Ангел возмездия

Гринев понимал прекрасно, что Кэтвар много потеряет в финансовом отношении, если станет заниматься с сотрудниками за денежное содержание инструктора. Он берет с клиента по тысяче в месяц, а ходить к нему на занятия станут не один десяток человек. Но не устраивало полковника совсем другое.

— Понимаете, Николай Михайлович… Кэтвар перебил его:

— Я отвык от своего паспортного имени, друзья зовут меня просто Кэт, — он протянул руку.

— Хорошо, Кэт, — улыбнулся он, пожимая протянутую ладонь. — Не все сотрудники могут посещать открыто этот зал, не всех должны знать в лицо.

— Я могу приезжать к вам, — мгновенно отреагировал Кэтвар. — Надеюсь у вас найдется машина: отвезти — привезти.

— Машина найдется, договорились.

Со следующей недели Кэт посещал спортзал ФСБ два раза в неделю, график его вполне устраивал, как раз «пустое» время с 16 до 18 часов. Его тренировки в центре начинались с 19 часов, были и утренние.

Потекла спокойная жизнь — тренировки групп, в перерывах финансовые вопросы, поставки продуктов и спиртных напитков в бар, множество обычных текущих дел. Конечно, работы много, и не всегда все удавалось завершить должным образом, но уже никто не наезжал, не хотел предложить крышу или забрать бизнес, никто не угрожал физической расправой и не пытался натравить правоохранительные органы, организовать проверку. Времени иногда не хватало, и Кэт с Мариной не всегда уезжали домой, оставались в центре, благо, условия имелись. Спальню, где Косарь принимал женщин легкого поведения или насиловал несогласных, вымыли с хлоркой, сменили белье — и порядок, можно отдыхать в любое время или оставаться на ночь. Но неуемной душе Кэта хотелось чего-то особенного, и внутри назревала непонятная тоска. В эту ночь, после близости с Мариной, он не смог уснуть сразу, не хотел включать и внутренние силы, обнял ее и лежал с закрытыми глазами. Вспомнилась Лена, спокойно и мощно катящая свои воды, островок, где они собирали черемуху, занимались любовью, голые снова срывали спелые черные ягоды и были счастливы. Небольшой заливчик, куда заплывали погреться в траве щучки, богатый и другой рыбой, в основном ельцами и окуньками. Выше по течению, перед островом, где река тоже широкая, с каменистым дном у одного берега, Кэт ставил перемёты — ловил мальков в теплой воде у берега марлей, цеплял их за хвост на крючки перемёта по 25 штук и вечером забрасывал все подальше в реку. Утром вытаскивал два-три налима в среднем по килограмму каждый, Марина варила уху, делала рыбные котлетки — на засолку или копчение налим не использовался. На перекатах Кэт ловил ленков, особенно в июне, когда выползали из воды стрекозы, сбрасывали с себя серую плотную оболочку и подсыхали на ветерке и солнышке, чтобы подняться в воздух и улететь. На местном наречии называли стрекоз — валёк. Собирал он их еще мокрых, складывал в холщовый мешочек, а потом на них уже всплавную ловил ленков. Свежий кедровый воздух, славящийся своей стерильностью, тишина, лесные звери, не знающие, что такое подлость, краски дикой природы… Кэтвар вздохнул. Заныла, засвербела душа, захотелось окунуться, поплавать в ленской водичке, побродить по лесу, подышать таежным воздухом, полежать с Мариной на полатях и поесть перченой строганинки из рыбы и лосятины со свежеразваренной картошкой. А как здорово попариться в настоящей русской баньке, когда Марина пройдется по телу березовым веником, отстегает, как следует, и потом плюхнуться в снег… Все смешалось в мыслях — и зима, и лето.

Спать совсем расхотелось, и Кэт встал, плеснул себе в кружку пива, чего по ночам никогда не делал, уселся в мягкое удобное кресло и опять вспомнил о заимке — уже захотелось пожевать под пиво вяленого окунька или щучку. Он осушил залпом полкружки и заметил, что Марина открыла глаза и смотрит на него.

— Не спится что-то, вспомнил заимку — и душа заныла, — тоскливо пояснил он, словно и не обращаясь ни к кому.

Марина тоже встала, подошла сзади к Кэтвару, обняла за плечи с какой-то особой нежностью, вспоминая все, от первой встречи до сегодняшнего дня. Бывают в жизни резкие повороты, как это случилось с ней, крайне редко, но все же бывают. И поверить в них трудно с чьих-то слов — все равно что-то сказочное и нереальное затаится в подсознании, словно посмотрел фильм или прочитал сказку. Кем она была раньше и кто теперь — хозяйка громадного оздоровительного центра, а в другой, изначальной жизни — безвольная баба, которую считали шлюхой.

Но сказочный принц — вот он, рядышком, наяву, наклонил голову, прижался щекой к руке, горячее дыхание побежало вверх, сжало сердце, захотелось уехать с ним на заимку, любить, ласкать и родить маленького Кэтика. От этой мысли она вздрогнула, никогда не думала о детях всерьез, а теперь захотелось стать матерью, иметь полноценную семью, продолжение рода, наследника. Они не предохранялись, но Марина не беременела, слышала, правда, что бывает так иногда с молодыми женщинами, проходит само по себе через год или два. Много причин, могут быть и серьезные. Сердце взволнованно колотилось, бешено захотелось узнать мнение Кэта и обследоваться у гинеколога. Кто она — любимая женщина, гражданская жена? Хотелось большего, стать законной и называться матерью. Видимо, Кэтвар не против ребенка, если никогда не спрашивает о графике и не заводит речь о контрацептивах, возможно, он и примет решение о регистрации брака в случае беременности. Марина вздохнула, все равно — как бы то ни было, но ее Кэт — самый лучший. Разве могла она вот так обнять кого-нибудь другого, любить и жить с другим мужчиной? Ей стало легче.

— Пойдем спать, дорогой, все-таки лежа больше шансов уснуть, — она улыбнулась грустно. — Если не хочешь — полежим просто так.

Кэт прилег на кровать, обнял Марину, лежа с открытыми глазами, рассуждал про себя, стараясь быть кратким и не вдаваться в подробности. «Итак, что мы имеем? Город со всей его цивилизацией, оздоровительный центр, работу, любимую девушку, жену. Жену… Да, неплохо было бы, наверное, зарегистрироваться, упустил я в суете этот вопрос. Но, это с одной стороны, с другой — отсутствие всякой цивилизации, дикую, необъезженную и прекраснейшую природу, непуганых зверей и она… А что, неплохая мысль… совместить»!

Кэтвар полежал еще немного, порассуждал про себя.

— Мариночка, ты не против, если мы с тобой зарегистрируемся, узаконим наши отношения?

— Что ты, Кэтик… — она прижалась к нему и более произнести ничего не смогла.

Он понял ее без дальнейших слов.

— Тогда мы завтра регистрируемся, берем месяц отпуска, еще один, как без содержания, — Кэт улыбнулся. — И уезжаем на заимку почти до конца сентября.

— Здорово! Вот это здорово! Какой ты у меня славный! Она взобралась на него сверху, быстро-быстро целуя в губы, щеки, нос, глаза, уши. Обняла крепко, чувствуя поднимающуюся плоть снизу, немного откинулась назад, принимая ее в себя, и закрыла глаза в томлении и восторге.

* * *

Стас Тихонов вышел из зоны по звонку. Предпринимал он попытки освободиться условно-досрочно по половине срока и по двум третям, но совершенные нарушения режима прочно держали за охраняемым забором, и его заявление даже не рассматривали в суде. На комиссии во главе с начальником ИТК однозначно решили — недостоин, слишком много мелких нарушений. На что-то крупное он и там не тянул — шестерка по жизни.

Прибыл домой абсолютно без денег, не заработал ничего в зоне, и как жить дальше — понятия не имел, не задумывался — вначале нужно отметить выход. Дружки, естественно, появились сразу, только он на порог дома — и они тут как тут. Обнялись на радостях, похлопали друг друга по плечу — святое дело: выход от хозяина сбрызнуть полагается. Стас пожал плечами, потер пальцами, что означало — пшик, нет денежек ни копейки, бутылку взять не на что. Но на то они и друзья, нельзя оставить друга в беде. Быстро организовали закуску и парочку пузырьков водочки, отмечали освобождение круто. Через полтора часа водка кончилась, Игорь быстро сбегал в магазин, пришел уже с девочками, которых встретили на ура. Олег заметил, как загорелись глаза Стаса, бросил с хохотом:

— Иди, Стас, покувыркайся, а то и водка в глотке застрянет. Под общий смех парочка удалилась в другую комнату, вернулась через минуту, девка пояснила насмешливо:

— Чего там кувыркаться — засунуть не успел, как обтрухался, только испачкал всю.

Стены затряслись от смеха, смеялись долго, до колик в животе, Стас насупился, стал разливать водку. Олег сгладил положение.

— Хватит ржать — мужик два года живой бабы не видел, накопил силенок, еще всем нам покажет, как трахаться надо. Давайте, за него и выпьем, чтоб хотелось и моглось.

Поздно утром компания стала просыпаться, опохмелились немного, девок выпроводили. Игорь шепнул им, чтобы вернулись к вечеру. Предстоял разговор, из-за которого, собственно, и пришли друзья-корефаны. Не сговариваясь, они решили возобновить прибыльный бизнес в этом домике и не рассказывать Стасу о том, как разделалась с ними его сестра, которая исчезла неизвестно куда. Но боялись они взломать замки и снова поселить в доме проституток: появится Марина — добром все не кончится. А сейчас они будут вроде бы ни причем, братец за все в ответе, необходимо только обработать его, как следует, пусть пьет свою водку и в настоящее дело не лезет, считает, что он здесь главный. Это очень важно.

Дмитрий вытащил из сумки припасенные с вечера огурчики, капустку, колбаску, — знал хорошо, что съедят все за столом, поэтому и отложил часть, достал и бутылочку, пригласил всех за стол. Он растолстел за два года, стал, как заметил Стас, каким-то пастозным и уравновешенным, совершенно не реагировал на колкости, как обычно, и на удивление — абсолютно не интересовался девчонками. За весь вечер и ночь так и не обнял ни одну из них, но алкогольный туман в голове Стаса не давал серьезно задуматься над необычным фактом.

— Давайте, — предложил Дмитрий, — поправим здоровьишко.

Они выпили по рюмке, закусили огурцами и капустой, колбасу и хлеб никто не трогал, есть не хотелось. Водка разлилась приятным теплом по телу, забирая в себя похмельную боль и слабость, придала уверенности и сил.

— Мы ждали тебя, Стас, — начал разговор Игорь. — Видишь, даже мебель тебе купили. Подумали — выйдешь от хозяина — и сесть не на что, пропил же все перед зоной. Вместе пили, поэтому и позаботились о тебе, друзья все же, — он налил снова. — Давай, Стас, выпьем за настоящую мужскую дружбу, которая проверятся не на гулянках, а в деле, — он показал рукой на мягкий уголок.