Ангел возмездия

— Да, ладно, Вася, будет тебе и сауна, и девочки, и хлеб с маслом. Хоть прямо сейчас, но мне очень нужна информация по двум лицам, хоть зарежь. Сделаешь — и все тебе будет на высшем уровне, — оправдывался директор.

— Ты, Гриша, словно прожженный торгаш: сначала деньги, потом товар. Когда я отказывал тебе в просьбах? — укорил директора Василий.

— Да не в этом же дело, Вася, информация срочно потребовалась, а погулять — мы и так с тобой вечерком гульнем. Знаю, что тянуть с ответом ты не станешь, все сделаешь быстро и качественно, не раз убеждался в твоем усердии, — несколько раздраженно объяснял директор.

— Ладно, давай свои вопросы, — махнул рукой опер. Григорий уселся поудобнее, плеснул в рюмки чуть-чуть коньячка, заговорил неспеша:

— На территории завода находится фирма «МИР», руководит ею некий Михась Николай Владимирович, юрист — Родионова Елена Михайловна. Мне нужна полная информация по этим людям.

Головачев опрокинул рюмку в рот, ожидая дополнительных вопросов.

— Всего-то, — рассмеялся опер. — Можешь сразу сауну заказывать и прочее. Вся информация уже здесь, — Василий постучал по голове. — И я готов ее тебе выдать запросто, без проблем. — Он тоже выпил коньяк, закусил лимоном и продолжал: — Михась два месяца просидел в СИЗО, его обвиняли в убийстве, поэтому я и знаю про него все и про его жену тоже. Лопухнулись наши тогда здорово, взяли не того, и он зря парился на нарах почти все лето. В общем, подпортили мы ему судьбу, у него как раз в НИИ, где он работал, какие-то неприятности были, сжег он им всю электропроводку при каком-то опыте, тут этот случай — его и выперли с треском из института, с профессорами там тоже, оказывается, не цацкаются. Жалко даже его, а он гордый, не пошел на поклон в НИИ, организовал вот фирму и утер нос институту. Сейчас, говорят, настучат по голове директору НИИ. Проблему, которую они решали всем институтом и не решили, Михась в одночасье у тебя на заводе решил. Да ты и сам наверняка телевизор смотрел, крупный он ученый, видимо, мешал кому-то в НИИ. Как только он из СИЗО вышел, почти сразу же женился, жена и свела его с Корнеем, тот всегда нос по ветру держит, нюх у него особый на прибыль, дал деньги, организовал ООО и сейчас сливки снимает.

— А что за отношения у жены Михася с Корнеем, они что, родственники? — спросил Григорий.

— Да нет, он что-то наподобие крестного отца Родионовой, — пояснил Василий.

— Кому, кому? — переспросил, удивляясь, Головачев.

— Кому, кому? — передразнил Василий. — Жене Михася, юристке его, ты же просил и про нее рассказать. Она закончила юрфак…

— Не надо, — махнул рукой Головачев. — Я не знал, что она его жена и крестница Корнея, думал, что спят они с ней оба — слишком хорошо относятся, вот и решил узнать. А оказывается, все просто, про это я и не подумал.

Василий догадался, зачем попросил Головачев у него информацию о Родионовой. Хотел подловить ее на компре, сдать мужу, что она спит с Михасем, если не ляжет и с ним. «Обломился, Гришенька, мужем-то Михась и оказался, — подумал про себя Василий и внутренне улыбнулся. — Да-а, прекрасно бы получилось — сдал бы жену мужу, что она с ним спит». Он вспомнил Леночку Родионову. Многие мужики хотели бы залезть к ней под юбку, симпатичная бабеночка, очень симпатичная. Василий даже закряхтел.

— Не советую, Гришенька, на нее заглядываться. Корней к ней относится по-отечески, махом тебя из директоров в бомжи переведет. Убить не убьет, но здоровье отнять может и лишить всего нажитого, причем не своими руками, сам он ничего не делает, иначе давно бы на нарах парился. Хитрый он, скользкий, как угорь, давно в теневой экономике крутится, и не взять его никак. Знаем, что он за всеми махинациями стоит, лидер ОПГ и прочее, вор в законе, но нет доказательств, ничего нет. Он твой хозяин, но учредитель не несет ответственности, по закону несешь ее ты, как директор. Он, образно говоря, сопрет что-нибудь, а отвечать тебе, так он всегда и делает, отдуваются другие. Головачев слушал устало, потом махнул рукой.

— А-а, пошли они все к чертям собачьим. Поехали в сауну, оторвемся по полной программе, что мы с тобой, не найдем получше Леночки Родионовой баб?

— Найдем, конечно, — ответил Василий, вставая. — Но она тем и хороша, что не проститутка и не блядь.

* * *

Цепкий взгляд Михася заметил сальные взоры Головачева на свою жену в зале столовой. Он оглядел этого тучного, располневшего мужика с носом-картошкой, похожего на опустившегося провинциального дворянина гоголевской эпохи, и внутренне улыбнулся. «Тяжко тебе придется, дружок, — подумал он. — Моя Леночка с тобой и рядом не сядет, а вот опозорить тебя может, и еще как»… Он заметил и омрачившееся лицо, когда Корней не позвал его в ресторан. Рассчитывал, видимо, старикашка на приглашение, любит торжественные мероприятия и увеселения. Амбициозен и властолюбив, видимо.

В ресторане торжество шло полным ходом, отдельный зал, снятый Корнеем, заполнен наполовину, оркестр играл тихо, не заглушая речь, что особенно нравилось Михасю, и он все время танцевал с Леной, прижимая ее к себе и ощущая упругую грудь. Когда они выходили на середину, оркестр, не прерываясь, переходил на танго, играл иногда мелодию по два и три раза подряд, пока они не садились за столик. Ресторан тоже был Корнеевским, это Михась понял сразу, как и то, что музыканты следили за ним и Леной, готовые угождать музыкой. Когда он, Лена или Корней вставали из-за стола, чтобы произнести очередной тост или рассказывали что-то, оркестр слегка приглушал музыку, не делая исключений ни для кого более.

Торжественная часть давно закончилась, поздравления и тосты отошли в сторону, люди просто отдыхали, как умеют отдыхать обеспеченные люди, не заглядывая мысленно в карман — хватит или нет рассчитаться и на что жить завтра. Корней не пригласил на вечеринку практически никого, кого бы не знал Михась. Но он удивился появлению всего лишь одного человека, Худого, или, как знал его Николай Владимирович, — Петра Ильича Товстоногова. Михась не уважал его никогда — ни в НИИ, когда работали в параллельных лабораториях, ни здесь за столом. «Ты уж извини, Леночка, но по-другому сказать не могу — это обыкновенный лизоблюд и подссывало», — прошептал он тихо на ушко характеристику Худому. Лена улыбнулась и ответила: «Ничего страшного, будем считать это научным термином».

Михась все время задумывался, что делает у Корнея Товстоногов? «Он же может только обтяпывать скользкие делишки, наверное, считается у Корнея советником по науке и темным делам», — размышлял Николай.

Петр Ильич, увидев Михася, подлетел к нему, как старый знакомый, раскинул руки, чтобы обнять, но Николай протянул руку, чтобы остановить его. Товстоногов мгновенно перестроился, ухватился за нее двумя своими и долго тряс, приговаривая, как он рад встрече. Николай Владимирович демонстративно поморщился, буквально вырвал руку, достал носовой платок и вытер правую ладонь, выбрасывая платок в мусор, повернулся к Елене и увел ее танцевать. Это заметили все. Понимая, что рейтинг Худого с этого времени упал, размышляли — станет ли Корней вообще теперь держать его при себе? Но Корней не собирался расставаться с Худым, понимая, что тот еще ему пригодится, но решил присматривать за ним, считая, что тот может переметнуться в другую группировку или к ментам. А после этого случая его обязательно постараются переманить противники из конкурирующих группировок, высосать из него всю информацию и выбросить на произвол судьбы. Таких не уважали и в мафии. Если он не глуп, то откажется от всех предложений и сможет немного подняться, если согласится, туда ему и дорога… в тартар. Корней подсел попозже к Михасю.

— Вижу, не ладите вы с Петром Ильичем. По правде сказать, человек он, конечно, дерьмовый, но не ожидал от вас такой ненависти к нему.

— Это не ненависть, Антон Петрович, это презрение, не более, он не «заработал» даже и на нее. Вы же тоже временно его используете, такие не нужны никому, может, разве, в НИИ — проводить через них грязную работу, не пачкая имя. Такие поддержат любое начинание, но и предадут тебя, почуяв выгоду.

Корней понял, что Михась все еще обижается на НИИ, не может простить своего увольнения, обнял Николая за плечо.

— Да бог с ним, с Товстоноговым, Николай Владимирович, я рад, что встретил и не ошибся в вас.

Михась щелкнул пальцами, подскочил официант.

— Накрой отдельно на троих — нам с Антоном Петровичем по коньячку и лимончик, бокал красного вина…

— С шербетом, — подсказала Лена.

— С шербетом, — повторил Николай. — Пойдем, Антон Петрович, отдохнем от толпы.

Они встали, удаляясь из зала в отдельный кабинет, чувствуя спиной завистливые взгляды. Михась с Леной сели на диван, она прижалась к нему, положив голову на плечо, Корней сел напротив, набивая табаком свою неизменную трубку, закурил, с наслаждением затягиваясь дымом.

— Смотрю я на вас — и на душе как-то светлеет, приятно посмотреть на красивую пару, когда все прекрасно и в глазах полыхает любовь. Не стану скрывать, не было у меня в молодости женщины и нет до сих пор, которой бы я мог вот так положить голову на плечо, времянок было много, но настоящей любви не было. Нет, я не завидую, я радуюсь за вас. Леночка стала мне словно дочка, своих у меня нет. Промотал я молодость по тюрьмам и лагерям, наглотался вдоволь романтики, а хотелось бы, чтобы вот так кто-нибудь положил мне голову на плечо, прижался ласково и сказал «па-па».