Ангелмасса

«Слушаюсь, господин Форсайт». — Со счастливой улыбкой на губах Роньон повернулся и вышел.

Порой, улучив свободную минуту, Форсайт задумывался, зачем он держит Роньона при себе. Рослый и неуклюжий, с далеко не фотогеничным лицом и разумом ребенка, Роньон был весьма далек от типичного образа человека, вхожего в политические круги. Поначалу это был символический жест со стороны Форсайта — высокопоставленный представитель планеты находит время позаботиться о тех, кому бессильна помочь даже современная медицина. Этот предвыборный трюк оказался весьма успешным, невзирая на громкие протесты оппонентов, объявивших его бесстыдной игрой на человеческих чувствах. Форсайт выиграл ту кампанию и с той поры не знал поражений.

Но это было пятнадцать лет назад. Почему же Роньон до сих пор находится рядом с ним?

Пожав плечами в ответ на собственные мысли, Форсайт нажал клавишу интеркома.

— Милз слушает, — произнес знакомый голос.

— Это Форсайт. Как дела?

— Последняя проверка осветительных приборов, господин Сенатор-Избранник, — ответил Милз привычно-озабоченным тоном. — Заканчиваем через пять минут.

— Надеюсь, что так, — с нажимом произнес Форсайт. — Потому что я послал в студию Роньона и попросил подстегнуть вас.

Милз фыркнул.

— Что ж, придется засучить рукава, — отозвался он с насмешливой серьезностью, которая, впрочем, не могла скрыть появившегося в его голосе напряжения. — Я бы не хотел, чтобы он рассердился на нас.

— Я тоже, — сказал Форсайт. — Скоро спущусь к вам.

Он выключил интерком. Да, наверное, дело именно в том, что Роньон так выделяется среди нас, подумал он. Со своим детским энтузиазмом и безрассудной верностью Роньон был подобен легкому ветерку, разгоняющему застоялый запах нечистот, которыми нередко оборачивается политика. У Форсайта сохранились живые воспоминания о том, как его отец пускал в ход свое недюжинное чувство юмора, чтобы разрядить напряжение, столь часто грозившее свести с ума его самого и людей, которые с ним работали. Быть может, Форсайт приблизил к себе Роньона из подсознательного стремления компенсировать отсутствие у себя этого дара.

Несколько секунд он смотрел на застывшее изображение отца, чувствуя, как его охватывает знакомый прилив решимости. Когда-то один из Форсайтов сложил с себя обязанности Верховного Сенатора, не желая поддаться отупляющему воздействию ангела. Теперь его потомок, если ему достанет изобретательности и будет сопутствовать удача, попытается одновременно сохранить свой пост и свободу… и в процессе убедить окружающих в том, что его отец с самого начала был прав.

Выключив монитор, он собрал бумаги и двинулся к выходу. Его ждал народ Лорелеи.

Глава 5

— Это очень хорошее вино, — сказала Чандрис, следя за тем, как Тумз взял со стола бутылку вычурной формы — он назвал этот сосуд «караффой» — и подлил немного жидкости в ее бокал. Девушка заметила, что рука ее кавалера еще не начала трястись; однако, чтобы поднести горлышко, ему потребовалось чуть больше времени, чем можно было ожидать. Стоит заставить его выпить еще немного — и скоро она сможет, ничего не опасаясь, позволить Альберту увести себя в каюту. — Сладкое и некрепкое, — добавила она, пригубив вино. — Попробуйте.

Тумз криво улыбнулся.

— Боюсь показаться нелюбезным, но, на мой взгляд, вина Джулио созданы специально для юных девушек вроде вас. Вот… — он поднял свой бокал, — вот выпивка для настоящих мужчин.

— Я не утверждала обратного. — Чандрис улыбнулась в ответ. — Мне и в голову не пришло бы усомниться в том, что вы настоящий мужчина. — Она заговорила тише, в ее голосе зазвучал призыв: — Уж я-то знаю.

Альберт растянул губы и с хищной ухмылкой, к которой примешивались самодовольство и удовлетворение, протянул руку и положил пальцы ей на ладонь. Чандрис позволила ему погладить себя, продолжая улыбаться и ничем не выдавая охватившей ее нервной дрожи. Если Тумз заподозрит, что все это время она водила его за нос и что последние две недели его плотские утехи ограничивались тем, что он стягивал с нее одежду и тут же проваливался в пьяный, беспробудный сон…

«Хватит», — одернула себя Чандрис. Разумеется, он ни о чем не догадывается. Вряд ли он продолжал бы все это время сорить ради нее деньгами, если бы ежеутренние восхищенные отзывы Чандрис о мужских способностях Альберта противоречили его собственным воспоминаниям. Все дело в нервах. И, может быть, в том, что ей до сих пор не доводилось делать ничего подобного. Ее коньком были молниеносные операции; несколько часов в обществе жертвы, максимум день-другой, потом рывок и бегство. Обхаживать одного и того же клиента две недели подряд оказалось куда труднее, чем она могла представить.

Но ждать осталось недолго. Вытерпеть еще одну ночь — завтра «Хиррус» прибудет на Сераф. Она вместе с Тумзом спустится в челноке на планету, подарит ему прощальный поцелуй, и этим все кончится. Рывок и бегство.

Свободной рукой Чандрис взяла свой бокал и, поднеся к губам, обвела взглядом зал за спиной Тумза…

Она замерла. Отделенный от нее четырьмя столиками, сидел тот самый мужчина.

Чандрис поперхнулась и целую минуту содрогалась всем телом, пытаясь очистить легкие, не закашлявшись вслух.

— Чандрис? — Альберт нахмурился и еще крепче стиснул ее ладонь. — Вы хорошо себя чувствуете?

Она кивнула, продолжая негромко покашливать и злясь на себя за то, что утратила самообладание. Между двумя приступами она еще раз посмотрела через плечо Тумза, гадая, следит ли за ней тот человек.

Он не спускал с нее глаз. И это продолжалось уже неделю. Он появился на борту лайнера во время остановки у Лорелеи и, насколько могла судить Чандрис, сторонился окружающих. Неприметный на вид — от силы на пару сантиметров выше ее самой, брюнет с темными глазами, он, вероятно, только что разменял третий десяток. И если бы не одно малозаметное обстоятельство, Чандрис, как и все окружающие, едва ли обратила бы на него внимание.

Это обстоятельство заключалось в том, что он, как и сама Чандрис, явно был здесь чужим.

Незнакомец был далеко не так искусен в притворстве, как она. Чандрис то и дело замечала, как он совершает промахи, которых она научилась избегать уже в первый день своего появления в этой части корабля. Как правило, он ошибался в мелочах, но это были мелочи, которые истинный представитель высшего класса распознает с первого взгляда.

Чандрис начала наблюдать за ним. И обнаружила, что и он, в свою очередь, наблюдает за ней.

Сначала она решила, что это сотрудник службы безопасности «Хирруса», следящий за пассажиркой по имени Чандрис. Лалаши, которая должна была сойти на Лорелее, но так и не покинула корабль. Это предположение казалось самым логичным — особенно потому, что Чандрис до сих пор не смогла проверить, сколь успешны были ее попытки стереть свое имя из памяти бортового компьютера. В результате ей пришлось потратить несколько драгоценных ночных часов самообразования в каюте Тумза на разработку экстренных планов укрытия и бегства.