналто – Фрэнки Манчини, он в безумном волнении бросился искать Кэрол Бингем. Директор познакомила его с Мэриан Уайтс, одной из служащих дома, единственной, работавшей здесь в то время.
Дэнни не ожидал от миссис Уайтс многого, но оказалось, что у пожилой леди воистину энциклопедическая память, и она смогла показать еще одно лицо, принадлежавшее человеку, прекрасно знавшему Манчини.
– Эти двое были неразлучны.
Второго звали Виктор Дубленко. После звонка в Полицейское управление Нью-Йорка выяснилось, что он хорошо там известен как сутенер, а иногда и наркодилер, все еще жив и сейчас; выйдя из тюрьмы, живет в Куинсе, кварталах в шести от «Бичес», где сейчас находился Дэнни. Он уже собрался отправиться на квартиру Дубленко, но тут позвонила Клер. Пришлось с крайней неохотой вернуться к Мэтту Дейли.
– Нет, с тех пор он не звонил. Разве он не у вас?
– Будь он у меня, я не звонила бы, верно? – отрезала Клер. – Простите, не хотела срывать на вас зло. Но я тревожусь. Прошлой ночью он оставил на голосовой почте бессмысленное, на мой взгляд, сообщение.
– Он сказал, где находится?
– Да. В Италии.
– Италии?!
– Угу. Побережье Амальфи. Он сказал, что может отыскать там сведения о человеке, похитившем Лайзу. Откровенно говоря, я удивлена, что у него хватило денег на билет. Одному Богу известно, на что он там живет.
Сердце Дэнни упало. Мэтт клялся ему, что не станет заниматься делом и не помчится преследовать кровожадного маньяка в одиночку. Теперь, когда начальство Интерпола официально санкционировало проведение операции «Азраил», Дэнни не хватало только психологически нестабильного Мэтта Дейли, который ворвется в дело, как слон в посудную лавку, и начнет крушить все, вмешиваться в поиски потенциальных свидетелей и, насколько он понял, утаивать важные улики. При встрече Мэтт ни слова не сказал про «итальянский след».
– Он говорил что-то еще?
– Он много чего наговорил, но, как я сказала, просто бредил. Заявил, что любовник Лайзы вовсе не любовник. Что он гей. Что она знала его еще до знакомства с Майлзом, что по какой-то причине он считает это важным. Но что он не может быть Азраилом. И что вы и другие офицеры на неверном пути. Кто, черт возьми, этот Азраил?
– Никто. Кодовое название. Пусть это вас не волнует. – Он тоже беспокоился за Мэтта, как по-человечески, так и
с профессиональной точки зрения. – Спасибо, что позвонили. Сейчас у меня важная встреча, но потом попробую связаться с вашим братом. Если услышите что-то, все, что угодно…– Я дам вам знать. Он… ему не грозит опасность? – В ее голосе звучала явная тревога.
– Нет, – солгал он. – Не думаю. Я немедленно позвоню в полицию Амальфи. На всякий случай. Попрошу присмотреть за ним.
Разговор с Клер беспокоил его. Неужели Мэтту удалось найти следы любовника Лайзы? Но пока Дэнни не поговорил с ним, трудно судить, что из сказанного сестре было правдой, а что – плодом возбужденного, подстегнутого страхом за Лайзу воображения.
К тому времени как Дэнни добрался до дома Дубленко, мысли его безнадежно путались. – Лайл Реналто. Фрэнки Манчини. Каким образом мальчик на фото в ежегоднике связан с Италией и Лайзой Баринг? И почему Дэнни вообще здесь оказался? Минут через пять, похоже, тот же вопрос задал себе Виктор, не потрудившись даже подняться с засаленного винилового шезлонга.
– Мне нечего сказать.
Гостиная Дубленко была омерзительной, вонючей помойкой, усеянной подушками в грязных наволочках, иголками от шприцев, засохшими листьями конопли и объедками. Две спальни были немного почище. Клиенты ожидали определенных гигиенических стандартов, и Виктор их обеспечивал. Спальни предназначались для бизнеса. Но сам Виктор вполне счастливо жил в дерьме.
– Не люблю копов.
Дэнни улыбнулся:
– А я не люблю сутенеров. Но, черт, что же теперь делать? Мы прирожденные враги.
Виктор рассмеялся, гортанный хрипловатый звук быстро превратился в надрывный кашель. Вытащив платок, он сплюнул в него что-то мерзкое и сунул в карман.
– Итак, мы не может терпеть друг друга. Но можем вести бизнес, верно? Вы платите – я говорю.
В этот момент в комнату, шатаясь, вошла тощая девушка в шортах и жилете. Вид у нее был совершенно одурманенный. Виктор зарычал на нее, и она вылетела из гостиной как испуганная муха.
«Бедный ребенок», – подумал Дэнни.
На вид ей было не более пятнадцати.
Его тошнило от швали вроде Дубленко. Но он напомнил себе, почему сидит здесь, сколько жизней зависят от информации, которую может сообщить этот тип, и прикусил язык. Вынув пачку пятидесятидолларовых банкнот, он лизнул пальцы и сделал вид, что считает, прежде чем положить их в карман.
– Предпочитаю «вы говорите – я плачу», мистер Дубленко, если это для вас одно и то же.
Не отрывая глаз от его кармана, сутенер спокойно спросил:
– Так что вы хотите узнать?
Дэнни отдал ему снимок из ежегодника.
– Помните этого парня?
– Иисусе! – завопил Дубленко и улыбнулся, обнажив кривые пожелтевшие зубы. – Фрэнки Манчини! Где, мать вашу, вы это нарыли? – Его снова скрутил приступ кашля.
Дэнни подождал, пока Виктор очистит разрушенные табаком легкие, задыхаясь, как рыба на песке.
– В «Бичес». Я уже побывал там. Миссис Уайтс упоминала, что вы и Фрэнки жили в доме в период с тысяча девятьсот восемьдесят шестого по тысяча девятьсот восемьдесят восьмой и что вы были близки. Это так?