Ангел

Вокруг, насколько я видел, пришедшее понимание происходящего заставляло мужчин гневно сжимать кулаки и хмурить нервные лица. Человеческая масса, чья недавняя растерянность и подавленность внезапно переросла в решимость, с надеждой и мольбою взирала в ту сторону горизонта, куда величественно удалялся этот ровный и грозный звук. Мне подумалось вдруг, что все они уже горько, до боли в груди, пожалели, что не будут присутствовать на последнем акте трагедии, когда есть призрачная, но возможность посчитаться с тем, кто сделал из них жалких, лишённых разума и мужества, загнанных страхом животных. Во мне появилось устойчивое чувство, что нам пора. Туда, где в эти минуты будет жарче всего. Чувство, перешедшее в неудержимое жжение, в жажду действовать…

Чувство шанса. Его не спутать ни с чем.

— Чик, доктор!

Я сгрёб их, недоумевающих и грустных, в охапку, и потянулся к сфере. Словно заждавшийся зова вихрь, из белесой пустоты вынырнули призрачные контуры…

…Последнее, что успел я увидеть в снежном мареве, это огромные глаза Первого, резко надвинувшиеся из мельтешащего серебристого тумана, и прошедшие прямо сквозь меня…

Глава XIII

Верный был сильно изранен. Особенно удачное, но пока ещё одно из нечастых попадание в район внешнего экрана, прорвавшее защиту, закончилось тем, что находившиеся там воины оказались разорванными на крупные куски. Уцелевший поспешил с докладом к Ведущему, прося замену погибшему посту. Как непрерывно передавали из Главного Зала управления, ненавистные низшие, что навалились на тонхов всем скопом, словно обезумели. Невзирая на всё ещё довольно плотный и мощный заградительный огонь установок почти истощённого корабля, они вытворяли в небе своей планеты нечто невообразимое. Словно торопясь умереть, их допотопные, но назойливые летающие аппараты выстраивались в очередь к горлу тонхов. Расстреливая боезапас, вываливая из тел других медлительных машин пузатые разрывающиеся предметы и шипящие молнии, они, становящиеся бесполезным металлом, просто сами устремлялись на корпус Матки, навстречу безжалостно секущим их лучам силовых полей. Рассыпались прахом, едва касаясь излучения защитного поля, разваливались и взрывались в воздухе, но всё новые и новые их тучи, как стаи жадных, злых и неуёмных насекомых, рассерженных приходом непрошенного гостя в свои владения, закрывали поле зрения стрелков тонхов. И всё чаще, несмотря на густые и точные попадания защищающихся пришельцев, корпус их главного корабля сотрясался от разрывов на них машин, прорывающихся сперва поодиночке, а потом — уже и малыми группами…

В довершение всего защите приходилось перенапрягаться, отражая многочисленные, прилетающие откуда-то с поверхности моря и с отдалённых участков суши, мощные реактивные снаряды низших, что зачастую, не находя свободного пространства среди набрасывающихся с рёвом летающих машин, крушили их самих. Но в суматохе и горячке боя низшие, казалось, не придавали этому ровно никакого значения. Температура в отсеках боевого обеспечения Сильных стремительно росла. Стрелки и техники с опаскою посматривали на питающие орудия установки, а ад наверху лишь только начинал распалять своё ненасытное кострище…

Бессильные пока помочь собственным пилотам и оставшемуся на Земле кораблю, взирали с орбиты поражённые подобным безумием Сильные на то, как всё чаще и чаще на теле их обречённого временного Дома вспухают горячие соцветия свирепого огня. Они словно чувствовали на себе каждый такой удар. И содрогались всем телом всякий раз, когда Матке доставалось особенно сильно. В последние часы Матка вспыхивала часто и густо, и всё дольше играли на ней яркие сполохи. Очевидно, низшие начали применять неизвестные тонхам вещества, наделяющие металлы способностью возгораться. Материал корабля пока держался, но было всё ещё неясно, как долго неземные технологии способны противостоять неисчислимым атакам землян…

…Когда низшие устроили столь массированный налёт, Доленграну достало ума быть готовым к такому развитию событий. Ибо буквально за несколько дней до этого вспомогательный корабль был по максимуму возможного снаряжён для того, чтобы оторвать от поверхности планеты грузное тело, до отказа набитое своими сынами. Теми, кто был готов вот-вот встать в строй, и теми, кто уже стал полноценными Сильными. Около трети так и не успевших очнуться, а потому обречённых на смерть воинов, завоеватели были вынуждены оставить на занесённых снегом землях Норвегии и Гренландии, в чреве остающейся на растерзание войскам низших Матки. Это была необходимая жертва, ибо вместить всех поднимающийся в космос корабль был не в состоянии. И пришельцы пребывали теперь в состоянии шока. Их не то чтобы до смерти напугали армады низших, нет. Но возобладавшая в них вдруг впервые за многие поколения осторожность заставила не рисковать всем имеющимся в из распоряжении потенциалом расы. С одной стороны, где-то там, над незнакомыми тонхам пейзажами, грохотала и шумела в воздухе странная техника самих хозяев Земли, настырно и угрюмо спешащая со всех концов планеты к месту начавшейся битвы. А за пугающим своим ледяным покрывалом горизонтом, казалось, неустанно искал их жадными глазами неугомонный и беспощадный Маакуа… И теперь Сильные чувствовали себя неуютно вдвойне, отняв у страдающей на планете в бою и «родах» Матки значительную часть её и без того скромных ресурсов, едва позволивших оторвать Пристанище от поверхности планеты, и статистами наблюдая за разворачивавшейся внизу трагедией с безопасного расстояния. Оттуда, куда бессильны были подняться реактивное оружие и летательные аппараты землян. Оставив на Земле, в страдающем теперь от полученных ран, высосанном ими до предела корпусе корабля и в качестве резерва для отражения возможного прорыва, несколько тысяч «жертвенных» бойцов, Сильные предпочли уцелеть большинством. Сейчас они беспомощно парили пустоте, в то время как установки корабля лишь только начали напитываться силами, а потому тонхи не имели возможности поддержать огнём своего собрата. Низшие начали атаку так вовремя для себя, словно пронюхав об этом кратком периоде их бессилия. И так упредительно для планов пришельцев. С опережением их намерений, не дав Сильным обрести столь ожидаемого ими преимущества. Случись всё несколькими днями позже, земляне были бы обречены. Напитавшиеся для нескольких ударов накопительные секции Пристанища разметали бы силы людей ещё на подходе. И ещё через несколько дней Землю ожидал бы другой сценарий развития событий. Сценарий по Хаара. Отдавшего часть своей силы на возрождение флота и возможностей своих Детей. А сейчас… Сейчас энергии корабля едва хватало для самообеспечения и работы установок капсул. Как мыслил каждый из Сильных, по странному стечению обстоятельств они теперь сами напоминали ранее так напуганных возможной гибелью низших, что трусливо попрятали свои шкурки в норы, едва над их головами забрезжило восходящее солнце тонхов…

Самое неприятное и непривычное изначально состояло в том, что четыреста модулей, ещё способных вести бой и поднятых в воздух при первых признаках опасности, были заклёваны, растерзаны в клочья остервенелыми пилотами землян в первый же час сражения. Задавленные числом и каким-то стремлением людей «прибить» к поверхности планеты аппараты противника, отважившиеся сопротивляться тонхи погибли в головокружительной круговерти, устроенной проклятыми людьми в собственном небе. Разменивающих Их словно подменили. Трусость сменилась яростью отчаяния. Снежное поле обширного плато уже давно в несколько слоёв устилали перемешанные между собою обломки модулей и крошево летательных аппаратов низших, а они всё не унимались. И всё ещё поднимались в небеса, выходили в океаны и моря, с востока и запада планеты, спешащие к месту сражения всё новые ударные силы противника…

Доленгран открыто бесился. Последние события, происшедшие не где-нибудь, а прямо в его собственном Доме, доводили Наагрэр до состояния, близкого к злобному сумасшествию. Убийство Вопрошающих, невероятное исчезновение их Верховного, непостижимое бегство пленника, его гибель прямо в этом зале. Пропажа «вакцины», на которую так рассчитывал Ведущий, потому как тело мёртвого узника оказалось кем-то и так искусно высосанным… Причём настолько, словно его долго сушили в раскалённых печах. Лишённые влаги кровяные клетки, оставшиеся без питательной среды, мгновенно погибли, и более не подлежали восстановлению. И в довершение всех бед — начавшая болеть той же болезнью, что и дохлый низший, Матка. Чем на корабле массой в девять с половиной миллиардов тонн, можно «лечить» субстанцию, весящую более семнадцати миллионов тонн, Наагрэр не мог себе даже представить…

…Очередной, уже более мощный по сравнению с предыдущими разрыв, глухо отозвавшийся в недрах Матки, заставил Наагрэр обеспокоенно завертеть головою. Ему начинало казаться, что низшие вот-вот доберутся и сюда, в святая святых корабля. Туда, где под толщею нескольких ярусов сверх крепкого металла и органики, напряжённый до предела Мыслящий и единственный из уцелевших Вопрошающих прилагали неимоверные усилия. Переживая вместе с Пра Хаара муки рождения из бестелесной материи его живых клеток. Энергетическое тело корабля сопротивлялось их стараниям, словно ощетинившись против собственных владельцев и смотрителей. Возмущённо вздрагивая необъятными боками, живая плоть, собственно и называемая тонхами Маткой, отказывалась подчиняться и выдавать требуемые от ней синапсы и волны силы. Освободив её от всех остальных нагрузок, исключая насущные задачи обороны, Наагрэр и жрецы надеялись, что Матка перенаправит силы на нужное им действие. Она скупо и нервно бросала к ногам пытающегося вздохнуть божества осколки силы, преобразованной уже настолько, что недовольный Пра, с трудом усваивающий «неудобоваримые» потоки, стремился к выходу в мир наполненным физически изуродованными клетками. Он незаметно для себя наследовал генетические уродства и «болезнь» Матки. Установленный в особый приёмник кристалл то жарко вспыхивал рубиновым свечением, то вновь гневно остывал до состояния пепла. Мечущаяся в нём бестелесная сила, сотрясавшая собственную ненавистную скорлупу, словно в неистовстве молотила в стенки узилища могучими руками, нетерпеливо пульсировала и трубила, — то гневно и просяще, то переходя временами на нотки исступлённого бешенства раненого животного. То есть вела себя противоестественно относительно должного. Грани кристалла начала покрывать сетка мелких серых морщин, и Мыслящий бросал всё более тревожные взоры на напрягшегося в непосильном томлении и ожидании Наагрэр. Дух Хаара слишком спешил, требовал уже немедленной свободы и Воплощения, будто не в силах более переносить насилие чуждых ему веществ и сил над своей сутью. Словно предчувствую скорую агонию Матки, ведущую к её умиранию, к опасности замирания процесса становления, рвалась наружу неимоверная мощь божества. Торопила и страстно взывала к бессилию чад своих. Словно крушила и рвала нити, держащие его в плену непосильного ему небытия. Этого призрачного существования, не позволяющего сделать первый, нетерпеливый и насыщенный муками наслаждения, самим кипением Жизни, вдох, означающий таинство состоявшегося Рождения.

Купол Матки вдруг резко помутнел от скапливающихся под ним паров отработанных газов, что выделяла учащённо пульсирующая от непосильного напряжения плоть. Система очистки воздуха начала сдавать сбои, Матка стала «задыхаться». Её ресурсов уже не хватало даже для самообеспечения.

Вопрошающий забеспокоился. Метнувшись к пульту, он перевёл рукояти управления на предельную мощность, словно от отчаяния не понимая, что вещество, само себе обеспечивающее возможность существования, не в состоянии более угнаться за собственными нуждами. Будь вокруг него Пространство, оно ещё могло выровнять, уравновесить давящие на его плоть нагрузки. Даже свести к минимуму последствия "вакцины Маакуа". Почти полноценно и последовательно «родить» Хаара. Но здесь, на поверхности планеты, некогда представляющие собой гордость, размеры корабля оказались его же собственной ловушкой. Выжатая за тысячелетия сна и обременённая ненасытными аппетитами Сильных, Матка с трудом справлялась с удовлетворением их элементарных насущных запросов. Выпустить в мир сотни тысяч своих питомцев, обеспечить их дальнейшую деятельность энергией, защитой, а теперь, вдобавок ко всему, отдать последние силы спасению расы, заставив взмыть в космос несравненно меньший по размерам звездолёт сопровождения… Всё это перенести «душа», "мозг" и плоть корабля были ещё в состоянии. Прежде, чем окончательно умереть, «мозг» Матки мог бы попытаться бороться. С грузом времени, с полчищами землян…

Но груз чуждой мощи Хаара стал для него последним гвоздём, забиваемым в крышку его гроба. Начавшая болеть и страдать, живая масса не пожелала умирать от истощения раньше срока. В ней пробудились древние, как сама её сущность, инстинкты. Неукротимость родного сгустка, давшего ей когда-то жизнь, воспротивилась насилию над её жизненной составляющей. Гордый и непокорный Иузулл восстал в своей навеки оторванной, но генетически не забытой им, частице. Буйство божества, задевающего рывками своей силы чувствительные поля внутреннего мира Матки. Она не терпела открытого насилия так же, как её далёкий предок. И субстанция воспротивилась раздирающей её кору агрессии Пра. В забившейся в гневной ярости материи проснулось настоятельное и ранее тщательно сдерживаемое желание убивать. И убивая, выжить…

Прислушивающийся к какофонии кипящей снаружи бойни, Ведущий вдруг осознал, что звуки стали отдаляться, стихать. В то же время внутри корабля нарастал какой-то сторонний гул, источника которого тонх никак не мог поначалу понять. И лишь когда Мыслящий угрюмо и обречённо просипел "Установки отказались питать корабль", Доленгран словно прозрел. Это могло означать только одно: взбунтовавшаяся Матка направила всю свою последнюю мощь на поддержание собственного сопротивления, до предела ослабив защитные функции корабля…