Ангел в сетях порока
Шрифт:
Тетушка Дороти, заметив его взгляд, весьма холодным и недовольным тоном обратилась к Гарри:
— Это правда?
— Не знаю, о чем вы толкуете, — ответил он тоном, который не оставлял сомнений, что это правда, и, не дожидаясь ответа, погрузился в долгую беседу с Бейбой. Та нет-нет да и бросала украдкой на тетушку Дороти зоркие взгляды.
Тем временем лорд Хьюго подошел ко мне и, склонившись, спросил:
— Ну, Максина, как вам нравится в Лондоне?
— Потрясающе! — ответила я. — Наслаждаюсь каждой минутой!
— Поедете пообедать со мной
Я сказала, что очень жаль, но боюсь, у тетушки Дороти другие планы.
— Я ничего не планирую, — возразила тетушка Дороти. — Почему бы тебе не поехать, Максина? Получишь удовольствие.
Она произносила все это отрывисто, каким-то странным тоном. Ведь ей же прекрасно известно, до чего мне не хочется никуда идти с лордом Хьюго! В отчаянии я стала искать повод отказаться, и тут Тимми сказал:
— Поздно, Хьюго. Максина уже обещала обедать со мной… правда, Максина?
Он подмигнул мне, и я подтвердила. Лорд Хьюго, должно быть, разгадал нашу уловку, но, похоже, ничуть не обиделся и сказал:
— Ну, если не завтра, то когда же?
— Позвоните мне на днях, — ответила я, надеясь, что по телефону от него легче будет отвязаться.
Тимми выручил меня. Как это мило с его стороны! По-моему, лорд Хьюго кошмарный старик.
Меня в первый раз поцеловали, и я жутко разочарована. Я так ждала этого момента, надеясь испытать нечто восхитительное. Мой первый поцелуй обернулся мыльным пузырем! Но лучше все по порядку.
Итак, я пообещала ужин Тимми. Он позвонил около девяти; я надела одно из лучших платьев — зеленое кружевное, которое, на мой взгляд, очень выгодно оттеняет мои волосы. Мейбл тоже так думает, потому что сказала:
— Ну, если уж вы нынче вечером не добьетесь успеха, мисс Максина, я просто не знаю… Вот и все, что я могу сказать.
— Надеюсь добиться, — заявила я.
Мейбл поинтересовалась, с кем я иду, и, узнав, протянула: «А, с этим!» — самым что ни на есть разочарованным тоном.
— Почему «а, с этим», Мейбл? — спросила я. — Вам не нравится лорд Уэзерли?
Мейбл сказала, что в общем-то он ничего, только уж больно любит волочиться за дамами, но тут вошла тетушка Дороти, и мы уже не могли продолжить этот разговор.
Тимми повел меня в милое заведение на Дувр-стрит, очень тихое и уютное. За ужином он расспрашивал о моей жизни, и мне не оставалось ничего другого, как рассказать и про монастырь, и про маменьку. Он слушал с интересом.
Мне пришлось выпить немного шампанского, самую малость — я не очень люблю вино, но Тимми уверял, что оно какое-то особенное, и упросил меня попробовать. Сам он пил коньяк.
Когда наши тарелки опустели, Тимми спросил:
— Куда теперь пойдем?
Я ответила, что мне все равно — везде одинаково забавно.
Тимми возмутился и стал внушать, что мне не пристало так думать, а если уж все-таки думаю, не следует в этом признаваться.
Мы решили пойти в «Эмбасси», так как были уже знакомы с его завсегдатаями. Наше появление вызвало несомненный
интерес у публики. Нас окружили, меня осыпали многочисленными комплиментами и говорили, что Тимми — счастливчик.А женщины повторяли: «Ох, Тимми опять за свое!» Их слова казались мне очень глупыми и неуместными.
Мы потанцевали, немного поболтали, а потом Тимми сказал:
— У меня дома лежат новые очаровательные американские пластинки, и я был бы весьма рад их вам показать.
Я сказала, что, может, как-нибудь загляну послушать, но его такой ответ, казалось, не устраивал.
— Почему не сейчас?
Я ответила, что, по-моему, тетушке Дороти не понравится, если я в такой поздний час отправлюсь на квартиру к мужчине, но он сказал, что напрасно я беспокоюсь, у него в доме остановилась его сестра Китти.
В итоге я согласилась, и мы поехали к нему на квартиру, располагавшуюся, насколько я помню, на Дэвис-стрит.
Это была очаровательная квартира, обставленная дорогой мебелью; особый шик ей придавали стены, покрытые сосновыми панелями.
Прежде чем войти, я спросила, дома ли его сестра, Тимми кивнул. Но когда мы поднимались по лестнице, кругом было так тихо и темно, что я робко заметила:
— Похоже, что в доме никого нет.
— Может, сестра уже легла в постель, — предположил он. — Давайте не будем ее беспокоить.
Мы тихо вошли в гостиную, и он включил свет. Я увидела гигантские кресла, большой, широченный диван, заваленный подушками, стол, на котором красовалась бутылка шампанского, два бокала и несколько сандвичей. Все было приготовлено заранее.
Тимми настаивал, чтобы я выпила вина и съела чего-нибудь, но я отказалась.
— А как насчет пластинок? — Я хотела перевести его внимание на что-нибудь другое.
Но, к моему удивлению, Тимми сказал, что совсем забыл, пластинки ему доставят только завтра, и мне придется еще раз зайти, чтобы их послушать. С этими словами он устроился на диване, пригласив меня сесть рядом и рассказать о себе еще что-нибудь интересное.
Я объявила, что рассказывать мне больше нечего, так как моя жизнь не так уж богата событиями, особенно за последние несколько лет, которые я провела в стенах монастырской обители.
— Ерунда, еще много чего можно рассказать! — возразил он и пожелал узнать, что я о нем думаю.
Я сказала, что он, по-моему, очень добр, так как спас меня от свидания с лордом Хьюго.
Мы сидели на большом диване перед камином, и он дотронулся до моих волос:
— Я обожаю цвет ваших волос, Максина!
Я ответила, что мне приятно это слышать, но я терпеть не могу, когда трогают волосы — чувствую себя, словно кошка, которую поглаживают против шерсти.
Тимми засмеялся:
— А мне хотелось бы вас погладить, Максина. — И он посмотрел на меня таким взглядом, что сердце мое екнуло и я быстренько встала, объявив, что должна возвращаться домой.
— Нет, нет, останьтесь! — запротестовал он.
— Пора, прошу вас, я очень устала, — не сдавалась я и стала надевать плащ.