Ангел

– Точно. Но никто долго не разводил там огня, и тогда Трей сказал, что сам все устроит.

– Значит, вы совершенно случайно выставили виновным Гэбриела Уэбба?

– Он был вообще не при делах. Нам просто до зарезу хотелось уничтожить труп.

– И поэтому вы привели туда Гэбриела и Эмму?

– Позвать их предложила Лианн. Она хотела повыпендриваться перед ними. Мол, смотрите, с какими крутыми парнями я дружу.

– Она знала о трупе?

– Нет.

– Ваш брат Ашер… Почему он угрожает Гэбриелу Уэббу?

– А хрен его знает. Наверное, скучно в тюряге. Ему куда хуже пришлось, чем мне. Он попросил наведаться к Эмме и внушить ей, что ее ухажер должен кое-что сделать для моего братана. Так я и поступил. Он заставил меня пригрозить и другим людям.

– Кому конкретно? – уточнила Имоджен, удивленная, что Крис Локк так легко сдал брата.

– Семейке одного надзирателя. Я сделал фотки, и он заставил охранника проносить для него наркоту.

– Кому-нибудь еще вы угрожали?

– Не в этот раз. Сейчас даже не припомню.

– А как насчет Люси Ханниган? Вы убили ее?

Крис помотал головой.

– Нет. Даже не знаю, кто это.

Если учесть, насколько откровенно говорил с ними этот полумужчина-полуребенок, Имоджен была склонна поверить ему. Настало время сменить тему.

– Давайте поговорим о символе.

Крис снова заерзал на стуле.

– А зачем?

– Почему вы изобразили его?

– Подумал, что так страшнее.

– А почему именно этот символ?

– Без всякой причины. Он единственный, который я знаю.

Крис снова занервничал, яростно обгрызая кожу вокруг ногтя большого пальца.

– А откуда вы его знаете?

– Ниоткуда. Это просто символ, и все дела.

Теперь Крис взволновался не на шутку.

– Вы не могли увидеть и запомнить его в одном из мест, где, возможно, бывали?

– Где, например? – спросил он настороженно.

– Это вы должны нам сказать.

– Зачем? Чтобы вы пришили мне еще одно дело?

– Что вы имеете в виду? Какое дело?

Продолжая поочередно обсасывать большие пальцы рук, Крис смотрел на Имоджен, которая изо всех сил старалась не выглядеть слишком суровой. У нее сложилось впечатление, что жесткость не нужна в разговоре с этим мерзавцем. Крис глубоко вдохнул и сложил на груди руки. Следующие слова он выпалил на одном выдохе:

– Клянусь, я не убивал их. Они были уже мертвы, когда я приехал. Приятель подбросил меня на машине. Я собирался попросить их вывезти меня из страны или сделать еще что-нибудь. Помочь спрятаться, а я бы никогда ни словом о них не обмолвился. После того как вы устроили облаву на меня, я понял, что мой арест – вопрос времени.

Имоджен нахмурилась, совершенно сбитая с толку.

– О ком вы говорите?

– О них! О Картерах! Я приехал к их усадьбе. Ворота стояли открытыми нараспашку, и тогда я решился подойти к дому. Заглянул в окно и увидел, что они оба мертвые.

Имоджен посмотрела на зеркало, маскирующее стекло, и легко вообразила, какой ажиотаж поднялся сейчас за ним. Никто в участке еще не знал, что Картеров убили. Вероятность такого развития событий ни ей, ни коллегам и в голову не приходила. Старший инспектор Капур четыре дня назад после их с Эдрианом самовольного визита приказала держаться подальше от Картеров под угрозой дисциплинарного взыскания, пока полиция не разберется в их финансовых делах и не получит достаточно оснований для ордера на обыск в доме. Имоджен взяла себя в руки, стараясь не показать Крису Локку, насколько врасплох он застал ее своим сообщением.

– Какое это имеет отношение к символу? – спросила она.

– Он выложен у Картеров на полу. Как на тех картинках в учебнике о Древнем Риме. Мозаикой.

Это был тот самый дом, который запомнил Дин, дом, куда его привозили ребенком и использовали для извращенных развлечений. Неужели он нашел его? Имоджен вспомнила, как они с Эдрианом ездили к Картерам. Она ведь не могла не заметить этого символа на полу, верно? В памяти всплыл странный ковер в вестибюле. Он и прикрывал мозаичный узор. Значит, Дин расправился с ними? Имоджен сумела отогнать навязчивую мысль, решив, что обдумает все позже.

– Выходит, этот символ связан с Картерами? Зачем же вы нарисовали его в доме Уоллисов?

– Просто я его вспомнил. Картеры устраивали вечеринки, куда приходили и мы тоже. – Крис произнес это таким тоном, что у Имоджен мурашки пробежали по спине. Она не забыла рассказа Дина об этих развлечениях.

– Расскажите подробнее о вечеринках.

Крису снова стало заметно не по себе.

– Они снимали все на видео. Записи по-прежнему, наверное, хранятся у них. Я не стану больше говорить об этом. – Он уставился на свои руки.

– Зачем они сохранили записи? Хотя бы это вы можете сказать?

– Мне они говорили, что, если я не сделаю, что сказано, они всем покажут записи. Картеры угрожали нам. Они снабжали нас деньгами, но только не в плате было дело. У нас не оставалось выбора, кроме как исполнять их приказы. Мне вовсе не хотелось, чтобы кто-то смотрел видео обо мне. – Крис снова глубоко вздохнул и потер пальцами веки. Когда он поднял взгляд, глаза покраснели и увлажнились.

– И что же было на записях? – спросила Имоджен, чувствуя отвращение к самой себе. Она прекрасно понимала, насколько трудно ему говорить об этом.

– То, что я бы никому не захотел показать. Люди, приходившие на эти сборища… Они любили детей. Они занимались, чем хотели, со мной и с Ашером. Он страдал от этого и уже никогда не стал прежним. Просто с ума сходил при мысли, что кто-то увидит, что они творили с нами. – Крис помолчал. – Но есть еще кое-что, о чем я могу рассказать.

– О чем же?

– Два дня назад, когда я нашел Картеров, я сначала приехал к ним за деньгами. И там был еще один мужик. Он орал во всю глотку, и я поспешил свалить, потому как он выглядел, будто совсем с катушек слетел. А когда я вернулся позже, они были мертвые, а того мужика и след простыл.

– Кто это был? – Сердце чуть не пробило грудную клетку Имоджен, вынужденной задать логичный в данных обстоятельствах вопрос.

Крис только покачал головой.

– Я его не знаю, но он хорошо ориентировался в доме, и я догадался, что он знал Картеров прежде. В руке он держал молоток.

– Как он выглядел? – задала Имоджен еще один вопрос, от которого у нее засосало под ложечкой.

– Высокий такой мужик с короткими светло-русыми волосами. На вид крепко сбитый.

– Белый?