Ангелом быть…
Шрифт:
не бережно – будет вся в шрамах спина…
Коленки разбиты, а мне как-то всё равно:
я здесь – на земле – бесконечно одна…
Лишь нимб не потух и сияет алмазами —
душа не чернеет от боли, видать…
Скажу – диадема такая. Со стразами.
Что ангел я –
Дожить бы до весны
"Дожить бы до весны" – мечтают все
традиционно, если очень плохо,
как будто непременно по весне
не умирают… Иль с последним вздохом
нам проще понимать, что не метель
нас провожает в путь последний самый,
а дружная апрельская капель
нам о бессмертьи хит пробарабанит,
и птичий хор споёт нам о любви,
и первые подснежники подскажут:
"Захочешь – возвращайся и живи!
Мы с каждым годом умираем так же!"…
Как медленно к тебе я возвращаюсь
Как медленно к тебе я возвращаюсь…
Бежала б со всех ног к тебе, босая,
дорог не разбирая – не решаюсь:
нужна ли я тебе – увы – не знаю…
И – мелкими шажками, понемногу —
хоть на одну галактику поближе…
Да, самую неблизкую дорогу
я выбрала: иначе как увижу,
что ты ко мне спешишь навстречу тоже?
Что я тебе нужна – на самом деле?
Что без меня – хотел бы, да не можешь?
Переставляя ноги еле-еле,
иду к тебе, прислушиваясь к звукам:
окликнешь вдруг – а я и не услышу…
И ангелы, чтоб мы с тобой друг друга
услышали, поют чуть-чуть потише.
Как медленно к тебе я возвращаюсь:
то кажется – люблю, то – ненавижу,
то – не прощу, то всё же – попытаюсь
хоть
на одну галактику стать ближе…Как медленно к тебе я возвращаюсь…
Чистосердечное
Хочешь, напишу чистосердечно,
как к тебе спустилась с облаков?
Шла путём, что вы зовёте – Млечным,
лишь к тебе… Вот только не готов
оказался ты к таким внезапным
встречам с той, что суждена Судьбой…
Не идти же мне теперь обратно?
Я – осталась… Только – не с тобой…
Персональный ад мой – ночи эти
без тебя… В звенящей пустоте
мне с укором Путь мой Млечный светит,
ведь со мной – не ты, с тобой – не те…
Хочешь, напишу чистосердечно,
как люблю? И может, мне в Аду
срок скостят за то, что ты мной встречен,
но – отпущен [на мою беду]…
Смертельный полёт
Ты знаешь, все они безбожно врут,
когда кричат, что жизнь им надоела,
им не понять, что в эти пять минут
(Шесть? Восемь?) я прочувствовать успела…
Вся жизнь перед глазами – как кино,
обиды и печали – мелко, глупо,
сейчас ещё – живые все мы, но
летят на землю будущие трупы…
Спасенья нет. Мы – смертники все тут,
но – турбулентность – врут детишкам мамы,
и восемь(?) этих грёбанных минут
взываем к Богу – дружно и упрямо.
Пусть каждый – к своему и о своём,
но большинство – увы – о лёгкой смерти:
раз так уж вышло – все мы тут умрём,
то можно без мучений? Тут же дети!
Последнее желание – закон
не только для людей – для Бога даже:
Конец ознакомительного фрагмента.