Ангел

Касси нарушила повисшее в воздухе тягостное молчание, чтобы отвлечь внимание Моргана, и произнесла первое, что пришло ей в голову:

— Передайте своему отцу, что я не уеду, пока он не согласится переговорить со мной.

Взор Моргана тут же обратился к девушке.

— Я же сказал, он не хочет…

— Я слышала, что вы сказали, — раздраженно оборвала она его, — и все же передайте ему мои слова, иначе мы все окажемся в неприятном положении. Сможете ли вы поджечь дом, когда в нем буду я?

— Не будьте… послушайте меня… черт возьми, женщина! — От волнения он не находил слов.

От всего происходящего Касси разволновалась и сама, не говоря уже о том, что просто ужаснулась собственной отваге. Она вовсе не собиралась обманывать Маккейли, если это можно было назвать обманом. Если бы ей дали время подумать, она ни за что не осмелилась бы на такое. Но времени у нее не было. Она хотела лишь отвлечь внимание Моргана от Ангела — ах, если бы Ангел держался подальше от них!

Но к сожалению, ее маневр имел лишь временный успех. Если бы Ангел удалился, пока она отвлекала от него внимание Моргана, ее старания были бы вознаграждены. Но он все так же стоял, не сходя с места, и глядел на них своими черными как смертный грех глазами, провоцируя гнев самим своим присутствием. И Морган, раздосадованный тем, что не может найти убедительных слов и не знает, как справиться с женским упрямством, решил, что может дать выход раздражению, обрушив его на голову этого любопытствующего прохожего. Он пока не связывал его с тем человеком, о котором расспрашивал Касси.

— Выкладывайте, что вам надо, мистер, а нет — ступайте своей дорогой. У нас, как видите, личный разговор.

Ангел, не меняя своей расслабленной позы, очень спокойно ответил:

— Но это, кажется, общественная территория, к тому же я бы хотел услышать от дамы, что ей не причиняют беспокойства.

Морган высокомерно взглянул на него:

— Я и не думал причинять ей беспокойство.

— А мне кажется, дело обстоит совершенно иначе, — ответил Ангел, намеренно растягивая слова. — И я хотел бы услышать, что скажет дама.

— Мне не причиняют никакого беспокойства? — поспешила заверить Касси, взглядом пытаясь дать понять Ангелу, чтобы он не вмешивался, и прошипела сквозь зубы Моргану:

— А вы докажите это и отпустите меня. Вы ведете себя неприлично.

Моргану пришлось оторвать взгляд от Ангела, чтобы посмотреть на Касси. И он даже удивился, что все еще держит ее за руку.

— Извините, — промямлил он, разжимая пальцы. Касси лишь едва кивнула в ответ и зашагала прочь. Рассердившись на себя за несдержанность — вырвавшиеся у нее слова могли к концу недели обернуться поджогом ранчо, она не хотела даже думать, что оставила наедине двух мужчин, один из которых крайне деспотичен и вспыльчив, а другой вообще совершенно непредсказуем. Но по ней — пусть эти петухи хоть перестреляют друг друга.

Глава 5

Глядя вслед поспешно удаляющейся девушке. Ангел все же не выпускал из поля зрения человека, которого она называла Морганом. Касси шагала стремительно, едва не бежала. Морган тоже смотрел ей вслед и вполголоса что-то ворчал себе под нос. Ангел не до конца понимал смысл сцены, свидетелем которой ему довелось стать, но все это ему определенно не нравилось. Лишь через какое-то время он все-таки сообразил, что произошло на его глазах.

Высокий техасец, вспомнив о присутствии чужака, повернулся к нему и уже готов был что-то сказать, но Ангел поспешно произнес:

— Вам придется извинить меня, но дама вот-вот уедет с моей лошадью.

Черт возьми, именно это она и собиралась проделать. Ангел тихонько чертыхнулся, представив, как ему придется нестись что есть духу, чтобы успеть остановить экипаж, который трогался с места.

К тому времени когда, запыхавшийся и растерзанный, Ангел все же догнал его, экипаж уже выезжал из городка. Меньше всего Ангел думал о том, чтобы не напугать девушку, когда вдруг окажется рядом на сиденье.

— Леди, это называется угоном лошадей! — выпалил он, тяжело дыша.

Рот ее от удивления приоткрылся, когда она, обернувшись, увидела двух лошадей, послушно бегущих за экипажем.

— О Боже, я совершенно забыла… даже не заметила… и я вовсе не пыталась угнать…

Она резко оборвала свой бессвязный лепет и плотно сжала губы. Очень медленно повернула голову, и на лице ее появилось уже знакомое Ангелу выражение.

— Не стоит… — попытался он было предупредить новый виток конфронтации, но она уже с головой бросилась в омут вражды.

— Какого черта вы пытались вмешаться? Неужели не можете иначе общаться с людьми, — только гнуть и ломать их, топтать гордость и достоинство?

— Признаться, не могу.

Касси не ожидала такого ответа, как не ожидала и спокойного движения — он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди, словно поощряя ее продолжить свою речь. Это сразу же остудило ее пыл, она отвернулась и уставилась на дорогу. Выдержав паузу, девушка заметила с плохо скрытым презрением:

— Тогда вы должны везде, где только появляетесь, оставлять за собой трупы.

— Случается и так, — довольно сдержанно согласился он.

Она не нашлась что возразить. Право, уж лучше поговорить о погоде, а не об убийствах людей — эта тема, похоже, давалась ему нелегко. Она же совершенно не знала, как вести себя с подобными людьми, да и не хотела учиться этому.

Он должен уехать, сегодня же, а лучше — немедленно. И эта мысль так крепко засела у Касси в голове, что она почти непроизвольно натянула вожжи и остановила экипаж, чтобы тут же заявить об этом своему пассажиру. Она решительно повернулась и оказалась лицом к лицу с Ангелом — всего несколько футов разделяло их. Ей даже пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы увидеть его глаза. И тут же она оказалась в ловушке его угольно-черных зрачков, теперь уже совсем не страшных, а завораживающих.

— Почему вы остановились?

Почему она остановилась? Бог знает… но тут же вспомнила. Вздрогнув, Касси забилась как можно глубже в угол сиденья; весьма смутно осознавая все происходящее и не понимая, почему любая мысль, едва родившись у нее в голове, тут же куда-то пропадает. Не понимала она и того, почему так странно чувствует себя рядом с ним и вроде бы задыхается, словно какая-то перепуганная дурочка. Но она отнюдь не испытывала страха, во всяком случае сейчас. Ангел больше не пугал ее своей мрачноватой усмешкой.